Ольга Ракитина - Маятник

— Простите, а откуда вам это известно? — уточнил Шумилов.

— Паспорт её на время лечения был оставлен тут, у нас. Мы же паспорта удерживаем, чтобы больные не разбежались. У нас-то публика какая! Многих на аркане не затянешь лечиться. Она пришла забирать паспорт, и я её наблюдала собственными глазами.

— Ах, ну да, спасибо, что объяснили.

— Маленькая, худющая, волосы черные, сама смуглая. Только глазищами зыркала, — продолжала регистраторша. — На вас-то, кстати, не особенно похожа, даром что сестра.

— У нас отцы разные, — мгновенно нашелся Шумилов.

Он протянул в окошко деньги и быстро направился к выходу.

Дом Швидленда на Разъезжей был обычным доходным домом, где снимали квартиры мелкой руки ремесленники, мастеровые рабочие и студенты.

Алексей Иванович без труда отыскал конторку домоправителя в первом этаже одного из подъездов. Всего за пятьдесят копеек седовласый приказчик сообщил Шумилову исчерпывающую информацию о прописанной в доме Екатерине Семеновой. Таковая действительно была, но съехала в конце августа, даже не дождавшись окончания оплаченного срока проживания. Результат казался обескураживающим, но Шумилов был готов услышать нечто подобное. Он поинтересовался, в какой именно квартире проживала Семенова, и отправился к соседям.

Соседка Семеновой, занимавшая комнату за стенкой, оказалась словоохотливой бодрой старухой с громогласным голосом и пропахшей табаком одеждой. Она чрезвычайно обрадовалась собеседнику и совсем уж растаяла после того, как получила от Шумилова рублевую серебряную монету.

— Да съехали они, почитай уж две недели как съехали, — повздыхала старушенция, — собралась Катенька и была такова. У ней это быстро делается. А вы почему антересуетесь?

— Не поверите, — Шумилов вздохнул. — Муж я её. Ищу, хочу в дом вернуть…

— Да что вы говорите?! — бабулька всплеснула руками. — Ай, дуреха… Такой симпатичный человек! Но есть бабы-дуры, это уж точно. То ль на передок слабы, то ль на голову… Но вы же её не били?

— Помилуй бог, похож ли я на человека, который может ударить женщину? Это она меня бросила, ушла с другим… Он обещал за границу её увезти, а она и поверила.

— Да-а, мы женщины такие, верим всему, что нам говорят. Да ведь она и правда была не одна, с женихом как бы. Тьфу, прости, Господи, какой же это жених, срамота одна! С долгом, наконец, рассчитались и отчалили. И слава богу! С такой соседушкой сам по миру пойдешь.

— А что так? Должала Катенька? — полюбопытствовал Шумилов.

— Должала-должала, деньгам цену не знала. Она меня все уговаривала подождать, дескать, того и гляди, наследство на нее большое свалится. Эх-ма, да только я людей насквозь вижу — чай, пожила на свете, могу разбирать, кому наследство светит, а кому небо в клеточку.

— Да-а, Катерина — она такая, с фантазиями.

— Я вам так скажу, господин хороший, сразу видно, что вы человек рассудительный и порядочный… Уж не примите в обиду. Она вам не пара. Не пара, говорю! Есть основания полагать, что подворовывала, уж извините, что о супруге вашей так говорю, ну да слов из песни не выкинешь… Подворовывала. У нашего музыканта — далее, через комнату живет, прямо из комнаты фрак украла и мундштук серебряный от трубы. Её в подозрении держали и допрашивали, но доказать не смогли. А я думаю: точно она, убей меня, больше некому было. Беспутная баба!

— Скажите, а у нее была юбка в крупную клетку и сумка черная с костяными ручками?

— Юбка? Может, и была, да я не присматриваюсь особенно к чужим-то нарядам. А вот сумка — точно, была. Именно такая, такие гнутые большие ручки из кости, может, слоновой, может, морского зверя. Она, когда съезжала, эту сумочку в руках несла, а дворник наш, Филимон, баул с одеждой до извозчика донес. А у неё и поклажи-то никакой больше и не было. Голь перекатная!

— А зонтик был от солнца?

— Да, желтый такой.

— Вы сказали, она с женихом здесь жила? А съезжала в одиночестве, что ли?

Старушка закивала:

— Да, да, так и было. Жених этот накануне уехал, вечером. А она утром отправилась, по-моему, это был понедельник, но может, вру, уже много времени прошло.

— То есть вы полагаете, что это был понедельник двадцать девятого августа? — уточнил Алексей.

— Да вроде так, самый конец августа, осень ещё не началась, — прикидывая в уме, подтвердила соседка.

— А куда съехала, не знаете? — задал Шумилов главный вопрос.

— Мне она не сказывала, а я и не спрашивала. Мое дело сторона, сами понимаете.

Покинув дружелюбную соседку, Шумилов на минуту остановился на лестнице в нерешительности. Розыск, похоже, заходил в тупик. Единственным выходом, пожалуй, оставалось обращение в адресный стол, поскольку настоящие имя и фамилия подозрительной дамочки теперь Шумилову были известны. Однако Шумилов решил потолковать с дворником.

Филимон оказался крупным мрачным детиной, который возился подле каретного сарая с ломом. Возможно, его терзал некий внутренний недуг, поскольку на его лице зафиксировалась печать плохо сдерживаемого страдания. Шумилов подозвал его, сунул в ладонь монету «для освежения памяти» и поинтересовался:

— Филимон, мне сказали, что ты в конце августа помогал съезжать местной жилице Екатерине Семеновой. Было такое дело?

— Было, барин, — с готовностью кивнул дворник. — Извозчика для ней нанял и вещи донес из квартиры.

— А куда дамочка собиралась ехать, не помнишь часом?

— Отчего ж не помнить, помню! Попросила извозчика нанять до Озер. Извозчик запросил шесть рублев, ну я так ей и передал.

Озерами называлась деревенька по дороге на Выборг. Собственно, это было дачное место на берегу трех живописных озер. Близость к городу и удобство сообщения делали этот населенный пункт привлекательным для горожан, и в последние годы там выросли целые улицы дачных коттеджей, а деревенские жители стали продавать свою землицу дачникам и переселяться в город.

— Спасибо, Филимон, хороший ты работник.

Возьми еще монетку, — Шумилов протянул еще двадцать копеек и похлопал дворника по плечу.

Теперь он знал, что ему не надо будет обращаться в адресный стол. И сердце согрело предчувствие, что розыск подходит к своему логическому концу.

Шумилов ехал в Озера.

Вокруг был живописный пейзаж: сменяли друг друга утопавшие в зелени садов дачные городки, мостки, рощицы, ручьи. Эти виды развлекали Шумилова, навевали пасторальное, умиротворенное настроение. Но дело, с которым ему предстояло сейчас разбираться, было совершенно иного порядка.

Алексей Иванович долго размышлял, с чего следует начать поиск, ведь точного адреса Семеновой у него не было. Он рассудил, что сначала надлежит объехать все дома, хозяева которых пускают по несколько жильцов и держат что-то типа пансиона — в этом случае проживание обходится клиентам гораздо дешевле, чем аренда всей дачи или даже ее половины. Тот факт, что у Екатерины Семеновой был известный недостаток в средствах, уже не вызывал сомнений. Даже глубоко преступные натуры при наличии денег избегают обворовывать соседей, разумеется, не в силу этических соображений, а просто ввиду угрозы скорого разоблачения.