Блейк Крауч - Хорошее поведение

Джеймс раскрыл ее сумочку, и она постаралась отвести взгляд. Он достал содержимое, по одному предмету, и выстроил рядком на кофейном столике.

Губная помада.

Тушь для ресниц.

Пачка влажных салфеток.

Карточка от гостиничного номера.

Он сделал паузу, вытащив бутылочку мини-спрея, затем спросил:

– Что это?

Сердце Летти подпрыгнуло.

– То, что написано. Освежитель дыхания.

Джеймс поднял бутылочку к свету, прочитал название на этикетке.

– Арбуз?

– Хотите – можете попробовать.

На лице Джеймса мелькнуло подобие улыбки, и он поставил бутылочку на стол. Потом выудил остальные предметы: презерватив, зеркальце, зубную щетку, жвачку и две резинки для волос.

– Телефон оставили. Хорошо.

Джеймс подошел к окну и подставил сумочку к свету изнанкой, чтобы солнце осветило черную текстильную прокладку. Внимательно ее осмотрев, он вернул сумочку и сказал:

– Извините, что пришлось побеспокоить. Через двадцать минут мы будем на месте.

И вышел из салона. Летти услышала, как он негромко говорит по мобильнику.

Она сложила свои причиндалы в сумочку и снова откинулась на подушку со стаканом в руке, потягивая водку и думая о человеке, с которым ей предстоит провести ближайшие часы. Из того, что она о нем прочитала, было ясно: Фитч – настоящее чудовище. Его махинации и мошенничество довели «Пауэртек» до банкротства. Пятнадцать тысяч человек потеряли работу. Многие потеряли сбережения всей своей жизни. Инвесторы «Пауэртек» потеряли миллиарды.

В ходе следствия Фитч постоянно говорил, что хочет изложить свой взгляд на эти события. Но в критическую минуту, давая показания в суде, он сослался на пятую поправку к конституции, разрешавшую не свидетельствовать против себя.

Чуть жужжа, яхта двигалась со скоростью сорок узлов в час, скользя по воде, как лезвие по льду.

Ки-Уэст превратился в линию мутно-зеленых огней на горизонте.

А здесь ее окружала только вода, поверхность переливалась всеми оттенками от индиго до нефрита. Линию горизонта украшали брызги островков. Небо сияло безоблачной голубизной. Подкрадывался вечер. Они неслись прямо на красное, чуть размытое солнце.

Кайф от выпитой водки мягким теплом разливался где-то за глазницами. Ноги чуть онемели. На миг показалось, что все это происходит не с ней.

Эта яхта.

То, что ей предстоит.

Выпавшая на ее долю жизнь.

Море вблизи острова Фитча оказалось мелким. Пристань уходила от берега на семьдесят метров, только там глубина была достаточной для швартовки.

Вслед за Джеймсом Летти вышла из салона на корму.

На последней доске пристани стоял высокий худощавый мужчина. Он бросал в море наживку для ловли рыбы, на ветру развевались седые волосы. Белая рубашка с длинными рукавами была расстегнута до грудной клетки. Белые брюки от «Докерс». Кожаные сандалии. Отличный загар. Завидев Летти, он сполоснул руки под краном, что был установлен у самого края причала, и вытер их полотенцем. Затем подался вперед, взял ее за руку и вытянул на пристань. Он оказался еще выше, чем ей показалось с первого взгляда. Где-то метр восемьдесят пять, а то и под метр девяносто. От него пахло экзотическими духами – сандал, специи, жасмин, лайм, деньги.

Мужчина не отпускал ее руку. Пальцы прохладные, влажные, даже шелковистые.

– Добро пожаловать на Сансет-Ки, Селена. Пожалуйста, зовите меня Джонни.

В голосе она уловила техасские, хотя и не начальственные, нотки. Хьюстонская растяжка, сдобренная качественным образованием. Летти глянула ему в лицо. Гладко выбрит. Без очков. Идеальные зубы. Шестьдесят семь никогда не дашь.

– Как здесь красиво, Джонни, – сказала она.

– Мне тоже так кажется. Но эта красота меркнет рядом с вашей. Отбились от своих…

Летти перевела глаза туда, куда он бросал корм, и увидела, как воду разрезают серые плавники.

– Песчаные акулы, – сказал Фитч. – Не беспокойтесь. Абсолютно безвредные. В рифах им спокойнее. Мама и детеныши.

Он снова предложил ей руку. Они прошли по длинному причалу. Над заостренными дубами, какие росли на всем острове, просматривался купол дома. Если верить карте и словам Хавьера, там и располагался рабочий офис Фитча.

– Как прокатились? – спросил Джонни.

– Отлично. Ваша яхта – просто супер.

– Последствия кризиса среднего возраста, как говорят некоторые.

Летти оглянулась через плечо. Джеймс и безымянный водитель шли следом на почтительном расстоянии.

– О них можете больше не думать, – сказал Фитч. – Знаю, Джеймс вас обыскал, и прошу прощения за это варварское вторжение, но тут ничего не поделаешь.

– Ладно, ничего страшного.

– Теперь вы моя гостья.

– Рада это слышать, – сказала Летти. – Вы давно живете здесь?

– В прошлой жизни я по большей части обитал в Хьюстоне. Еще было зимнее гнездышко в Аспене. Квартира на Манхэттене. Разумеется, сейчас все это ушло. Но лет двадцать назад я купил этот риф – тогда здесь было четырнадцать акров чистейшего рая. Сам спроектировал дом. Его я всегда любил больше других. Вид на океан из каждой комнаты.

Они ступили на берег. Их ждал мужчина лет пятидесяти, в зеленоватых брюках и обычной рубашке с короткими рукавами.

– Селена, это Мануэль, мой комендант и домоправитель. Он со мной уже… сколько лет, Мануэль?

– С того дня, как вы купили этот остров. Живу здесь двадцать два года.

– Прежде чем пойдем в дом, – сказал Фитч, – предлагаю прогуляться по пляжу.

Он скинул сандалии.

Мануэль повернулся к Летти.

– Если отдадите свои туфли, я занесу их в дом.

Она наклонилась и расстегнула свои лодочки. Вышла из них, подобрала и протянула Мануэлю.

– Сумочка?

– Пусть будет при мне.

– Спасибо, Мануэль, – сказал Фитч.

– Конечно, сэр.

– Ты поедешь в Ки-Уэст вместе с Энджи?

– Да, я поеду с ней.

– Спасибо тебе, старый друг.

Летти и Фитч пошли босиком по насыпному пляжу.

– Мануэль приплыл сюда на плоту. Половина из них тогда погибло. Всю свою зарплату отсылает в Гавану. Достойный человек. Преданный. Начиная с завтрашнего дня ему больше никогда не надо будет работать. Он еще об этом не знает.

Песок был мягкий, ярко-белый и еще теплый от лучей солнца. Стоял полный штиль, никаких волн. И никаких судов в зоне слышимости. Слух улавливал разве что шелест листьев, пение птицы где-то в глубине острова – и это почти все. Вода искрилась яркой зеленью.

Фитч поднял ракушку, на которую едва не наступила Летти.

– Как-то на этом берегу, – сказал он, – я подобрал ракушку, которую занесло сюда полуденным приливом. Всего-навсего белая раковина из моря, но она пробудила во мне приятные воспоминания. О другом береге, где водятся ракушки поярче, где я стоял между волнорезами и был не один…