Людмила Мартова - Вишня во льду

Дорошин, поблагодарив Двиницкого за помощь, отправился на работу к Эдику Кирееву. Ему было о чем подумать. Список, составленный фотографом, был вполне посильным для проработки. Отчего-то Дорошин был уверен, что организатором похищения картин в провинциальных музеях был кто-то из этого списка, и этого человека теперь предстояло вычислить.

– Я это так вижу, – задумчиво сказал Эдик, когда Дорошин поделился с ним своими мыслями. – Некий человек слышит от Двиницкого, что в ряде региональных музеев собраны очень неплохие коллекции живописи. Он понимает, что на этом можно заработать. И начинает искать людей на местах, которые могут ему помочь в реализации его планов.

– В музеи он вряд ли выезжал. – Дорошин чесал кончик носа, что выдавало серьезную погруженность в процесс. – Ему не нужно было, чтобы его потом вспомнили. Провинциальные картинные галереи – затхлое место, где каждый новичок на виду. Вон, Двиницкого же Ксюша, к примеру, запомнила. Так что нет, в музеи он не ездил.

– Каталоги основных фондов в советское время издавались регулярно. И даже с учетом того, что в последние годы на этом существенно экономили, заказать в электронных архивах такие каталоги дело плевое. Поэтому составить впечатление о фондах и наметить, что именно украсть, – проще простого.

– Верно, а значит, нужно запросить в крупных библиотеках информацию о том, кто в последние полтора года запрашивал такие каталоги, – подхватил Дорошин. – Это зацепка номер один. Но сообщники в музеях ему были все-таки нужны. Как, не выезжая на место, найти среди сотрудников людей, готовых вынести картины? Это же риск огромный.

– Нет никакого риска. – Эдик покачал головой. – Создаешь «левый» адрес электронной почты и выходишь с предложением. Если для каждого музея этот адрес свой, то шансов, что тебя отследят, практически никаких. А если уж совсем косяк, то всегда можно сказать, что ты пошутил, решил провести «проверку на вшивость».

– И все-таки с бухты-барахты такие предложения рассылать не будешь, – покачал головой Дорошин.

– А если не с бухты-барахты? Представь, директору картинной галереи приходит письмо о том, что проводится отбор работников региональных музеев для некоей заграничной командировки. Мол, все за счет принимаемой стороны, затрат никаких, программа очень интересная. Для того чтобы отобрать лучших, просят представить информацию обо всех сотрудниках музея, подробная анкета прилагается. Думаю, на это многие бы купились.

– А потом? – Дорошин смотрел на своего друга Эдика недоверчиво.

– А потом нужен хороший психолог, чтобы из присланных анкет отобрать нужную. К примеру, ты знаешь теперь всех сотрудников своей галереи. Если бы перед тобой лежали их анкеты, кого бы ты ни за что не стал бы втягивать в преступление?

– Нет чистоты эксперимента. Я их всех знаю лично. К примеру, Ксюше не нужны деньги, потому что она – жена богатого мужа. Калюжный мечтает отвоевать свободу от мамочки. Богданова нашла спонсора. Нет, если бы все было так просто, как ты говоришь, так я бы и убийцу и похитителя давно бы вычислил.

– Я не говорю, что это просто, не передергивай. Но ему не нужно было стопроцентное попадание. Ему нужно было из числа всех сотрудников отобрать двух, максимум трех человек, которым потом можно было сделать завуалированное предложение и плясать дальше уже от полученного ответа. Давай, я попробую. Я твоих «подопечных» лично не знаю, у меня глаз незамутненный.

– Давай, – безо всякого, впрочем, интереса согласился Дорошин. – Начинай, жги глаголом. Посмотрим, что у тебя получится.

– Итак. – Эдик достал из специального пластикового контейнера маленькие листочки бумаги и разложил их перед собой, вооружаясь фломастером. – Имеем Арину Романовну Морозову, директора галереи, двух ее заместителей Бориса Грамазина и Марию Склонскую. Старшего научного сотрудника Елену Золотареву и трех младших научных сотрудников Алену Богданову, Андрея Калюжного и Ксению Стеклову. Есть еще разнорабочий, уборщица и смотрительницы залов с гардеробщицами, но их я во внимание не принимаю.

– Почему? – спросил Дорошин. – Ладно гардеробщиц, они в фонды не ходят, но Газаев-то туда имеет прямой доступ. И, кстати, то, что его убили, лишний раз подчеркивает, что он замешан.

– Погоди, я же первое впечатление составляю. И еще никого не убили. Я по анкетам смотрю, и никакого Газаева там быть не может. Он изначально не может претендовать ни на какую заграничную командировку. Понимаешь?

– Согласен. – Дорошина внезапно начала увлекать затеянная Эдиком игра.

– Морозова. Старая дева без семьи и перспектив. Она не польстится на большие деньги, потому что просто не знает, что с ними можно делать. У нее устоявшаяся жизнь, которую она боится менять. Нет, она ни за что не пойдет на поводу у потенциального преступника. Но это только на первый взгляд. Она понимает, что впереди у нее нищенская старость, в которой не на кого опереться. А значит, вполне может решиться закончить свою карьеру таким громким аккордом, как кража.

Грамазин. Все то же самое, только с поправкой на пол. Но его я бы вычеркнул из своего потенциального списка. Мужчины менее решительны и более трусливы. Они не склонны к кардинальным переменам. Живущая одна долгие годы женщина готова на все, чтобы изменить свою жизнь. Одинокий мужчина будет цепляться за свой образ жизни до последнего. Он бы никуда не уехал от своих книг, своей захламленной квартиры и своих привычек. Нет, на него преступник ни за что бы не поставил.

По той же самой причине я бы вычеркнул и Калюжного. Тот шага не сделает без мамочкиного одобрения. Его внутренние метания и страдания у него на лице написаны, поэтому нет, кишка тонка решиться на что-то серьезное. Тут смелость нужна, решимость, характер, а у него нет никакого характера.

Золотарева. У нее глаза мятежницы. Но то, что человек она порядочный, видно невооруженным глазом. На преступление она не способна, хотя бы потому, что ни за что не стала бы расстраивать своего деда. В ней видна порода. Такие люди интеллигентны, воспитанны, и их невозможно толкнуть на подлость. Получи она подобное предложение, сразу бы о нем рассказала, еще и на чистую воду попыталась бы вывести. Нет, в ситуации с ней риск очень велик, и умный преступник на него бы не пошел.

Склонская. Тот же самый вариант, что и с Золотаревой, только в два раза старше. Профессорская жена, мать, бабушка, человек, у которого есть все необходимое и который не станет нарушать свои принципы ради денег, пусть даже очень больших. Так что, помимо Морозовой остаются только две нимфы – Стеклова и Богданова. Обе молодые, жадные до денег, с той только разницей, что одна уже успела распробовать их вкус, а вторая только мечтает о них, распаляя себя завистью к первой.