Нельсон Демилль - Во всем виновата книга. Рассказы о книжных тайнах и преступлениях, связанных с книгами

Задняя дверь стояла нараспашку. На нетвердых ногах я вышел наружу. Ветерок охладил лицо. Позади дома прятался небольшой садик, заросший сорняками и заваленный ржавым хламом. На старом матрасе обжималась парочка. Из открытой двери лился свет и долетала музыка, но приглушенно и вполне терпимо. Я посмотрел на небо в надежде увидеть звезды. Но над головой лишь тускло светилось желтоватое городское марево.

Я уселся на валявшийся возле изгороди холодильник. Из-за травки голова все еще шла кругом, но уже не так сильно – было почти приятно. Текли минуты. Копошилась и стонала не замечавшая ничего и никого вокруг парочка на матрасе. И тут вдруг кто-то появился в дверном проеме.

Тень заслонила льющийся из двери свет, и я поднял голову. На пороге кухни стояла Мэри в облегающем бархатном платье цвета красного вина. Лицо в обрамлении темных волос оставалось в тени. Свет из кухни окутывал фигуру мягким ореолом.

Я отвернулся – а то решит, будто я пялюсь на нее. Послышались шаги. На меня повеяло духами вперемешку с запахом самой Мэри – неповторимый аромат.

– У тебя всегда такой грустный вид, – сказала она.

– Что? – Я удивленно поднял голову.

– Почему ты всегда такой грустный?

– Не знаю. Мне не грустно.

– Не грустный, нет, – это не то слово. Кажется, что ты размышляешь о чем-то трагическом, сложном.

– Внешность обманчива.

– Сигаретой угостишь?

Это был уже вопрос попроще. Я выудил сигареты, предложил ей одну, протянул зажигалку, и Мэри наклонилась прикурить. Язычок пламени отразился в ее глазах, высветил высокие скулы, темную влекущую впадинку меж грудей.

– Подвинься, – велела она, когда я достал вторую сигарету, для себя. – Здесь и двоим хватит места.

Места действительно хватило, но едва-едва. Она уселась на холодильник, касаясь меня бедром, и я даже сквозь джинсы почувствовал тепло ее тела.

– Господи, холодно-то так.

– Возьми мою куртку.

Она надела куртку, и несколько мгновений мы молча курили, прислушиваясь к доносящемуся из дома шуму и к возне парочки на матрасе.

– Ну, – наконец сказала она, – пусть у тебя и дальше будет грустный вид.

– Почему?

– Потому что так красиво. Проникновенно.

Я никак не мог придумать ответ. Может, она тоже под кайфом? Или же меня самого прихватило гораздо крепче, чем казалось на первый взгляд, и теперь начались галлюцинации?

– Я, кажется, тебя встречала несколько раз, – продолжала Мэри. – Смешно, что мы при этом незнакомы. В смысле, только сейчас познакомились. Тебя как зовут?

– Тони.

– А я Мэри. – И она меня поцеловала.

«Ну ты и дерьмо! Тебе это с рук не сойдет».

От этих слов меня охватила острая, сладкая радость. Это точно почерк Мэри, а «ты» – явно про Адама. Они жили вместе почти двадцать лет – поженились через два года после окончания университета.

Все минувшие годы я следил за Адамом через выпуски энциклопедии «Кто есть кто» и ежегодник «Современные люди» издательства «Дебретс», так что про свадьбу знал. А еще знал про основные вехи в его карьере: он был назначен заместителем литературного редактора в «Нью стейтсмен», сколько-то лет работал для Би-би-си, написал несколько книг, по последним снял четыре документальных фильма. Эти документалки обычно крутили по каналу «Би-би-си-2», а одна даже попала на «Би-би-си-1».

Мы с Адамом были ровесниками, но выглядел он на десять, а то и на все пятнадцать лет моложе меня. Он принадлежал к той славной когорте известных писателей, которые настолько заняты, что диву даешься: когда это они умудряются писать? Я просматривал его статьи в «Сандей таймс» и «Обсервер» и постоянно натыкался на него по радио и в телевизоре. Два года назад Адам председательствовал в жюри на вручении Букеровской премии. Он вообще вечно что-то судил или комментировал. Даже друзей заводил в профессиональном кругу: к примеру, играл в теннис с автором бестселлеров и владел загородным домиком в Умбрии напополам с исполнительным директором крупного издательства.

Я положил книги на тележку, откуда библиотекарь потом заберет их и поставит на полку, и уже собрался было вернуться на место, но тут в читальный зал вошел Адам – через северную дверь, которая вела к новой лестнице. Эта лестница, словно позвоночник, прошивала разнообразные уровни и помещения библиотеки – старые и новые.

Меня охватила паника. Адам оглядел зал. Все произошло так быстро, что я не успел отвернуться, и на мгновение наши взгляды встретились… Но он меня не узнал. Я испытал облегчение и одновременно злость. Адам высмотрел свободное место возле окна и направился туда. У него в руках было три или четыре книги.

С меня словно заклятие спало. Я выскользнул через стеклянную дверь на главную лестницу старого здания и торопливо устремился вниз по ступенькам. С портретов, висевших на стенах, на меня молча взирали многочисленные немые свидетели – знаменитые посетители библиотеки.

В голове слегка прояснилось. Я понял, что веду себя по-идиотски. Будто сделал нечто дурное и у Адама есть повод меня выслеживать – с чего вдруг? И что это такое происходит между ним и Мэри? И действительно ли он раскапывает что-то про Фрэнсиса Юлгрива? Я уверил себя, что мое любопытство вполне обоснованно.

К тому же Адам вряд ли в ближайшее время покинет читальный зал.

Замедлив шаг, я спустился на первый этаж и свернул в комнату, где слева стоят запирающиеся шкафчики для личных вещей, а справа – высокие открытые шкафы, куда посетители вешают пальто и кладут сумки.

Плащ от «Бёрберри» обнаружился в четвертом по счету шкафу между твидовым пальто и рваной кожаной курткой. Внизу на полке должна быть сумка Адама…

И вот тут-то я переступил черту, хотя тогда мне так не казалось. Наоборот, подумалось, что в свете моей книги о Юлгриве поступаю я вполне логично. Нужно же следить за потенциальными конкурентами.

Я оглянулся через плечо. Никто не обращал на меня внимания. Сумка у Адама была холщовая, с кожаными вставками – увидишь такую, и сразу представляется, будто внутри непременно лежит окровавленный фазан или снулая форель. Я расстегнул и проверил основное отделение и боковые карманы, но нашел только номера «Гардиана» и «Спектейтора» да пару мятых бумажных платочков.

Тогда я ощупал плащ: в одном кармане пачка мятных леденцов «Поло» и список покупок, нацарапанный почерком Адама на обратной стороне конверта (бургундское, цветы, молоко, салат вегет.), в другом – пусто.

Я чуть не пропустил третий карман, внутренний, застегнутый на пуговицу. Там лежало что-то маленькое, прямоугольное и твердое. Просунув туда руку, я нащупал телефон.

Айфон. У меня самого был айфон, хотя и более старой модели. Переключатель стоял на беззвучном режиме. Я нажал кнопку, и экран ожил.