Алексей Биргер - Москва - Варшава

Я ощутил пальцы Наташи на своем локте. Она сжала мой локоть так, как может сжимать его только женщина, принадлежащая мужчине, о котором заботится.

— Успокойся! — сказала она. — Не стоит того.

— Да, конечно, — ответил я. — Я уже спокойный.

И тут — сидящий за полуразоренным столом — меня поманил подсесть тот парень, который (после Наташи) был у меня первым кандидатом на стукачество.

— Охолонь, — сказал он, наполняя мне пустую (почему-то никем не тронутую) рюмку водкой, при этом грузно навалясь на стол. — Чего ты хочешь?

— Я? — я не стал освобождаться от Наташи. Наоборот, я обнял её за плечи, чтобы она присела рядом со мной. И она откликнулась на мой зов: она тоже села, и устремила на этого парня (который в данное — не говорю «наше», потому что наше давно прошло — время является известным «демократическим» журналистом), ненавидящий взор: всякий, кто пытался меня поддеть, уже стал её личным врагом.

А я выпил предложенную мне рюмку водки и внимательно поглядел на него.

— Ты знаешь, кто я такой, — сказал я, продолжая обнимать Наташу за плечи. — А я сам не знаю, чего я хочу. Да, у меня душа болит за Литву. Но я не знаю, что мне более дорого — свобода Литвы от советского ига или целостность великой империи. А вторжение в Афганистан — это то, что может разрушить целостность великой империи. А вообще, я чувствую себя героем Баниониса в «Никто не хотел умирать»: человеком, который пожертвовал всем, даже собственной жизнью, ради любви к жене главаря «лесных братьев».

И, увидев, как забегали его глаза, я понял: да, это он. Передо мной сидит доносчик, давно готовый и сформировавшийся.

На этом я встал и потянул Наташу за собой:

— Пойдем.

Этот парень стал ловить креветки в стоявшей на столе миске, а мы отошли от стола, я тоже мог бы выловить жирную креветку и сожрать её, но я не стал закусывать.

Разгул гудел, стукач вылавливал креветки, довольный сегодняшним уловом (и закусок на столе, и людей, на которых он может донести), а я, за дверным косяком, обнял Наташу и сказал:

— Послушай… Здесь, как и на всех гулянках, есть «комната, в которую никто не войдет», но я не хочу так. Я хочу, чтобы мы были одни, вообще одни…

Она кивнула:

— Я тоже об этом подумала. В мою комнату в коммуналке идти не стоит, там такая противная соседка-старушка, обязательно будет подглядывать, и сплетничать потом… Но мой дядя, с женой и сыном, в доме отдыха до второго января, и их квартира пуста. Ключи у меня есть — есть до сих пор и «своя» комната в этой квартире.

Я ещё крепче стиснул её в объятиях:

— Ты не представляешь, как я счастлив!

— Я тоже, — сказала она.

Андрей сидел за компьютером и за документами, полученными от Повара, уже третий день. Игорь вернулся не «к вечеру», как обещал, а исчез наглухо. Последний звонок его был с мобильного.

— Мы в районе Профсоюзной улицы, — сказал он. — Дело чуть посложнее, чем я ожидал. Поэтому не волнуйся, если меня не будет несколько дней. Наташе, — это жене Игоря, — я уже позвонил, чтобы и она не волновалась. А теперь — отключаю мобильный, поэтому пробовать вызвонить меня бессмысленно.

Андрей понял. По звонку с мобильного или на мобильный можно приблизительно установить, в каком месте находится владелец телефона. Игорю требовалось, чтобы его местопребывание и приблизительно не было никому известно. И не исключал Игорь возможности того, что его «ведут» и что его мобильник запеленгован.

Кто за ним мог следить? Люди Повара? Или, наоборот, кто-то противостоящий Повару?..

