Сергей Ковальчук - Лицензия на грабеж

— А если он откажется от дачи показаний?

— Ну, откажется, значит — откажется, его право. Нам это все равно на руку. Судья сразу поймет, что преступник взял паузу, чтобы продумать свою версию. Если Ломакин не при делах, то зачем ему закрываться и брать пятьдесят первую?

— Ну ладно, допрос в ночное время можно обосновать исключительными обстоятельствами. А где вы сейчас найдете ему адвоката?

Береговой нахмурился.

— С этим сложнее. Ты не подойдешь, ведь он подозревается в убийстве твоего клиента, следовательно, тебе его защищать запрещено законом. — Он озадаченно поскреб подбородок. — Вась, выручай. Позвони кому-нибудь из ваших, попроси приехать. Сам понимаешь, человек Ломакин не бедный, чего-чего, а уж оплатить услуги адвоката, я думаю, ему будет несложно.

— А если он сейчас заявит, что у него есть свой адвокат?

— Умеешь ты мозг вынести, — с упреком покачал головой Алексей.

Он набрал номер телефона следователя, задержавшего нотариуса и попросил его узнать у Ломакина, есть ли у того адвокат, который будет его защищать. Через некоторое время следователь перезвонил и сообщил, что со слов Ломакина адвокат у него есть, но сейчас не может взяться за его защиту. В общем, отказался. Другого защитника у Ломакина на примете нет.

Я позвонил своему коллеге, Эдуарду Кушниру, с которым мы однажды защищали двух членов банды, промышлявшей разбойными нападениями на игровые салоны, и попросил его срочно приехать. Пришлось пообещать, что в случае отказа клиента оплатить его услуги, я компенсирую потерянное им время из своего собственного кармана.

Задержанный Ломакин с сопровождавшими его следователем и операми, и адвокат прибыли почти одновременно, но Кушнир чуть позже.

Первым в кабинет Берегового зашел следователь. Высокого роста раскрасневшийся, тучный, лысый мужчина с небольшой аккуратной бородкой, лет сорока пяти. Видавшая виды черная кожаная куртка на нем, под которой белый шерстяной свитер с высоким воротом, джинсы. С трудом подавив одышку, приятным густым голосом, он доложил начальнику о том, что задержанный находится в коридоре.

— Знакомься, Палыч, это мой однокурсник, адвокат Кравчук, — кивнув в мою сторону, представил меня Береговой. — А это, Вась, — он показал на Палыча, — следователь по особо важным делам — Догалев Алексей Павлович. Прошу любить и жаловать.

Я привстал и пожал широкую и мягкую кисть нового знакомого, нацепив на лицо дежурную улыбку. Я не совсем понимал к чему этот церемониал, но новому знакомству был рад. Адвокат вообще должен стремиться к тому, чтобы круг его знакомств был максимально широк. В особенности, это касалось работников следственных и судебных органов.

Береговой тем временем продолжал:

— Алексей Павлович следователь очень опытный, хотя и перевелся к нам совсем недавно. Он возглавляет следственную группу по делу об убийстве Ставинского. А Василий — адвокат, который Ставинского защищал.

Догалев замялся. Увидев это, Алексей, улыбнувшись, сказал, что я — человек свой, сам бывший следак, и говорить при мне можно.

Несмотря на то, что вид у Палыча был уставший и выглядел он несвежим, глаза его радостно горели, и с первых его слов я понял, что имею дело с опытным, знающим свое дело профессионалом.

— В общем, так, — тяжело выдохнул Палыч, — поехали мы к Ломакину в офис, он был там, хотя прибыли мы только в восемь часов. Обыскали кабинет — ничего. Взяли его и поехали к нему на квартиру. А там курточка, «аляска» в ванной комнате лежит под «Джакузи» запрятанная. «Джакузи» у него впритык к стене поставлена, и аккуратно так по периметру перегородкой закрыта, выложенной плиткой. — Он сделал круговое движение рукой. — А в кармане куртки мы нашли перчатки.

— А Ломакин себя при этом как вел? — осведомился Береговой.

— Ты знаешь, Алексей, удивился.

Береговой хмыкнул, но Палыч, не обращая на его смешок внимания, продолжил:

— И мне показалось, что удивление его было неподдельным. Хотя, я столько повидал. Видимо, артист он хороший, раз при плохой игре такую мину профессионально нацепить сумел.

В этот момент у меня зазвонил телефон и, переговорив с ожидавшим внизу коллегой, я попросил Берегового дать мне человека, чтобы тот вместе со мной спустился на первый этаж и встретил прибывшего адвоката.

Мы поздоровались и перекинулись несколькими дежурными фразами. Эдуард был невысокого роста, юркий, смышленый и довольно молодой парень, которому не исполнилось еще и тридцати лет. Густые темно-русые волосы аккуратно зачесаны на пробор. Под дорогими, без оправы, очками прятались умные, проницательные глаза. Узкое лицо, острый нос, тонкие ниточки губ. Под модной длинной дубленкой костюм не из дешевых.

Унюхав тонкий аромат дорогого парфюма, исходящий от Эдуарда, я с неудовольствием подумал, что от самого меня наверняка разит застоявшимся потом. Давала о себе знать дальняя поездка.

Пока мы поднимались, я коротко ввел Кушнира в курс дела. Подойдя к кабинету Берегового, возле которого стояло трое мужчин, один из которых был в наручниках, я попросил Эдуарда подождать, а сам договорился с Алексеем, что прибывшему адвокату дадут возможность поговорить с Ломакиным наедине. Я был не прочь и сам поприсутствовать на этом конфиденциальном свидании, но Береговой настоятельно попросил меня этого не делать. Дружба дружбой, а порядок должен быть соблюден.

Через некоторое время начался допрос, который вели Догалев и Береговой. Задержанного посадили за стол перед Береговым, напротив Догалева, который фиксировал показания Ломакина в протоколе. Кушнир сел рядом со своим подзащитным, а я расположился в кресле, стоявшем у левой стены в двух шагах от стола, за которым сидели участники допроса.

— Разъясняю вам, что вы подозреваетесь в совершении убийства предпринимателя Валерия Ставинского, — официальным тоном начал Догалев, едва заполнив шапку протокола.

— Я никого не убивал, — процедил Ломакин, сжав кулаки и поставив на стол локти, опершись при этом на кулаки подбородком. — Мне под ванну подбросили какую-то куртку, незаконно задержали и подозревают невесть в чем. Я уважаемый человек, нотариус, в прошлом работник прокуратуры, а мне говорят, что я убил какого-то Ставинского. Кто это?

— Ломакин, хорош ломать комедию, — угрожающе сдвинул брови следователь. — У нас есть против вас полный набор доказательств.

— Каких еще доказательств? — раздраженно протянул допрашиваемый.

Догалев метнул быстрый взгляд на своего начальника, и тот, подав тело вперед, ввинчивая в Ломакина тяжелый взгляд, заледеневшим голосом стал перечислять:

— Куртка и перчатки, которые были на вас в момент убийства, — раз. «Лада-приора», на которой вы приехали, и уехали с места преступления, — два. Ваша походка, про которую вы совсем забыли, — три. И, наконец, пистолет, из которого вы убили Ставинского и который похитили в Каспийске, когда проходили там срочную службу, — четыре. Достаточно?