Билл Белинджер - Самая долгая секунда

Бианка продолжала:

— Полиция ищет его, но безуспешно. Его бюро закрыто, а сам он исчез бесследно. Никто не знает, где он.

Эта новость о Вайнрайте была очень важна для меня. Я, правда, не знал, почему. Это имя мне ничего не говорило и не вызывало никаких ассоциаций. Но я решил во что бы то ни стало выяснить, кто этот человек.

Бианка открыла свою сумочку и вынула из нее маленькое зеркальце. Потом спросила:

— А как твои материальные дела?

Я заверил ее, что все в порядке. Я ведь работаю, и мне вполне хватает того, что я зарабатываю.

Она встала. Я проводил ее к выходу, но из осторожности не пошел с ней вместе. Я боялся, что за ней наблюдает полиция.

— Звони чаще, Вик, — сказала Бианка. — Звони, когда тебе нужно.

Я заверил ее, что непременно позвоню.

После того как Бианка ушла, я выкурил еще одну сигарету, размышляя о том, что я узнал от нее, и о том, что произошло, и попытался как-то систематизировать эти сведения. Кто-то пытался меня убить. Розмари задушили. Исчез биржевой маклер Вайнрайт. Все это не случайно. Между всем этим определенно существовала какая-то связь. Мне необходимо выяснить, кто такой этот Вайнрайт.

Йенсен посмотрел на часы. Было около двенадцати часов пополудни. Он зевнул.

— О боже, как же я устал, — произнес он.

— Я очень надеюсь, что Горман скоро представит нам свой отчет, — сказал Бурровс.

— Странно, — сказал Йенсен задумчиво. — Вы ведь знаете, что многим гангстерам и бандитам война пошла на пользу. Когда они вернулись, они стали вполне нормальными людьми.

— Да, это так. Но мы не можем утверждать этого о Пацифике. Человек, которому пытались перерезать горло, не может быть славным миролюбивым человеком.

— Да, но может быть он ни в чем не виноват. Я, правда, и сам в этом сомневаюсь. Но ведь нельзя исключать возможности, что человек может быть убит во время случайного нападения или драки. А он сам, возможно, ни в чем не виноват.

— Но ведь на него не нападали и он не участвовал ни в какой драке, — возразил Бурровс.

— Да, да, все так, — сказал Йенсен раздраженно, он очень устал. — Просто, может быть, этот Пацифик был бездельником в юности. А война, армия, дисциплина, может быть, вернули его на правильный путь, по крайней мере на какое-то время. Несколько лет все шло хорошо, а потом он опять покатился по наклонной.

— Но в армии ему дали прекрасную характеристику, — сказал Бурровс.

— Да, и это так. Он добился звания сержанта. А 604 танковый полк считался очень хорошим. И наверняка было не так просто дослужиться до звания сержанта. Да и его танковому полку пришлось нелегко в Африке. — Йенсен полистал документы в папке. — Пацифик был ранен там. Его танк загорелся от попадания снаряда. Весь экипаж погиб. Его тоже считали убитым. Его полк вынужден был отступить. Но через 24 часа началось наступление, и Пацифика нашли. Он был еще жив, и его отправили в лазарет в Англию. А после выздоровления его отправили назад в Америку.

— Ему здорово повезло, — произнес Бурровс.

— Да, ведь многие не вернулись с этой войны. Но его везение кончилось, его все-таки убили. В общем-то это неудивительно. Все умирают рано или поздно. Ведь жить вечно нельзя. А я бы хотел, — сказал Бурровс.

Я отпросился у Хайнеса на один час после обеда. Он отпустил меня.

Мне нужно было попасть в фотолабораторию, адрес которой я вчера нашел.

В помещении фотолаборатории пахло сухими негативами, проявителем и другими химикатами. За столом сидел мрачный служащий с квадратным подбородком. Он терпеливо подождал, пока я написал ему свой вопрос-просьбу.

Есть ли у вас фотографии небоскребов Нью-Йорка?

Он прочитал мой вопрос вслух и добавил:

— Это все равно что спросить, есть ли соль в океане?

Я показал ему открытку, которую нашел у Розмари, и спросил, не знает ли он, где находится этот небоскреб.

— Эта открытка сделана с очень плохого негатива, которым пользуются, очевидно, не меньше десяти лет. И к тому же, она так сильно заретуширована. — Он еще раз посмотрел внимательно на открытку. Заглянув в картотеку и отобрав шесть негативов, я стал рассматривать и сравнивать их с моей открыткой. Потом сказал: — Я думаю, что это здание находится или на Тридцать шестой улице недалеко от Шестой авеню или на Тридцать восьмой улице.

Он откинулся в кресле и добавил:

— Да, да, мне кажется оно должно находиться там. За эту информацию вы ничего мне не должны.

Я поблагодарил его и вышел из лаборатории. Поскольку я находился недалеко от Тридцать восьмой улицы, то решил поискать этот дом. Нашел я его довольно быстро. В холле на стене висела табличка с фамилиями жильцов. Я ее тщательно изучил, но не нашел ни одного знакомого имени.

Поскольку у меня еще было время, я отправился к другому дому, о котором мне сказали в фотолаборатории. Он находился недалеко отсюда. И из него я вышел ни с чем. Единственное, что я узнал и что могло мне помочь, было то, что на первом этаже этого дома находился банк. Это был Первый Международный Экспортный Банк.

На свое рабочее место я вернулся вовремя. Хайнес спросил, уладил ли я свои дела. Я кивнул ему и занялся работой.

Во время работы у меня было достаточно времени для размышлений. Совершенно ясно, что для того, чтобы найти Вайнрайта, нужна помощь адвоката. Вдруг я вспомнил, что в списке жильцов того дома, где жила Розмари Мартин, я видел фамилию Вайнрайта.

Я решил нанять адвоката.

Вечером после работы я пошел прогуляться по Нижнему Манхэттену. Это был район бедняков. Дома здесь были старыми и неухоженными. На одном из них я увидел табличку с фамилиями адвокатов. Переписав адреса, я отправился по ним. Первые три бюро, в которые я наведался, были закрыты. Лишь в четвертом я увидел за исцарапанным письменным столом небольшого круглого человечка, который копался в каких-то папках. Его звали Боцелл.

Он смотрел не отрываясь на мой шрам, и когда я начал говорить, это повергло его в еще большее удивление. Наконец мне это надоело, и я решил воспользоваться снова своей доской.

Я объяснил, что меня интересует информация о человеке по имени Говард Вайнрайт и его маклерской фирме.

Боцелл согласился заняться этим делом, но, когда он назвал цену, я отрицательно покачал головой и собрался уходить. Это было для меня слишком дорого.

Боцелл схватил меня за рукав и спросил, сколько я согласен заплатить за его услуги. Я назвал сумму в пятьдесят долларов, но он затребовал сто. Мы сошлись на сумме в восемьдесят долларов и договорились, что я зайду за информацией на следующий день вечером.

Вечерние газеты не сообщали почти ничего нового об убийстве Розмари Мартин. Почти все газеты сходились на том, что Розмари не работала ни манекенщицей, ни фотомоделью. Она жила под вымышленным именем и, очевидно, покончила жизнь самоубийством из-за несчастной любви.