Константин Бушуев - Садовод

О реальных событиях последних недель он старался не думать, но сюжетная линия сама собой вызывала знакомые ассоциации. Довольные жизнью молодые люди, ведущие довольно раскованный образ жизни… Череда смертей… Убийца с ножом… В какой-то момент Сергей вздрогнул и нажал на «стоп». Отмотал немного назад, просмотрел еще раз. Вышел на лоджию, постоял несколько минут, вглядываясь в ночную мглу. В комнату вернулся лишь тогда, когда удалось унять сердцебиение. Тихонько, стараясь не разбудить Снежную Королеву, он разделся и лег в постель, приказав себе не думать до утра ни о реальных, ни о вымышленных детективных историях.

***

Сознание Сергея приказ хозяина выполнило, хотя и с трудом. А вот подсознание его упрямо проигнорировало. Спал он неспокойно, пару раз просыпался. А когда закрывал глаза, видел себя в полутемном помещении, заполненном танцующими людьми. Сумрак перемежался с яркими вспышками света, грохотала музыка, клубился синий дым. Сергей бродил между ритмично двигающимися людьми, как будто не замечавшими его, и помнил только, что должен кого-то найти. Кого найти? Да только Снежную Королеву, больше некого. Ни с кем другим он в подобные заведения давно не ходит. Он всматривался в женские лица, несколько раз высоко подпрыгнул, но Насти не было видно. Мелькнуло одно лицо, показавшееся ему знакомым, и он кинулся было по направлению к нему, но в этот момент заливистая трель будильника вынесла его в мир реальности. Настя лежала рядом с ним, она никуда не потерялась.

Подбросив ее до автобусной остановки, он помчался в Заозерный район. В церковь приехал как раз к концу утренней службы. Быстро опросил троих священнослужителей, в том числе отца Александра. Все трое внимательно рассмотрели фотоснимки Игоря Шарманова и сказали, что никогда раньше не встречали его на службах и таинствах. Знали бы они, как надеялся Сергей услышать другой ответ…

После церкви он поехал к матери Шарманова. После самоубийства сына ей уже пришлось общаться с сотрудниками полиции, но никто не говорил ей, что мертвого Игоря подозревают в убийстве. Не было необходимости травмировать чувства несчастной женщины, только что потерявшей единственного сына. Чтобы ей не показалось странным слишком пристальное внимание оперативников, для нее придумали простенькую легенду. Якобы обстоятельства смерти Игоря смахивают не на суицид, а на хитроумное убийство. Она вроде бы поверила. В рамках этой легенды Волков и построил разговор.

— Анна Петровна, есть ли у вас какие-нибудь письма, написанные Игорем?

— Откуда? Сейчас никто письма не пишет, у всех телефоны. Да мы никогда надолго и не разлучались, чтобы он стал мне писать.

— Необязательно вам. Может, кому другому.

— Зачем это нужно?.. — женщина подняла выцветшие от горя глаза. — Почерк сравнить? Так Игорек посмертной записки не оставил, не с чем сравнивать.

— Очень нужно, Анна Петровна, — настаивал Волков.

Вздохнув, женщина порылась в старом секретере, вытащила пачку писем, положила на стол.

— Пять лет назад Игорек ездил в дом отдыха на Волгу. Оттуда написал несколько писем своей бабушке. Она тогда еще жива была. Сотовыми телефонами и прочими современными прибамбасами моя мама пользоваться не умела, а вот письма получать любила. Вот они, эти письма.

В этот момент в дверь позвонили, хозяйка поспешно вышла в прихожую. Прислушавшись к голосам, Волков понял, что женщина выпроваживает назойливых рекламных агентов. Несколько минут он делал вид, что читает. По несколько строчек из каждого письма он действительно успел прочитать, но особого смысла в этом не было.

— Так быстро прочитали? — недоуменно спросила Анна Петровна, когда он вернул ей письма.

— Я хотел только оценить стиль. Видите ли, ученые из Академии МВД такую версию разработали, будто предрасположенность к суициду можно распознать по тому, как человек пишет. Не почерк, а именно стиль изложения. Теория эта пока еще под вопросом, но я вот решил для себя проверить…

От предложенного Сергеем объяснения слегка попахивало бредом, но поглощенной горем женщине было все равно. Она даже не поинтересовалась, какой вывод сделал полицейский капитан при помощи своей «теории».

— Анна Петровна, вы можете припомнить, где ваш сын находился семнадцатого апреля, во второй половине дня?

— Меня ваши коллеги уже спрашивали. Вчера. Я ответила, что он, скорее всего, был здесь, дома. Но поручиться за это не могу. У меня в тот день смена закончилась в восемь вечера, около девяти я пришла домой. Вот к этому моменту он точно был здесь. А что за дата такая — семнадцатое апреля?

Волков опять сочинил на ходу какую-то небылицу, ощутив при этом легкий укол совести. Поспешно попрощался с несчастной женщиной и вышел на улицу. И тут же почувствовал, как завибрировал в кармане мобильный телефон.

— Сереж, я сдала! — радостно сообщила Настя. — Уже удостоверение выдали!

— Здорово! — обрадовался он. — А я и не сомневался, что ты сдашь. В ГАИ всегда легче сдавать, чем в автошколе. Как прошло?

— Нормально. Кажется, я инспектору понравилась, который рядом со мной в машине сидел. Я ведь сначала тронуться пыталась, не снявшись с ручника, а он сделал вид, что не заметил этого. Один штрафной балл только засчитал, за то, что направо из центрального ряда повернула…

— Да это ерунда, так многие делают. Ну все, Настюша, сейчас можешь забирать «рено» у родителей. В субботу съездим с тобой в ГАИ, оформим машину на тебя. А сегодня вечером непременно отметим это дело!

— Да, обязательно. Не зря же три месяца на занятия ходила…

— Про следователя не забыла?

— Да помню. К пяти часам. Я сейчас в офис, помелькаю там немного, пообедаю, а потом поеду на опознание.

Закончив разговор, Сергей слабо улыбнулся своим мыслям. С одной стороны, это очень хорошо, что у Настюхи теперь есть водительские права. А с другой стороны, теперь у него лишний повод для беспокойства прибавится. Зная Настин характер, можно предположить, как она будет гонять по дорогам города…

Еще вчера он намеревался после визита к Шармановой поехать в отдел полиции, но ночные видения скорректировали его планы. Достав телефон, он позвонил одной очаровательной девушке, которая совсем недавно дала ему свой номер.

***

В половине пятого он стоял возле кабинета подполковника Грушина. Осторожно взялся за ручку двери, сделал глубокий вдох. Разговор предстоял нелегкий, учитывая профессионализм начальника и его чувствительность ко всякой фальши.

Обо всем, что касалось Беллы Квашниной, он рассказал без утайки. Не умолчал даже о тех обстоятельствах, которые пробудили в нем первые ростки подозрения и о которых он так и не говорил ни следователю, ни оперативникам из Центрального района.