Лора Липман - О чем молчат мертвые

— Вам не удалось уличить его во лжи? Может, где-то в его истории были несостыковки?

— Нет. Он был вполне логичен и последователен, хотя все лжецы логичны. Может быть, в тот день какой-нибудь подросток отсасывал у него в туалете, и он испугался, что эта правда всплывет. Так или иначе, ничего нового мы от него не добились, а теперь он мертв.

— Полагаю, вы проверили родителей, как бы абсурдно это ни звучало?

— Родителей, соседей, друзей. Вы найдете все в досье. Поступали звонки от мошенников, которые утверждали, что девочки у них. Естественно, никого у них не было. Впору было поверить в сверхъестественные силы или в похищение пришельцами.

— Раз уж вы так внимательно читаете некрологи…

— Однажды и вы будете их внимательно читать. — Уиллоуби одарил собеседника снисходительной и чертовски раздражающей улыбкой. — Гораздо раньше, чем думаете.

— Полагаю, вам известно, живы ли родители девочек? У меня нет на них информации, а мои навыки работы с компьютером довольно посредственны. Если бы у них была судимость, было бы проще, а так…

— Дэйв умер в тот год, когда я ушел на пенсию, в восемьдесят девятом. Мириам переехала в Техас, а затем в Мексику. Какое-то время она присылала мне открытки на Рождество…

Честер встал и подошел к тщательно отполированному письменному столу, который Инфанте сперва принял за дамскую тумбочку, так как тот был очень миниатюрным и непрактичным — дюжина маленьких ящиков и крошечное письменное пространство, на котором не поместится даже компьютер. Старому копу нужно было напоминать о досье, но он точно знал, где у него хранилась рождественская открытка. «Господи, — подумал Инфанте, — плевать, что говорит Ленхард! Надеюсь, мне никогда не придется распутывать подобное дело».

Тут он представил, как сам через тридцать лет сидит в продавленном кресле с такой же картонной коробкой у ног, как передает эту коробку другому детективу и рассказывает ему о Джейн Доу и о том, как она пару дней их обманывала, но затем они вывели ее на чистую воду.

— Конверт я уже давно выбросил, так что если вам нужен обратный адрес, сказать вам его я не смогу, — снова заговорил Честер. — Помню только название города — Сан-Мигель-де-Альенде. Вот, видите? Она упоминает его здесь.

Кевин принялся изучать открытку. Кусок плотного зеленого картона, вырезанный в виде голубя. Внутри красными чернилами было напечатано «Feliz Navidad» [18] Счастливого Рождества (исп.). , а внизу — пара строк, выведенных от руки: « Надеюсь, письмо не затеряется в пути. Сан-Мигель-де-Альенде — теперь мой дом, к лучшему оно или к худшему ».

— Давно вы его получили? — спросил молодой человек.

— Примерно пять лет назад.

Инфанте присвистнул:

— Двадцать пять лет после исчезновения.

— В случае с Мириам это вряд ли имеет значение. Она старательно стремилась избавиться от воспоминаний и жить дальше. С Дэйвом все было наоборот. Не проходило и дня, чтобы он не оплакивал девочек.

— Значит, Мириам уехала из Штатов после его смерти?

— После?.. О нет, прошу прощения, я не так выразился. Говорю тут, как будто вам известно все, что я знаю сам. Тем более вы ведь только недавно начали расследовать это дело. Мириам и Дэйв расстались чуть больше чем через год после исчезновения девочек, и с тех пор Мириам носит свою девичью фамилию — Толс. Правда, их брак уже давно шел наперекосяк. Дэйв мне нравился, я даже, по правде говоря, считал его своим другом, но он совершенно не ценил Мириам.

Инфанте вертел открытку в руках, пристально глядя на старика. «Зато ты ее ценил, не так ли?» Вряд ли это чувство невыполненного долга заставляло Уиллоуби столько лет хранить открытку в письменном столе. Интересно, как выглядела мать девочек теперь? Такая же маленькая симпатичная блондинка, какими были ее дочери? Определенный тип полицейских — парни вроде Честера — с радостью примут в свои объятия хорошенькую убитую горем женщину.

— Полагаю, все их медицинские карточки здесь? — продолжил детектив расспросы.

— Те, что есть, здесь.

— В каком смысле?

— У Дэйва было… хм… своеобразное отношение к врачам. По его мнению, чем меньше к ним обращаешься, тем здоровее будешь. Насколько я понимаю, девочкам не делали ни тонзиллэктомию [19] Хирургическая операция по удалению небных миндалин. , ни рентген. Он считал, что даже маленькая доза радиации очень опасна.

— То есть…

« Черт бы меня побрал! » — мысленно выругался Кевин.

— Именно. Есть только стоматологическая карта с рентгеновскими снимками, которые сделали, когда Санни было девять, а Хизер — шесть. Вот и все.

Ни записей от стоматолога, ни анализов крови, даже печатей никаких не было.

У Инфанте не было вспомогательных средств, которые были у детективов в 1975 году, не говоря уже о 2005-м.

— Что-нибудь посоветуете? — спросил он, снова закрыв коробку.

— Если под давлением фактов, которые вы почерпнете из досье, история этой вашей Джейн Доу не развалится, найдите Мириам и привезите ее обратно. Уверен, материнский инстинкт поможет ей узнать дочь даже через столько лет.

«Ага, и заодно у тебя появится возможность взглянуть на свою старую любовь. Ты же теперь как-никак тоже вдовец», — усмехнулся про себя Кевин.

— Что-нибудь еще? — спросил он вслух.

Уиллоуби покачал головой:

— Нет, я… если бы вы только знали, что я почувствовал, снова увидев эту коробку. Нездоровое ощущение. Все, что я могу сделать, — так это дать вам это досье, а не упрашивать поехать с вами в больницу и допросить женщину. Я так много знаю о девочках, об их жизни, особенно о том последнем дне. В некотором смысле о них я знаю больше, чем о себе. Пожалуй, я знал их слишком хорошо. Что ж, быть может, вам свежим взглядом удастся заметить то, что все эти годы было прямо у меня под носом.

— Если хотите, я могу держать вас в курсе дела. Звонить вам время от времени и сообщать, как продвигается расследование.

— Хорошо, — сказал Честер с сомнением в голосе, будто не был до конца уверен, что все действительно хорошо. Инфанте чувствовал себя парнем, который уговаривает выпить знакомого, давно поклявшегося с этим завязать, но до сих пор не сильно преуспевшего в этом. Ему стоило оставить старика в покое. Он подумал, что Уиллоуби будет рад снова взяться за расследование старого дела, но тот смотрел в окно и с любопытством изучал небо. Казалось, сейчас его больше волновала погода, чем давно пропавшие сестры.

— Хизер…

— Что, Кэй?

Лицо Хизер просветлело, как только она услышала свое имя. Это означало, что она снова дома. Зачем она так долго пряталась? Где же она могла быть, что могло с ней такого случиться, почему она столько лет не хотела — или, быть может, не могла — признавать своего имени?