Татьяна Устинова - Хроника гнусных времен

– Нина, что тут происходит? – спросила в дверях Настина мать.

– Молодой человек объясняет мне, что мы не правильно живем. Юля.

Кирилл оглянулся с досадой.

– Я не знаю, что правильно, а что не правильно. Я знаю, что работорговлю давно отменили, а в вашей семье она процветает, и это никого не удивляет.

– А в вашей семье все в порядке? – спросила Нина Павловна язвительно.

Да. Его семья.

Он много лет не имел никаких дел со своей семьей. Он едва выдерживал пятиминутный разговор с матерью. Он понятия не имел, как и на что живут его родители, братья, сестры… Он избавился от них раз и навсегда, и их проблемы его не касались. Он раздражался, даже когда кто-то из них просто звонил ему домой – он знать их не хотел.

У него была своя жизнь. Потому что слишком долго у него никакой своей жизни не было.

Кажется, он начал оправдываться.

– Я должен найти Настю, – сказал он холодно, испугавшись, что они могут подслушать его мысли, – спасибо за кофе.

– Пожалуйста, – с некоторым недоумением ответила Настина мать и посторонилась, пропуская его. Он отлично представлял себе, как они сейчас станут говорить о нем.

Ну и ладно. Черт с ними.

Очень сердитый, он пошел в глубину дома, соображая, за какой именно дверью может быть этот проклятый кабинет, в котором Насте вздумалось наводить порядок, и услышал обрывок фразы, сказанный супермоделью Светой:

– …больше не хочу! Я не желаю больше никаких темных дел, хватит с меня и этого! И не звони мне сюда! Все равно я не могу отсюда разговаривать!

Пискнул телефон, послышалось судорожное всхлипывание, и Кирилл понял, что она сейчас выскочит из комнаты прямо на него. Он заметался в панике, дернул первую попавшуюся дверь и только успел прикрыть ее за собой, как Света выскочила и понеслась по коридору. Он в щелку смотрел ей вслед.

Этого только не хватало. У нее тоже тайны.

Он нажал на дверь, собираясь выйти в коридор, как вдруг что-то зашевелилось сбоку и сзади – очень большое и темное. От неожиданности он попятился, задел ногой шаткий столик, со столика с ужасающим грохотом посыпались какие-то пузырьки, банки, пилюли раскатились по полу, заскакали по паркету. То огромное и темное, что шевелилось у него за спиной, вдруг еще выросло, взмахнуло чем-то и, кажется, даже заревело. Поскользнувшись на рассыпавшихся стекляшках, Кирилл прижался спиной к двери, нащупывая ручку взмокшими пальцами, и понял, что огромное и темное было тетей Александрой, прилегшей отдохнуть с тряпкой на голове.

Секунду они смотрели друг на друга, потом тетя набрала воздуху в мощную грудь и завопила:

– Спаси-и-и-ите! Убиваю-у-у-у-ут!!!! Кирилл пошатнулся от силы страсти, которая звучала в ее голосе, и бросился бежать, как не бегал никогда с тех самых пор, когда папа Луны явился за дочерью в сопровождении наряда милиции.

Где-то открылась спасительная дверь, из которой хлынул солнечный свет, и показалась Настя – в шортах, майке и с косынкой на голове. Нормальная, обычная, прекрасная Настя. В полном рассудке.

– Что случилось?!

Кирилл налетел на нее и быстро затолкал обратно. В коридоре за его спиной творилось нечто совершенно невообразимое.

– Вы откуда, Кирилл? – спросила Муся с любопытством. Она тоже была в косынке и с тряпкой в руке, и тоже вполне нормальная – по крайней мере на вид.

– Настя, – быстро сказал Кирилл, – я, кажется, опять напугал тетю Александру. Настя всплеснула руками:

– Господи, да что ты к ней привязался? Пусти, я пойду.

– Нет. Мусенька, посмотрите, пожалуйста. Если можно.

