Йенс Лапидус - Стокгольм delete

– Ой, какое прелестное место! – наконец-то появились родители. – И знаешь, что они спросили, когда мы вошли? «Вы – Янссоны?» Видно, что ли, по нам, что мы – Янссоны? Невероятно!

В тот раз Николе тоже предъявляли обвинение: мелкие кражи, торговля краденым, драки. А сейчас преступление, как он понимал, довольно серьезное: кража со взломом, порча имущества, незаконное применение взрывчатых веществ… много чего. И он ожидал, что зал суда будет поторжественнее, что ли.

Из окна видно здание, где его держали последние недели. Если поднять голову, можно даже разглядеть нарезанную на ломти, как торт, прогулочную площадку. Керим исчез. Вознесся в небеса с внезапностью ангела и с такой же внезапностью исчез. Shawshank Redemption [97] «Побег из Шоушенка» – голливудский триллер по мотивам повести С. Кинга. .

Но зал все же не маленький. Высокий подиум для судейского стола. Скамьи светлого дерева со светло-зелеными кожаными сиденьями. Довольно солидно. Никаких финтифлюшек, современный минималистский стиль. За спиной председателя и членов суда натянута ткань, тоже зеленая. Цветовое решение дурак поймет: светло и зелено. Типа: всем должно нравиться. Внушать хорошее и бодрое настроение. Танцуйте вальс, господа.

Судья: женщина средних лет с таким выражением лица, будто у нее болит горло. Сколько Никола ни смотрел, ни разу не заметил даже подобия улыбки. Прямо как та сволочная тетка в «Женщине в черном 2». Члены суда: родились, наверное, в девятнадцатом веке. Никола даже загадал: кто начнет храпеть первым. Единственный человек, который, как показалось Николе, не осудил его еще до того, как он появился в зале, – секретарь. Молодой парень с недельной щетиной, чем-то похож на Симона Мюррея, то и дело поправляет узел галстука. Все теперь с этой щетиной.

– Доброе утро, – громко сказала Эмили, как только они вошли в зал.

Ему понравилось – в голосе уверенность и готовность к бою.

Она зашла за ним в тюрьму, и они пошли сюда вместе. В сопровождении надзирателя, разумеется. И в наручниках.

Обвинитель уже за своим столом. Налаживает компьютер.

Женщина с жидкими волосами, настрой виден за километр: «я-твой-бюрократический-палач». Сука в таком сучьем обличье, что сучее не представишь.

Эмили предупредительно выдвинула стул для Николы, открыла портфель и начала доставать бумаги. Сколько их! Все уже давно сели, а она все стояла и раскладывала книги, папки и отдельные листы. У Николы потеплело на душе. Его адвокат. Сразу видно: подошла к делу всерьез.

– Доброе утро, – тихо произнесла судья. Точно что-то с горлом. – Начинаем заседание по делу В-2132-15. Обвинение предъявит районный прокурор Карин Форсрюд. Я не ошибаюсь?

Дама с жидкими волосами кивнула.

– Нет, не ошибаетесь.

– За столом обвиняемых у нас Никола Максумич… – И опять: – Я не ошибаюсь?

Никола наклонился к жидкому микрофону и произнес почему-то по-английски:

– Yes. – Сообразил, что его «yes» звучит, как будто судья и в самом деле ошиблась, и быстро повторил ее слова: – Нет, не ошибаетесь. Не ошибаетесь.

Его голос отдался гулким эхом.

– А рядом с вами, обвиняемый, ваш официальный адвокат, Эмили Янссон?

– Именно так.

Эмили говорила все так же ясно и четко.

Судья черкнула что-то в блокноте.

– Хотелось бы знать, нет ли каких-либо обстоятельств, мешающих проведению судебного заседания?

Обвинитель и Эмили ответили хором.

– Нет, ваша честь.

Никола покосился налево. Довольно много людей. Больше, чем он думал. Есть такие: делать нечего, вот они и шляются по судам. А может, какая-нибудь учебно-ознакомительная экскурсия. Но Хамон пришел, и Юсуф пришел. Сидят и подмигивают, как только он на них посмотрит. И Паулина. Лицо очень серьезное. Или улыбнулась ему? Отсюда не поймешь. Довольно далеко, метров пятнадцать, не меньше. Но пришла!

И мама, конечно. Прервала свой странный отпуск.

Судья произнесла стандартную речь, объяснила, как должно пройти заседание.

Настала очередь обвинителя. Эмили заранее прошлась буквально по всем пунктам, предупредила, на какие моменты будет напирать прокурор. Никола все это знал – не в первый раз. Процедурная сторона не особенно его интересовала.

На камерах наблюдения в супермаркете и на прилегающей территории зафиксировано следующее: двое в темной одежде и мотоциклетных шлемах с темными визорами взломали дверь. Вот они движутся между полками. Хорошо… никакого шлема при Николе не нашли. На одежде, как ее ни анализировали, – ни следа взрывчатки. Никаких отпечатков пальцев, следов ДНК – ни в магазине, ни на мотоцикле, валявшемся на посыпанной гравием дороге. Удалось установить происхождение пластида: строительный склад в Больсте, откуда он был украден два года назад. И все. Криминалисты сделали слепки на месте взлома двери, но орудия, которым взламывали дверь, не нашли. Полиция конфисковала его телефон, но и в телефоне никаких подозрительных сведений не найдено.

В чем Николе повезло – он все время был в перчатках и в шлеме, к тому же залил краской камеру в конторе: лицо нигде не видно.

Второе везение: успел выбросить свитер, шлем и рюкзак в озеро. Вот где уж точно были бы следы взрывчатки…

Чистая работа.

В чем Николе не повезло – чересчур уж быстро привезли кинологов.

Обвинитель говорила примерно час.

Следующий пункт протокола: допрос обвиняемого.

– Я не могу, – шепнул Никола Эмили. – Плохо себя чувствую.

Эмили попросила паузу.

Никола помчался в туалет. Он был уверен, что его пронесет, – ничего подобного. Пустое. Он встал, натянул штаны, вымыл лицо и вернулся в зал.

Ему показалось, что охранники ехидно улыбаются, – наверняка он не первый такой.

Надо держаться.

Сунул руки под стол, собрался и, не отрываясь, стал смотреть на обвинителя.

Ему показалось, что его допрашивают сутки напролет, хотя прошло минут сорок. Собственно, ничего он не добавил. Упрямо повторял свою версию: шел к дяде, он может подтвердить. Посмотрите в моем телефоне – я как раз в это время ему звонил. Немного заблудился, там лесок рядом – и тут меня искусала полицейская овчарка.

Интересно, что думает Эмили? Верит ли, что он ни в чем не виновен?

Иногда ему казалось, что да. Верит.

Перерыв на ланч.

Подогнали машину, перевезли его назад в камеру. Езды – секунд тридцать. Принесли поднос: гороховый суп с хлебом.

Есть он не стал.

После ланча приступили к опросу охранников и полицейских.

Один за другим они садились в свидетельское кресло и отвечали на вопросы: «Что вы видели на площадке у супермаркета?», «Как выглядел мотоцикл?», «Как далеко находилась ваша машина от места происшествия?», «Как выглядел мотоциклист?»

Ничего вразумительного. Ну да, телосложение удирающего на мотоцикле преступника напоминает Николино. И брюки вроде бы те же, что были на нем, когда его взяли. Эмили не задала ни единого вопроса свидетелям. Никола начал волноваться. Она должна была сделать из них фарш! Перекрестный допрос, или как там у них это называется. Уличить во лжи.