Анатолий Ромов - Декамерон по-русски

Я знаю, эту тетрадь либо не найдут вообще, либо ее найдут другие, но я почему-то верю, что рано или поздно она попадет к вам в руки. Еще я знаю, что, когда эта тетрадь попадет вам в руки, я буду уже мертва. И Джейсон будет мертв.

Я пытаюсь что-то сделать с Джейсоном, делаю перевязки, даю ему лекарства, но все бесполезно. Его здорово расшибло, когда все это на нас налетело. Ему пробило голову и грудную клетку, он не приходит в сознание и, боюсь, так и не придет. Конечно, я буду делать все, что могу, чтобы его спасти, но, если он умрет, я знаю, что умру сама. Жить без Джейсона я не смогу, я знаю. Я не смогу без него. Жизнь без него будет бессмысленной.

Но пока не буду о Джейсоне, расскажу о Стиве. Павел, я убила Стива. Я убила его и нисколько в этом не раскаиваюсь. Я убила его, потому что люблю Джейсона. Люблю так, что это невозможно даже вам объяснить. Невозможно вам объяснить, что представляет для меня Джейсон — это целый мир, это целая Вселенная, это все. Я даже не представляла, что со мной может такое произойти, что я так полюблю.

Когда я рассказывала вам, помните, как я встретилась со Стивом, я покривила душой. Я тогда сказала, что все это выглядело «красиво». Это в самом деле было красиво, но красиво совсем не в том смысле, в котором вы поняли, — а я все сделала, чтобы вы именно так и поняли. Это не было красиво в каком-то возвышенном смысле, как бывает, когда по-настоящему любишь. Это было красиво только в том смысле, как бывает красива театральная декорация. Со стороны, издали, из зрительного зала она очень красивая. А когда увидишь ее вблизи — это только плохая фанера, плохой картон и плохо наложенная краска.

Когда я впервые увидела Стива и он в меня влюбился, я не скажу, что была к нему совершенно равнодушна. Все-таки он фактурный, этого от него не отнимешь, да и богатство кое-что значит. Он меня, как бы это сказать, слегка тогда заинтересовал. Потом, когда я уже поняла, что к чему, я просто его терпела. А когда прожила с ним год, я его уже просто ненавидела.

Только не подумайте, что Стив плохо ко мне относился. Он очень хорошо ко мне относился, но от этого, вот вы не поверите, я ненавидела его еще больше. Главное, я не могла объяснить ему, почему его хорошее отношение ко мне вызывает во мне такую ненависть. Я не могла ему это объяснить, когда пыталась. Он просто ничего не понимал.

Да, он предупреждал каждое мое желание, покупал мне все, что я хотела, он был предупредительным и вежливым, но это меня только больше раздражало.

Павел, поймите, пока я жила со Стивом и пока не встретила Джейсона, я задыхалась. Я была в неволе, я была как связанная, меня будто всю связали по рукам и ногам. Павел, если бы вы знали, какой человек был Стив… Как он был скучен, как у него все было разложено по полочкам, какой он был весь правильный, просто какая-то машина, честное слово. Да, он предупредительный, да, он безукоризненно вежливый, но знаете, Павел, для меня эта его предупредительность и вежливость были как касторка, как хина, как какое-то самое худшее лекарство. Я задыхалась от его предупредительности.

Стив все делал как машина, и все вокруг считали это самым правильным. Всеми делами банка он руководил из отделения банка в Бостоне, он каждое утро уезжал из Нантакета в Бостон и каждый вечер возвращался, и пока его не было, я могла делать на Нантакете что хотела. Но я задыхалась, потому что знала: вечером он обязательно вернется. И от этого мне никуда не уйти. В Россию после Нантакета уехать мне уже было очень трудно, но я бы, наверное, все-таки уехала в Россию, если бы не встретила Джейсона.

Я встретила его примерно через три месяца после того, как вышла замуж за Стива.

Это случилось в Хаянисе, осенью. Я попросила Харви отвезти меня в Хаянис, чтобы купить кое-что. Харви остался на катере, а я пошла в город по набережной. Не знаю, помните вы или нет, там справа, по дороге из гавани в город, на пригорке, есть небольшой памятник — стела в память погибшего полицейского. От этого памятника вниз, к воде, спускается лужайка, на которой осенью всегда пасутся дикие утки. Так вот, когда я шла мимо этих уток, я увидела Джейсона. Он стоял возле стелы у мольберта и писал этих уток, и суда у причала за ними, и вообще всю гавань. Он был голый по пояс, в джинсах, и у меня сначала даже мысли не возникло, что это брат Стива, я ведь раньше видела его только издали, на свадьбе, на которой он пробыл не больше получаса, а затем уехал, а потом на фотографиях, где он всюду в костюмах и галстуках. На свадьбе он был с женой и детьми, меня после с ними познакомили, но Джейсона к этому времени уже на свадьбе не было, он уехал. Если честно, я тогда, на свадьбе, даже рассмотреть его как следует не успела, мне было не до этого.

Но когда я шла по набережной и увидела этого человека, голого по пояс, у мольберта, меня вдруг всю будто ударило. Будто пронзило током. Не знаю, что со мной произошло в тот момент, но я шла и смотрела на него неотрывно. Но он был занят живописью и даже не повернулся в мою сторону. Я собрала все силы и прошла мимо, но потом не выдержала и вернулась. Встала у него за спиной и стала смотреть, как он пишет. Он некоторое время делал вид, что не обращает на меня внимания, потом отложил кисть и говорит: «Добрый день, Инна. Вы меня не узнаете?» У меня просто язык присох к горлу, я никак не могла понять, откуда этот человек, к которому меня тянет как магнитом, может меня знать. Наконец я пролепетала что-то вроде: «Нет, не узнаю…» Он сказал, что он мой шурин, и предложил написать мой портрет, и написал его акварелью. Потом мы сидели с ним на пригорке на скамейке и о чем-то говорили. Я даже не помню сейчас, о чем мы говорили, все было как в тумане, я ничего не соображала, только понимала, что сижу рядом с ним. Он объяснил мне, что приехал навестить брата и меня, но, сойдя с автобуса, по дороге увидел этих уток и решил их написать.

Эта встреча так и закончилась ничем. Джейсон вдруг сложил мольберт, собрал все в сумку и сказал, что раздумал встречаться со Стивом и сейчас вернется в Нью-Йорк. Он просил меня его не провожать и не говорить Стиву, что он приезжал.

Потом я узнала, что после этого случая Джейсон неожиданно бросил жену и детей и уехал в Виргинию, во Фредериксбург. Потом уже Джейсон мне объяснил, что я ему очень понравилась еще на свадьбе, и он специально тогда уехал с этой свадьбы, чтобы не мучить себя и не искушать судьбу. Но судьбу не обманешь, мы с ним в конце концов встретились, когда я приехала во Фредериксбург, и произошло то, что и должно было произойти, если люди любят друг друга. После этого для меня открылся совсем другой мир, и в то же время жизнь стала нестерпимой мукой. Мы с Джейсоном могли видеться считаные разы в году, раз в месяц, а то и реже. И то эти встречи были какие-то воровские, тайком. Джейсон был против того, чтобы я честно объяснилась со Стивом, и против того, чтобы я с ним официально разошлась. Во-первых, он считал, что с его стороны это будет бесчестный поступок по отношению к Стиву, во-вторых, он сказал, что после того, как он бросил семью и переехал во Фредериксбург, с его матерью случился сердечный приступ, и если я еще брошу Стива и уйду к нему, мать вообще этого не выдержит. А Джейсон мать очень любит.