Стивен Хантер - Честь снайпера

— Как только контейнеры выгрузят в иранском порту, мы их потеряем, — заметил другой сотрудник. — Нам придется ограничиться оборонительными мерами. Усилить охрану сухопутных и воздушных границ. Повысить боеготовность. Отслеживать перемещение любых крупногабаритных грузов у наших границ. Все эти меры ответные, а не упреждающие.

— Гершон, это вы у нас гений, додумавшийся до всего. Скажите, что делать.

— Все то, о чем только что говорилось. И еще молиться.

— Стрельников подпишет все бумаги, — обреченным тоном произнес директор, — корабль покинет порт, груз исчезнет, и нам останется только ждать неизбежного. Мы…

— Господин директор! — перебил его кто-то.

— Пожалуйста, не мешайте, — сказал директор. — Я пытаюсь.

— Господин директор, пожалуйста, взгляните на телевизор!

Все взоры обратились к экрану телевизора, передающего последний выпуск новостей.

Звук был выключен, но внизу экрана бежала строчка: «Загадочный взрыв в Москве». Кадры были хорошо знакомыми: синие мигалки машин чрезвычайных служб, первыми прибывших на место происшествия.

Кто-то включил звук.

— …подтвердилась информация о том, что в лимузине находился имевший неоднозначную репутацию Василий Стрельников, который направлялся в Кремль, чтобы вступить в должность министра торговли. Погибли четыре человека, в том числе и сам Стрельников. Взрыв произошел неподалеку от его особняка в престижном районе Москвы. Пока что неизвестно, кто стоит за этим — террористы, российские преступные группировки или какие-то другие силы, но…

— Отличная работа, Гершон, — сказал директор.

— Я понятия не имел, что у меня такие хорошие отношения с Всевышним, — скромно ответил Гершон.

— Да он даже в синагогу не ходит! — заметил Коэн.

Штат Айдахо

Неподалеку от Каскейда

Наши дни

Первая из трех статей «Мила Петрова поразила цель. Новые свидетельства позволяют предположить, что несправедливо оклеветанная русская женщина-снайпер убила нацистского военного преступника», от московских корреспондентов «Вашингтон пост» вышла в воскресном номере на первой странице вместе с обработанными в цифровом виде фотографиями самой Милы и обергруппенфюрера Гределя, заняв шесть из восьми колонок. За один день материал собрал в Интернете небывалую для «Пост» аудиторию, газета получила больше пятидесяти тысяч новых подписчиков. Статья стала вероятным кандидатом на Пулитцеровскую премию в номинации «документальное расследование».

Для Кэти это означало выгодный контракт на развитие материала в книгу. Она взяла шестимесячный отпуск, сразу же после того, как они с Уиллом закончили освещать убийство Стрельникова по дороге в Кремль, где он должен был вступить в должность министра торговли, а Уилл тем временем отправился в Астрахань, писать статью про «таинственное брошенное судно, груженное отравляющим газом».

Свэггера ждали другие радости. Когда он возвратился домой, там его ждала Мико, вернувшаяся из лагеря верховой езды на Восточном побережье, и отец, мать и дочь насладились тремя неделями семейного счастья. На одни выходные прилетела из Вашингтона Никки, а на другие — Рей и Молли, ждущая ребенка. Время пролетело незаметно.

И все же все разъехались по домам. Затем наступила осень. Самым тяжелым месяцем стал октябрь. Дети Свэггера вернулись к своей жизни, жена вернулась на работу, а сам он теоретически вернулся к своим винтовкам, к работе по совершенствованию патрона 6.5 мм «Кридмор», к долгим прогулкам верхом, ко всему тому, что доставляло ему удовольствие. Но он снова был один, окруженный не призраками, не сожалениями, а… а чем?

— Ты тоже влюбился в Милу, старый хрыч! — крикнула ему тогда Рейли, и, хотя сам он ни за что не выразился бы так откровенно, пожалуй, это была правда. У него из головы не выходила Мила, чье лицо он видел только на фотографии в газете 1943 года. Свэггер пытался представить ее будущее таким, какое она заслужила: Мила со своими малышами, Мила готовит ужин, Мила идет на работу, Мила живет своей жизнью, счастливой жизнью, любящая и любимая. Он чувствовал себя героем сумасбродного фильма сороковых годов. И все же эти образы доставляли ему утешение. Даже если в действительности ничего этого не случилось, это должно было произойти, не потому что Мила была красивой, мужественной, настоящим воином, а потому, что она была одной из многих миллионов тех, кто оказался на пути безумцев, а сейчас, по прошествии стольких лет, канул в забвение.

«Самое меньшее, что в моих силах, это помочь миру сохранить память о Миле, — размышлял Свэггер. — И возможно, нам это удалось. Это совсем немного, но это уже что-то».

Он чувствовал себя стариком. Суровым стоиком, одиноким, несогнутым. Он качался в кресле на крыльце, ощущая все свои шестьдесят восемь лет, и смотрел на то, как мороз прибирает к рукам землю. Зеленая трава становилась бесцветной и хрупкой, деревья оголялись, тучи, поседевшие от возраста, неслись над прерией, увлекая за собой тени, воздух наполнялся холодом. Ветер гонял туда и сюда опавшую листву, а перелетные птицы с печальными криками усиленно махали крыльями, улетая на юг.

— Тебе нужно какое-нибудь задание, — заметила как-то Джен.

— Я уже стар для заданий, — ответил Свэггер. — Вот я сижу на крыльце и качаюсь в кресле. Если я перестану в нем качаться, позвони в крематорий, и на этом все кончится.

— Все дело в той девчонке, да? Боб, а чего ты ждал? Шла война. И тебе это известно лучше, чем кому-либо из живущих на земле. Если тебе не удается сражаться на чьей-то чужой войне, ты изобретаешь собственную, потому что только так чувствуешь себя живым. Вот как устроен твой мозг. Но с самой первой командировки во Вьетнам тебе известна страшная правда: на войне постоянно гибнут хорошие люди. Так обстоят дела в этом жестоком мире.

— Знаю. Стараюсь с этим смириться. Но только у меня не получается, Джен. Я не могу просто сказать: «Так, отлично, теперь мне стало лучше!» Только и всего.

— Понимаю. Типичный случай клинической депрессии. Это заболевание, такое же, как туберкулез или корь. Тебе нужно кому-нибудь показаться, нужно принимать какое-нибудь лекарство.

— Все в порядке. Само пройдет.

— Какой же ты упрямый, старый козел! Похоже на то, как Мэтт Диллон [41] Мэтт Диллон (р. 1964) — американский киноактер. наблюдает, как усмиренный им город превращается в преисподнюю, и никто не догадывается, через что ему пришлось пройти, чтобы сделать город пригодным для жизни.

— Это называется прогрессом.

— Быть может, это не прогресс. Быть может, это просто перемены.

— Милая, со мной все в порядке.

— Прогуляйся верхом, и подольше. Наполни легкие свежим воздухом, почувствуй ветер в лицо, посмотри на оленей и антилоп. Будем надеяться, тучи не задержатся на весь день. Тебе нужен какой-нибудь стимул. Что-нибудь приятное и нежное, чтобы ты снова встал в строй. Займись фотографией, шашками, аппликацией, вышиванием, пойди по бабам — займись хоть чем-нибудь, ради всего святого!