Когда Игорь наконец объявился в конторе, он был мрачнее тучи. Андрей не стал интересоваться, куда именно Игорь отъезжал, увозя Тадеуша, и как обеспечивал безопасность парня. О местонахождении Тадеуша даже Андрею лучше было знать поменьше. Но, то, что Игорь, собиравшийся управиться «до вечера», исчез на два дня, кое о чем говорило.

— Трудно пришлось? — спросил Андрей.

— Еще как! — Игорь, плюхнувшись на угол дивана, со смаком раскурил сигарету. — Этот Тадеуш — ещё тот идиот. При том, что, вроде, все понимает. Неужели и мы были такими же?

— Но ты его припрятал?

— Припрятал. А у тебя как дела?

Андрей покачал головой.

— Что-то странное. Либо Повар от нас что-то скрывает, либо это тот редкий случай, когда сам Повар не вполне правильно понимает ситуацию.

Игорь хмыкнул.

— Ну, то, что Повар и от нас закроет какие-то операции, в которых участвовал Дик, и какие-то куски его биографии — это заранее можно было сказать. Есть вещи, которые и посейчас не подлежат разглашению.

— Я знаю, — сказал Андрей. — И говорю с поправкой на это.

— Что ты имеешь в виду? — Игорь нахмурился. — Что тебя смущает?

— Меня смущает то, что Повар больно старательно подтягивает смерть Янчаускаса к прошлогодней операции в Германии. Такое впечатление, что ему хочется, чтобы причина смерти уходила корнями в то дело. Но ведь есть и другие дела, более актуальные. «Табачные войны», например. В Калининградской области они достигли такого размаха, что органы госбезопасности никак не могли оставить их без внимания. А вокруг табака акцизов, пошлин, налогов, контрабандных и поддельных сигарет — крутятся огромные деньги. Поскольку незаконные финансовые потоки — одна из тех сфер, которыми Повар занимается вплотную, табачные «черные» деньги должны его интересовать… Да вот, совсем недавняя история, — и Андрей зачитал. «Сейчас, когда из-за особого экономического статуса Калининградской области ввозить сигареты в Россию и растаможивать их там стало выгоднее всего, да к тому же всегда есть возможность выдать контрабандный товар за продукцию местных табачных фабрик, имеющих лицензии на производство „фирменных“ сигарет, войны за обладание рынком табака, его производства и импорта, разразились с новой силой. Четвертого мая был застрелен Сайгаков Владимир Анатольевич, считавшийся королем подпольного рынка табачных изделий. Сайгаков два раза арестовывался (оба раза — за незначительное количество наркотиков, найденное при нем) и отбыл два небольших срока, но, по большому счету, правоохранительные органы ничего поделать с ним не могли. Если от Сайгакова не решили наконец избавиться сами стражи порядка, которым он был как кость в горле (такую возможность, хотя и маловероятную, кое-кто не исключает), то, значит, битвы за передел рынка грядут нешуточные. Для того, чтобы „завалить Сайгака“, надо было иметь очень большую силу за спиной…» Ну, и так далее. И вот, когда война табачных мафий становится в этом регионе чуть ли не проблемой номер один — в этом регионе возникает важнейший и опытнейший агент, которого просто так Повар с места на место не сдвинет. А судя по передвижениям Янчаускаса за те двадцать лет, когда он в «системе» — я могу предположить, что он довольно часто выступал посредником между спецслужбами и наемными киллерами, действуя как «частный заказчик», якобы от собственного лица. Этакий «посол мафии»… Да, я могу это только предположить, но не доказать — все это я улавливаю чисто интуитивно, по срокам его отсутствия и присутствия в Париже и в других городах и странах. Может быть, я не прав. Но одно то, что он находился в Риме во время покушения на папу и в Вильнюсе во время побоища возле вильнюсского телецентра… Вопрос в том, кому был заказан Сайгаков — если Сайгакова заказывал Повар. Богомолу? Другому киллеру? Если Богомолу — ситуация становится совсем интересной. И Богомола надо срочно разыскивать — и чтобы предупредить об опасности, и чтобы задать несколько вопросов.