Наталья Александрова - Демон никогда не спит [litres]

Штандартен несколько минут копался в замке чертовой закорючкой, но замок не поддавался.

— Обманул, гад! — пробормотал он раздраженно и уже хотел сдаться, но тут замок щелкнул и открылся.

Штандартен проскользнул в квартиру, захлопнул за собой дверь и прямиком кинулся в кабинет Куницына.

Вбежав в комнату, он огляделся по сторонам.

Здесь было множество старинных вещей — керамические сосуды, покрытые сетью мелких трещин, и глиняные светильники с примитивными узорами, обломки каких-то древних орудий, бесформенные черепки, наконечники копий, старинные монеты, заржавленные ножи и железки непонятного назначения. Среди всего этого доисторического барахла Штандартен надеялся разыскать свой кинжал.

Он перебрал редкости, разложенные на полках и тумбе, выдвинул один за другим ящики письменного стола. Кроме черепков и ржавых железок, здесь лежали знакомые ему вещи — нацистская символика, жалкие обломки Третьего рейха.

Кинжала нигде не было.

Снова оглядев кабинет, Штандартен принялся сбрасывать с книжных стеллажей тяжелые старые тома. Ведь Куницын вполне мог спрятать кинжал за ними…

Через полчаса книги огромной грудой громоздились на полу вперемешку с черепками и обломками далекого прошлого.

Кинжала не было.

Где же он мог его спрятать?

Штандартен стоял посреди разгромленного кабинета, оглядываясь по сторонам, и вдруг услышал в прихожей шаги.

Он вздрогнул, вытащил из кармана пистолет — тот самый старый «вальтер», купленный у покойного Степана.

Дверь кабинета приоткрылась, на пороге возникла темная мужская фигура.

— Кто здесь? — удивленно проговорил вошедший.

Штандартен выстрелил раньше, чем узнал хозяина квартиры, своего бывшего одноклассника Серегу Куницына.

Куницын пошатнулся, под его правой ключицей проступило темное пятно.

— Ты?! — проговорил он, схватившись за притолоку. — Что ты… что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал?

— Как надо — так и попал! — выкрикнул Штандартен, шагнув к Сергею. — Не задавай мне вопросов! Вопросы здесь задаю я!

Штандартену очень понравилась эта фраза, услышанная в каком-то фильме. И вообще, он почувствовал наконец долгожданную кокаиновую легкость, почувствовал себя сверхчеловеком, белокурой бестией, властителем судеб и жизней… по крайней мере, жизнь Сереги Куницына находилась сейчас в его руках!

— Вопросы задаю я! — повторил он, смакуя эту фразу.

— Какие… какие вопросы? — выдохнул Куницын, пытаясь зажать рукой кровоточащую рану. — Ты что… сошел с ума?

— Не смей так говорить! — Штандартен злобно уставился на Серегу, сжал рукоятку пистолета, вскинул ствол. — Лучше отвечай — куда ты спрятал мой кинжал?!

— Кинжал? — повторил Куницын, в ужасе следя за пистолетом. — Я… я отнес его в Эрмитаж…

— Что?! — Штандартен задохнулся от злости, его зрачки сжались в две черные точки, холодные и безжалостные, как два пистолетных дула. — Какого черта? Это мой, мой кинжал!

— Я же говорил тебе! — Голос Куницына слабел, он на глазах бледнел от потери крови. — Я говорил тебе, что хочу показать кинжал специалистам… чтобы узнать о нем больше…

— Сволочь! — выкрикнул Штандартен, и пляшущий в его руке пистолет снова изрыгнул пламя. — Сволочь! Как ты посмел отдать в чужие грязные руки мою священную реликвию?

Куницын захрипел и начал медленно сползать по стене. На его груди проступило второе пятно крови, на губах показалась кровавая клокочущая пена.

— За… что?.. — выдохнул Сергей и вытянулся на полу, возле ног своего бывшего одноклассника.

Только тут до Штандартена дошло, что он не выяснил, кому именно Серега отдал кинжал.

Нагнувшись над умирающим, он прорычал:

— Где кинжал? Кому ты его отдал? Говори немедленно!

Куницын был еще жив. Его глаза остановились на лице Штандартена, окровавленные губы чуть заметно шевельнулись, сложившись в слабое подобие улыбки.

— Что… что ты мне можешь сделать… — прошелестел едва слышный, тающий голос.

— Серега, не умирай! — взмолился Штандартен, схватив одноклассника за воротник. — Не умирай! Скажи мне, у кого кинжал? Мне очень, очень нужно это знать!

Но все его попытки добиться ответа были бесполезными: лицо Куницына застыло, как гипсовая маска, глаза остекленели.

Серега был мертв.

Штандартен вскочил и схватился за голову.

Его сокровище, его священная реликвия, оплаченная кровью (правда, чужой), бесследно пропала. Причем винить в этом теперь некого. Он сам, своими руками отдал кинжал Куницыну, надеясь узнать скрытые за ним древние тайны. И вот результат неоправданного любопытства: кинжала нет, и Куницын мертв, так что оборвана единственная ниточка, ведущая к кинжалу…

Правда, он пришел к Куницыну не случайно: он почувствовал, что кинжал требует от него каких-то действий, и надеялся, что Куницын заставит реликвию заговорить, яснее сообщить свою волю…

Что ж, по-видимому, это была ошибка, которую теперь нужно исправлять.

Что Серега сказал перед смертью? Что отнес кинжал специалистам в Эрмитаж. Значит, Штандартену придется идти туда же. Другого способа вернуть реликвию нет.

Штандартен прожил всю свою жизнь в Петербурге, но до сих пор ему только один раз пришлось побывать в Эрмитаже, когда их шестой класс привела туда в полном составе активная молодая училка. Лене в музее не понравилось: все эти картины и статуи, все эти старые черепки и ржавые железяки не представляли для него никакого практического интереса. Он подумал, что учителя и другие взрослые придумали музеи, чтобы отвлекать детей от настоящих интересных вещей.

Правда, когда они дошли до залов, где размещалось старинное оружие и красовались рыцари в доспехах, в нем проснулся некоторый интерес, но тоже ненадолго.

Позднее, когда Леня познакомился с Владимиром Павловичем, он открыл для себя прошлое, но не всякое, а только связанное с историей Третьего рейха. А в Эрмитаже не было реликвий этого периода, так что музей по-прежнему не представлял интереса для будущего Штандартенфюрера.

Вообще, существует не один Петербург. На самом деле в границах Северной столицы располагаются несколько совершенно разных, непохожих друг на друга городов.

Один город — парадный, прекрасный, значительный город, долгое время бывший столицей Российской империи. Город, который строили Петр Первый и Екатерина Вторая, Растрелли и Росси, Кваренги и Воронихин. Город прекрасных дворцов и живописных невских набережных, город Ростральных колонн и Медного всадника…

И совершенно другой — город мрачных заводских корпусов и огромных складов, город унылых однообразных окраин и спальных районов. Жители окраин нечасто и как бы случайно заглядывают в первый, парадный, имперский Петербург и явно чувствуют себя там не в своей тарелке.