Виктор Черняк - Золото красных

Луч прожектора упал с высоты, высветил забор, скользнул ниже, выхватил ящик на земле под забором.

- Да вот же он, ядрена холера! - Крикнул парламентер, и все увидели зеленый дощатый ящик. Мозгляк бросился первым, попытался приподнять и не смог, осмотрел пломбы - все целы, велел операм оцепить ящик, сообразил, что ошибся, скомандовал оттащить в багажник "Волги" - зад машины сразу просел под грузом.

Работягам Мозгляк приказал:

- Об инциденте никому, ни слова, подписки не беру, но... все равно что взял! - И рванул к телефону, дозвонился, заорал в трубку:

- Пал Устиныч! Нашли! Расскажу - не поверите! - Трубка уже дружелюбно выплюнула. - Мудачье!

Работяги переговаривались, забыв об "устной подписке": всю ночь пролежал... ящик с золотом... если б знать... всю ночь...

Допрос в кабинете подполковника Грубинского шел своим чередом. Охранник ввел Реброва, подследственный сел. Подполковник привычно предложил чаю, Ребров привычно отказался, и все же... Грубинский заварил в двух стаканах с подстаканниками, разложил сахар ложкой, несколько раз роняя белые кубики в сахарницу, отрезал по ломтику лимона, пустив желтые кругляки в плавание по чайному морю и... придвинул напиток Реброву:

- Отведайте!

Ребров в нерешительности смотрел на чай.

Подполковник рассмеялся:

- Может боитесь?.. думаете, еще подсыпят чего, чтоб развязать язык... не опасайтесь!.. зря... - и пояснил вполне дружелюбно, - если нам надо развязать язык, знаете сколько способов? - и смеясь, стал загибать пальцы.

Ребров для порядка и успокоения пересчитал квадраты решетки на окне по вертикали, по горизонтали и... перемножил: сошлось со вчерашним результатом. Сделал глоток, отталкивая языком ломтик лимона. Подполковник заметил, посоветовал:

- Съешьте его! - Подцепил свой ломтик и сжевал, - и все проблемы...

Пили чай минуту-другую, капель выбивала дробь по ту сторону окна, в водосточной трубе загрохотало - сорвался с самого верху подтаявший лед.

- Так вот, - начал Грубинский, - значит, узнать, кто отец в обмен на документы не хотите? - Ребров промолчал, даже порадовался спасительной возможности предаться чаепитию. - Нет... так нет. - Грубинский подошел к окну, вытянул шею, будто высматривал кого снаружи, обернулся, прижался задом к подоконнику над источающей жар батареей, скрестил руки на груди. Погрею поясницу... вчера неловко повернулся, и как скрутило! Едва разогнулся утром. У вас прострелы случались?

- Нет. - Ребров гонял ложкой чаинки по акватории стакана.

- С вами беседовать одно удовольствие, - рассмеялся подполковник, ничего лишнего... только да, нет... будто всю жизнь под следствием... сейчас думаете... неплохо сказано... а что? каждый из нас всю жизнь под мелкоскопом у государства... скажете, нет?

- Странно... как вы, с вашими взглядами сюда попали?

- Сам часто недоумеваю - как? - Грубинский оторвался от окна, взгромоздился на стул, вздохнул. - Милый вы мой... это ж упряжь... и скачут одновременно тысячи... попробуй, вырвись из постромок, попытайся уйти в сторону... затопчут... даже не по злобе...

Снова заварил чай, снова принялся размешивать сахар, неожиданно, будто вспомнил что важное:

- Плохо дело... - Вынул из стопки несколько листков. - Вскрылись новые обстоятельства... - Сунул листки под нос Реброву. - Ваша подпись?

- Моя... - Ребров увидел свой росчерк на бумагах, которые никогда не подписывал.

- Плохо дело... - Грубинский воевал с горячим чаем; дул на воду, выуживал чаинки, целое действо разворачивалось на глазах Реброва. Главное, что плохо... вроде вы борец... человек с репутацией... незапятнанной... а вот из бумажек этих следует, что вы как все, хуже всех, даже каяться не желаете... Смотрели "Покаяние"? Класс! - Подполковник цокнул языком. - Но искусство искусством, а жизнь берет свое. Бумажки против вас... что делать будем?

- Это подделка. - Спокойствие с трудом давалось Реброву.

Подполковник улыбнулся:

- Это милый вы мой, даже не смешно... органы подделали?.. мы не ангелы... люди везде люди, но... подделки? - И неожиданно изгнав благодушие, отрывисто резанул, - подпись ваша?

- Моя, - подтвердил Ребров.

- А вы - трус! - Неожиданно зло заключил Грубинский. - Подпись - это серьезно. Это даже ваш адвокат признает. Кстати об адвокате... не слишком надейтесь... они хороши в борьбе с наговорами... при явном, так сказать, обвинительном уклоне... у нас с вами дело другое... я едва было не отпустил вас, и вдруг... эти бумаги...

- Фальшивые, - не утерпел Ребров.

- Вот и нет! - Подполковник повеселел, потряс бланком, отпечатанным типографски. - Заключение экспертов... не подкопаешься... ваша подпись...

- Разрешите взглянуть? - Ребров отодвинул подстаканник.

- Извольте! - С готовностью разложил подписанные Ребровым документы Грубинский.

Ребров внимательно перечитал отпечатанные на банковских бланках письма с его подписью:

- Впервые вижу!

- Естественно, - со смешком поддержал дознаватель, - и не ожидал другого, кто ж на себя покажет?..

Помолчали. Подполковник вновь предался чайной церемонии, подобрев на глазах:

- Вот что я вам скажу. Ребров... милый вы мой человек. Откуда эти бумаги? Начали копать... а почему? Вы дали повод - не отдаете важные документы, где-то припрятали, как ребенок, в самом деле... и мы вроде школяров, играем с вами в кошки-мышки... Верните документы, и дело с концом. Не отдадите... дальше копать станем - это ж машина! - и накопаем, не сомневайтесь. - Вздохнул и совсем по-родственному, по-отечески заключил. - Вам это нужно? Мне - нет!

Нажал кнопку. Вошел охранник. Ребров встал, готовясь покинуть кабинет. Следователь посмотрел на охранника, вдруг припомнил важное:

- Свободен... - и Реброву, - еще поговорим, садитесь.

Грубинский полистал толстый журнал, пересыпал чай из двух пачек в коробочку "Липтона", пояснил:

- Подмешиваю, чтоб продлить удовольствие...

- Разрешите... - начал Ребров, подполковник кивнул. - Скажите, у вас, наверное, целый отдел есть... печатает поддельные письма, фальшивые заключения, ставит любые подписи?

Подполковник с любопытством, как на заговорившее насекомое, глянул на Реброва. Тот ожидал гневного окрика, хамского окорота, но... ошибся, спокойно и даже проникновенно подполковник поведал:

- Конечно, есть. А вы как хотели? - И засмеялся, заваривая любезную чайную смесь.

Отодвинул стакан, посмотрел на Реброва долгим, недобрым взглядом, и последственный вмиг понял, что начинается второе действие, самое насыщенное и драматическое.

Грубинский даже внешне изменился: подобрался, затвердели желваки, засверкали глаза - помолодел, одним словом. - Ребров, имя вашего настоящего отца вам неинтересно. Предположим... Бумаги, что у меня на столе, вы не подписывали. Предположим... но есть обстоятельство, вернее человек, который вас непременно заинтересует... Кто?