Томас Хетхе - Дело Арбогаста

В одиннадцать сорок пять Арбогаст вернулся в камеру, а вскоре после этого начали разносить арестантский обед. “Окошечко” открылось, Арбогаст выставил наружу миску и получил положенную порцию похлебки. Затем чиновник из канцелярии разнес почту. Арбогасту он сказал, что тому предстоит свидание.

На обратном пути он зашел за Арбогастом и повел его в централь, где им пришлось какое-то время прождать возле внутреннего почтового офиса. На ходу Арбогаст бросил взгляд на стенд с примитивными абонентскими ящиками, увидел и свой ящик № 312, на котором все эти годы значилась фамилия Арбогаст, тогда как имена на остальных ящиках постоянно менялись. Люди садятся в тюрьму и выходят на свободу, он один остается здесь пожизненно. Арбогаст как раз пытался вспомнить хотя бы часть прежних имен, хотя бы часть лиц, когда молодой помощник надзирателя повел его, приняв у чиновника из канцелярии, в комнату для свиданий. И только по дороге туда у него возникло странное ощущение, будто все эти имена всплыли перед ним разом — начертанные синими или черными, а то и зелеными чернилами рукой чиновника или надзирателя, имена на карточках, да и сами эти карточки, словно сорванные с места порывом вихря закружились и заплясали в воздухе вокруг одной-единственной, неподвижной, с его именем, которая застыла посредине стенда, рассчитанного на тридцать четыре абонентских ящика, потому что ровно столько заключенных обитало на втором этаже в четвертом крыле Новой мужской каторжной тюрьмы Брухзал.

Ансгар Клейн отвел взгляд от бумаг и с улыбкой кивнул Арбогасту. Они уже давно не виделись, и адвокат ждал новой встречи с определенной опаской. И в первые мгновенья его страхи вроде бы получили подтверждение: подзащитный, судя по всему, еще глубже погрузился в призрачный мир камеры, входом в который самому Клейну начали представляться ворота этой мрачной тюрьмы. Арбогаст вошел в комнату для свиданий нетвердым шагом, по-прежнему обуреваемый взвихренным роем имен на карточках, о чем Клейн, разумеется, не догадывался, а потому и неуверенную поступь истолковал по-своему. Охранник запер за Арбогастом дверь, и тот сел за стол.

— Я прибыл к вам, господин Арбогаст, в связи с необходимостью получить доверенность на новую надзорную жалобу о пересмотре дела. — Всю эту юридическую абракадабру Клейн произносил медленно, с расстановкой, давая Арбогасту время, понять суть вопроса. — Наконец-то дошло и до этого. Мы обзавелись новой “амуницией”, и я с удовольствием продемонстрирую ее вам, равно как и обрисую наши дальнейшие шаги.

Клейн выложил на стол экземпляр какого-то объемистого сочинения. Арбогаст, сидевший сложа руки на коленях, не потянулся к документу, а лишь, скосив взгляд, прочел на первой странице дату 24.06.68 и проглядел какие-то случайные обрывки фраз — подобно тому, как, не вслушиваясь, улавливаешь из-за соседнего столика обрывки чужого разговора. “Надзорная жалоба о пересмотре дела, поданная адвокатом по уголовным делам доктором Ансгаром Клейном”, — вот что он разобрал. И еще что-то насчет “новой и существенной доказательной базы в духе статьи 359 УПК”.

— Эта повторная жалоба трактует прежде всего вопрос о комплексе постмортальных кровоизлияний, привлекая тем самым внимание ко вновь открывшимся обстоятельствам, — пояснил адвокат.

Ансгар Клейн говорил очень артикулированно и не сводил при этом взгляда с подзащитного, которому было явно нелегко вырваться из своего призрачного мирка. Уже два года назад Клейн сказал Сарразину, что Арбогаста надолго не хватит. И сейчас он с болью констатировал, что взгляд подзащитного остается расфокусированным и, вопреки очевидным усилиям, не может сконцентрироваться на одной точке.

— Что значит “постмортальный”, — тихим голосом и не глядя на адвоката, спросил Арбогаст.

— Сейчас объясню.

Дождавшись от Арбогаста кивка, он начал.

— Как я вам уже какое-то время назад написал, речь идет о том, чтобы заручиться поддержкой новых и, по возможности, влиятельных экспертов. И сейчас нам это, как мне представляется, удалось. Прежде всего, нам удалось уговорить доктора Катю Лаванс из Университета имени Гумбольдта в Восточном Берлине провести и предоставить в наше распоряжение экспертизу.

— Из “зоны”? — изумленно переспросил Арбогаст. Пожалуй, впервые за долгий период он посмотрел на адвоката внимательно и осмысленно.

— Да. Катя Лаванс имеет как патологоанатом весьма высокую репутацию. Здесь, перед вами, копия ее экспертного заключения; позднее вы сможете ознакомиться с ним сами. В общем и целом госпожа Лаванс правдоподобно объясняет причину ошибки, допущенной профессором Маулом. На ее взгляд, он исходил из того, что к телу после наступления смерти никто не прикасался. Улавливаете?

Арбогаст кивнул. Теперь он неотрывно смотрел на Клейна, похоже, адвокату удалось вывести его из спячки.

— Вы хотите сказать, что отметины на теле Марии могли появиться уже после смерти?

— Вы сами сейчас расшифровали термин “пост мортем”. Госпожа доктор Лаванс, — продолжил Клейн свой рассказ, — провела эксперименты, доказывающие, что при насильственном обращении с мертвым телом подкожные кровоизлияния могут произойти и через несколько часов после фактической смерти.

Арбогаст кивнул.

— Мертвую перевозили и перемещали так часто, что, как доказывает доктор Лаванс, этим можно объяснить появление всех следов и пятен на теле. Что, разумеется, целиком и полностью снимает с вас обвинение, господин Арбогаст.

— Понятно, — пробормотал тот.

— Кроме того, у нас есть экспертное заключение профессора Антона Казера из Технического университета в Цюрихе. Из Кантонального Технического университета, если уж титуловать его полностью. А это, господин Арбогаст, самое знаменитое высшее учебное заведение во всей Швейцарии.

— И что же этот швейцарский профессор?

— Казер находит экспертное заключение Маула просто невероятным, потому что, по его словам, фотографии мертвого тела не позволяют хотя бы предположить, будто Мария Гурт была удавлена кожаным ремешком или чем-то в этом роде. Кроме того, доктор Казер разработал устройство для автоматической проверки и оценки достоверности фотографии, и все тогдашние снимки будут на этом автомате проверены.

Арбогаст поощрительно кивнул, но Ансгару Клейну по-прежнему казалось, будто его подзащитный рассматривает обстоятельства своего дела как нечто, происходящее на другой планете. И адвокату стало чуть ли не противно распинаться перед столь равнодушным слушателем. Тем не менее, он продолжил, несколько даже зачастив:

— У нас есть еще одно экспертное заключение — Макса Биоса, руководителя научно-исследовательского отдела цюрихской городской полиции, который и вовсе исключает, причем с уверенностью, граничащей со стопроцентною, возможность того, что женщина была удавлена при помощи изделия из волокнистого вещества или из металла. И, наконец, экспертное заключение доктора Отто Мальке, Висбаден, придерживающегося той же точки зрения. Кстати говоря, доктора Мальке вы должны помнить по первому процессу — он принимал участие и в нем тоже.