Марк Арно - Детектив Франции 06. Осечка на газе. Огонь и кровь. Его высочество Хандрит. Убийство в спальном вагоне

— Э, мадам, мой пистолет!

— Идиот, — прошептала Брижжит, — мне нужен вовсе не твой пистолет.

Он позволил ей отстегнуть кобуру. Впрочем, охранник был настолько охвачен негой, что внешний мир перестал для него существовать. Брижжит уговаривала себя, что она должна компенсировать ему неприятности, которые его ждут…

Почувствовав, что чернокожий расслабился, она осторожно открыла кобуру, взяла оружие за ствол и со всего размаха стукнула солдата по виску. Он вскрикнул, обмяк и больше не двигался. Тяжелая эта штука, кольт сорок пятого калибра, да и Брижжит нельзя было назвать слабой женщиной.

Она быстро встала, надела трусики и расправила платье. Здоровенный кольт мешал ей. Брижжит засунула его в вырез платья, за бюстгальтер, и спокойно вышла.

Теперь она ехала по дороге, ведущей в квартал на холмах. Маловероятно, что охранник немедленно поднимет тревогу. Вначале он попытается вернуть оружие.

Бельгийка без труда добралась до небольшого одноэтажного здания, которое занимала радиостанция Бужумбуры. Там было темно, станция начинала работать с шести утра. Не торопясь, Брижжит поставила машину в стороне, за деревом, и закурила. Она была совершенно спокойна. Посмотрела на часы: половина второго. Ждать еще четыре часа. Украденный кольт выделялся на сиденье большим черным пятном. Брижжит взяла его и стала изучать, вспоминая все, что Малко говорил ей по поводу этого оружия.

Нужно еще научиться получше пользоваться им.

Марсель Дрюмон был человеком простым. Вот уже двадцать восемь лет он жил в Африке и не имел ни малейшего желания возвращаться в Европу. Когда бельгийцы покинули Конго, он остался. Марселю предложили работать на радио в Бужумбуре, так как он обладал кое-каким опытом в области радиовещания, занимаясь разборкой почты в Леопольдвиле.

В Бужумбуре Дрюмон прекрасно освоился, тем более что работа не была утомительной. Из экономии радиостанция функционировала всего шесть часов в сутки, передавая музыку и новости.

У него, конечно, был чернокожий шеф, но Марсель виделся с ним не чаще, чем раз в год.

Когда ему становилось совсем скучно, он развлекался тем, что передавал в эфир выпуски совершенно невероятных новостей. Впрочем, это не имело особых последствий, так как в Бужумбуре насчитывалось не более тысячи радиоприемников. И никто никогда не жаловался.

В это утро Марсель Дрюмон подъехал к радиостанции на велосипеде в обычное время. Он считал делом чести начинать утренние новости ровно в шесть часов., Охранники спали без задних ног на скамейке перед дверью.

Дрюмон, как всегда, дружески пнул их ногой. Один из охранников открыл глаз и перед тем, как вновь заснуть, пробормотал неразборчиво: «Здраст, бвана».

Марсель достал из-под коврика ключ и открыл дверь. Следуя многолетней привычке, он включил радиопередатчик, чтобы дать ему прогреться, и поставил на проигрыватель пластинку с бурундийскими гимном. Было пять часов пятьдесят минут.

Еще до конца не проснувшись, Марсель зажигал спиртовку, чтобы сварить кофе, когда дверь открылась. Он даже не поднял голову, уверенный, что это один из охранников зашел погреться.

— Здравствуй, Марсель.

На этот раз он вздрогнул и широко раскрыл глаза.

— Что вы здесь делаете, мадам Брижжит? Вы что, свалились с кровати?

Однако эта прекрасная Брижжит вовсе не выглядела упавшей с кровати. Безукоризненно подкрашенная и причесанная, в полотняном платье, она никак не вписывалась в кадр.

— Я уже давно мечтаю посмотреть, как все это работает, — проворковала она.

Но тон ее говорил совсем о другом.

Заинтригованный, Марсель посмотрел на нее снизу вверх и облизнул губы. Безумная идея мелькнула у него в голове. О Брижжит ходило столько разговоров. Хотя он совсем не был донжуаном…

Она подошла и положила руки ему на плечи:

— Марсель, вы не хотите доставить мне удовольствие?

— Конечно, черт возьми!

Он засуетился, пытаясь встать.

— Я хотела бы, чтобы вы мне поставили одну пластинку.

— Ах, это — это просто. Он подмигнул ей:

— Ну а вы, мадам Брижжит, вы бы мне не хотели доставить удовольствие?

— Ну конечно, Марсель.

Она наклонилась и поцеловала его в ухо. Он почувствовал ее прерывистое дыхание и дрожь.

— Боже мой!

Теперь уже он держал ее в объятиях. Брижжит ловко вывернулась:

— Сначала пластинку, Марсель.

— Какую пластинку вы хотите?

— «Иисус, пусть моя радость живет». Марсель вздрогнул:

— Что? Ну ладно, хорошо. Но сейчас я должен передать время, новости и гимн.

— Нет, — сказала спокойно Брижжит. — Сначала мою пластинку.

Он взглянул на нее обеспокоенно. Что она, с ума сошла? Часы показывали пять часов пятьдесят девять минут. Профессиональная добросовестность взяла верх над сладострастием.

Радист отстранил Брижжит, и рука его потянулась к проигрывателю.

— Нет, — проговорила молодая женщина.

Он почувствовал, как что-то твердое уперлось в его бок, и опустил глаза. У Брижжит в руках больше не было сумочки. Вместо нее она держала большой автоматический черный пистолет. Марсель вдруг взорвался:

— Нет, ну вы чокнутая!

— Не двигайтесь, Марсель, или я вас пристрелю. И поставьте немедленно эту пластинку.

— Нет, но, но… вы…

Язык его заплетался. Брижжит повторила:

— Пластинку, Марсель, быстро.

— А ладно, раз так, ну ужнет!

Брижжит провела языком по пересохшим губам и бросила безумный взгляд на огромный шкаф с пластинками. Поиски займут у нее несколько часов, если Марсель будет упрямиться.

Она взвела курок и приставила дуло кольта ко лбу диктора. Тот задрожал.

— Марсель, — твердо сказала она, — я считаю до трех и стреляю. После этого я сама буду искать пластинку.

— Но…

— Раз… два…

— Она там, в шкафу, наверху слева.

— Возьмите ее и поставьте на проигрыватель.

Он послушно исполнил приказание и достал из шкафа запыленный диск.

Брижжит выхватила его и проверила название. Волна радости захлестнула ее. Это было то, что нужно.

— О'кей, Марсель, — сказала она. — Ставьте! Бельгиец заломил в отчаянии руки:

— Мадам Брижжит, меня же выгонят. Что я буду делать?

— Да нет же, — весело ответила она. — Это революция. А новое правительство — это мои друзья. Я скажу им, что вы оказали мне услугу.

— А, ну если это революция, тогда другое дело.

Он запустил проигрыватель и включил внутренний динамик. Первые звуки церковного гимна поплыли по комнате.

Брижжит не переступала порога церкви со дня своего первого причастия. Но глаза ее наполнились слезами. Марсель, уважая ее религиозное чувство, о котором он и не подозревал, сидел неподвижно.

Они молча слушали пластинку. На последних нотах Брижжит приказала:

— Поставьте снова.