– Это она вопит? – спросила Настя с любопытством. – Что ты с ней сделал? Сунул ей под халат лягушку?

– Не совал я ей Лягушек! Муся, пожалуйста!

– Ну конечно, – сказала Муся, сочувственно улыбаясь, – конечно, я посмотрю, не волнуйтесь.

Она пристроила тряпку на край ведра и решительно открыла дверь, впустив из коридора шум, вопли, топот и трубный вой тети Александры.

Дверь закрылась, и снова стало тихо. Просто удивительно, как в этом доме закрытая дверь уменьшала и удаляла проблемы. Как в сказке.

– Что случилось?

– Ничего. Я по ошибке забрел в ее комнату, а она решила, что на этот раз я точно пришел ее убивать. Тем более я там что-то уронил. Я вовсе не хотел ее пугать, я тебя искал. – И тут он неожиданно разозлился:

– Я же просил, чтобы ты все время была у меня на глазах! А ты какие-то полы где-то моешь, с утра не могу тебя найти!

Настя посмотрела с любопытством, подошла к нему и обняла за талию. Вытянула шею и смешно принюхалась.

– “Фаренгейт”, – заключила она, – м-м-м… Люблю “Фаренгейт”.

– Я дам тебе попользоваться, – пообещал Кирилл и поцеловал ее в макушку. Ему хотелось поцеловать ее куда-нибудь еще – в щеку или в губы, – он даже наклонился, но она увернулась, и пришлось целовать ее в ухо.

– Ты починил скамейку, – сказала она и потерлась о его щеку, – спасибо.

– А твоя тетя Нина напоила меня кофе.

– Она сказала, что ты, конечно, хам, но с чувством юмора и храбрый.

– Храбрый потому, что связался с тобой?

– Храбрый потому, что не боишься тетю Александру.

– Это я раньше ее не боялся.

– А теперь? – она спросила уже шепотом.

– А теперь боюсь, – прошептал он в ответ. Они целовались долго и со вкусом. Кирилл был уверен, что догадливая и преданная Муся постарается долго не возвращаться с поля брани.

Не отрываясь от него, Настя подпрыгнула, уцепилась руками и ногами, повисела на нем и медленно съехала обратно.

– Я не люблю целоваться, – сказал он, когда пришлось перевести дыхание, – и никогда не любил.

– Это заметно, – согласилась Настя.

– Нет, правда.

– Правда заметно.

Он отстранился и посмотрел на нее:

– Я… плохо целуюсь? Неприятно?

Она засмеялась и сунула руки ему под майку.

– Ты дурак. Я шучу. У меня тоже есть чувство юмора.

– Нет у тебя никакого чувства юмора. Он поймал в ладонь ее затылок, притянул к себе ее лицо и очень близко посмотрел в глаза – зеленые и серьезные.

Нет. Она не может быть ни в чем замешана. Она не должна быть ни в чем замешана.

– Не будем больше целоваться? – спросила она, и он поцеловал ее.

Будь оно все проклято – этот дом, толпы родственников и расследование, которое она затеяла!

В дверь деликатно постучали, и Настя шарахнулась от него, бессмысленно тараща глаза. Когда Муся вошла, она усиленно протирала пыль с торшерной ноги.

– Мы там уже мыли, Насть, – сказала Муся, – впрочем, лишний раз помыть никогда не помешает.

– Что это вы уборку затеяли? – спросил Кирилл, просто чтобы сказать что-нибудь и перестать таращиться на Настину попку, обтянутую шортами.

– Я решила, что здесь нужно навести порядок после… бабушки. – Настя разогнулась и обвела кабинет глазами, как будто увидела в первый раз. – Мне не хочется, чтобы везде лежали ее вещи и чтобы их все хватали, смотрели, обсуждали. Лучше убрать. И еще я решила перенести сюда компьютер. Здесь удобнее работать, чем в спальне.