Нельсон Демилль - Во всем виновата книга. Рассказы о книжных тайнах и преступлениях, связанных с книгами

– Нашли, что искали?

Я едва не подпрыгнул. Рядом со мной стояла Пэтти и воодушевленно улыбалась.

– Похоже на то, – ответил я, аккуратно укладывая экземпляр «Пути одиночки» обратно в коробку, и тут же спохватился: – Я заберу все.

Я указал на принадлежавшие отцу коробки и достал кошелек. Вытащив всю наличность – почти семьдесят семь долларов, – я протянул деньги Пэтти.

– Вот, возьмите.

– Мы бы выставили их по доллару за штуку. Те, что в мягкой обложке, – по пятьдесят центов.

– Это все, что у меня есть, – сказал я. – За ваши труды и терпение.

– Помочь вам донести коробки до машины? – спросила Пэтти.

– Было бы неплохо, – ответил я, но коробку с «Путем одиночки» понес сам.

Перед тем как поставить ее в машину, я взял один экземпляр и отдал Пэтти.

– Возьмите. Эту книгу написал мой отец.

– Правда? Рада, что вы ее нашли.

– Окажите любезность, – сказал я. – Не выставляйте ее на продажу. Возьмите себе и при возможности прочитайте о ней в Интернете.

– Зачем? – удивилась Пэтти.

– Считайте это пожертвованием от моей семьи.

Пэтти выглядела совершенно сбитой с толку.

– Ладно, – пробормотала она. – Если бы мой дедушка был жив, я бы подарила книгу ему. Думаю, ему бы понравилось.

– Не сомневаюсь, – кивнул я.

Я подогнал машину прямо к дверям магазина. Бородатый парень – тот самый, что направил меня к Пэтти, – погрузил в багажник пять коробок с книгами, принадлежавшими отцу, а теперь моими. Маленькую, самую ценную коробку я поставил на пассажирское кресло, чтобы не спускать с нее глаз.

Продавец решил воспользоваться возможностью и устроить перекур. Пока я укладывал свое наследство, он прислонился к стене здания и зажег сигарету. По дороге я собирался сделать одну остановку – заглянуть в полицейский участок и передать экземпляр книги Мэри Энн Комптон. Я не был уверен, разрешено ли это, но рассчитывал, что Хайленд меня просветит. Если в полиции не примут книгу или не гарантируют, что она окажется у адресата, я передам ее через адвоката Мэри Энн. Эта женщина должна была наконец получить ее.

– Вы местный? – спросил меня продавец.

– Родом отсюда, – ответил я. – Теперь здесь живут только мои родители… то есть мама.

Я никак не мог свыкнуться с мыслью, что теперь мне придется говорить «мамин дом» или «здесь живет моя мама».

– В последнее время район сильно изменился, – произнес продавец.

– Я заметил, – ответил я, закрывая багажник.

– Дома приходят в запустение. Людям на все наплевать.

– Да уж. Спасибо за помощь.

– Когда я был маленьким, мои родители все покупали здесь.

– В «Гудвилле»? – Я удивленно взглянул на продавца.

– Нет, – сказал он. – Вы же говорили, что родом отсюда. Помните старый магазин Союза независимых бакалейщиков – тот, что был тут раньше?

Я присмотрелся к зданию и начал смутно припоминать. Верно, давным-давно здесь находился продовольственный магазин, где мы изредка делали покупки. Точнее сказать, мы с отцом. Маме здесь не нравилось. Она говорила, что тут тесно и выбор небольшой. Возможно, многие разделяли это мнение, что и привело к закрытию магазина и появлению на его месте «Гудвилла». А вот папа любил здесь бывать. Когда мама посылала его купить молока или хлеба, или когда ему самому нужна была пена для бритья или газета, или…

Да, когда мы приходили сюда, папа всегда шел в книжный отдел. Недалеко от входа стоял длинный стеллаж с книгами в мягкой обложке и газетами. Перед уходом мы всегда задерживались там, и папа обязательно покупал новую книгу. Шпионский роман, детектив или вестерн – что же еще? Вспоминал ли он в те минуты о своей собственной книге? Думал ли о том, какая карьера могла его ждать, не брось он все ради нас с мамой? Он никогда не давал воли чувствам и всегда выглядел довольным жизнью, но кто знает, что творилось у него внутри, когда он видел все эти книги?

– С противоположной стороны ведь была автостоянка? – спросил я.

– Точно.

– А рядом с ней, за оградой из проволочной сетки, – другой дом? Сквозь сетку весь двор был виден как на ладони.

Продавец кивнул:

– Точно.

– Я, как и вы, в детстве приходил сюда с отцом. Он показывал мне лошадей. Помните?

– Каких лошадей?

– Тот дом по соседству уже тогда стоял заброшенным. Видимо, район не всегда был благополучным. Так вот, во дворе этого дома кто-то держал пару лошадей. Они разгуливали там и щипали травку. Не помните?

Парень затушил сигарету и покачал головой:

– Нет, не помню никаких лошадей.

– Точно говорю, они там были, – настаивал я.

– Все возможно, – ответил продавец и вернулся в магазин.

Но я-то помнил наверняка. Мы ходили сюда за покупками, и по пути к машине папа обязательно говорил: «Хочешь проведать лошадок?»

Я всегда соглашался. Я думал, мой папа – волшебник, иначе откуда ему было знать, что там живут лошади? И как он мог догадаться, что мне хотелось их увидеть?

Быть может, глядя на этих одиноких и всеми брошенных коняг, так не к месту оказавшихся в этом районе, папа размышлял, какие еще вестерны мог написать – и обязательно написал бы?

Я сел в машину и отъехал за магазин. Стоянка пришла в запустение, асфальт давно потрескался и зарос сорняками. Я припарковался у насквозь проржавевшей, но оставшейся на месте ограды. Выходя из машины, я бросил взгляд на коробку с книгами. Наследие моего отца. Если не считать меня, самый яркий след, оставленный им в этом мире.

Я подошел к ограде и прикоснулся к проволочной сетке. Ржавчина крошилась и осыпалась под пальцами. Я присмотрелся.

Фундамент дома просел; от здания остались лишь полуразрушенная печная труба да несколько гнилых досок. И как бы долго и пристально я ни вглядывался, лошадей там давно уже не было.

Начнем, пожалуй, так: со стороны жизнь мистера Бергера могла бы показаться скучной и однообразной. Возможно, он и сам согласился бы с такой оценкой.

Мистер Бергер служил в жилищном отделе заурядного английского муниципального совета в должности регистратора закрытых счетов. Его обязанности сводились к тому, чтобы год за годом составлять списки тех, кто выехал из выделенного советом жилья, не уплатив по счетам. Выселение представляло собой нелегкую задачу и порой превращалось в затяжную переписку между советом и арендатором. Это напоминало обмен сообщениями между окруженным крепкой стеной городом и осадившей его армией. Вне зависимости от того, была ли это плата за неделю, за месяц или даже за год, мистер Бергер заносил сумму в большую бухгалтерскую книгу в кожаном переплете, носившую название «Реестр закрытых счетов». В конце года он сравнивал фактическую арендную плату с той, что должна быть предоставлена. Если он вел свои записи правильно, разница совпадала с итоговой суммой в его реестре.