Патрик Зюскинд - Голубь

Он уже опять был на Рю-де-Севр, когда в голову ему пришло, что он оставил на скамейке в парке пустой пакет из-под молока, и это было ему неприятно, ибо он терпеть не мог, когда другие оставляли после себя на скамейках всякий мусор или просто бросали его на улице вместо того, чтобы опускать его туда, где для него было отведено специальное место, а именно ? в расставленные повсюду мусорные корзины. Сам он никогда еще не выкинул мусора просто так, равно как не оставил его на какой-нибудь скамейке, ни разу, будь то по небрежности или по забывчивости, такого с ним просто не случалось.., и поэтому ему ничуть не хотелось, чтобы такое случилось с ним сегодня, именно сегодня, в этот злополучный день, в который уже случилось столько несчастий. Он ведь и без того уже катился по наклонной плоскости, и без того уже вел себя как последний дурак, как невменяемый субъект, почти что как асоциальный элемент ? проворонил лимузин мсье Ределя! Ел на обед кренделя в парке! Если он сейчас не будет вести себя осмотрительнее, именно в мелочах, и не будет оказывать самое решительное противодействие всем, на первый взгляд самым незначительным проявлениям небрежности, как например, оставление после себя на скамейке пакета из-под молока, то вскоре он потеряет всякую опору и его глубокого падения нельзя будет больше предотвратить ничем.

И так Джонатан повернул обратно и зашагал в сторону парка. Уже издали он увидел, что скамейка, на которой он сидел, была не занята, и, приближаясь, он, к своему облегчению, рассмотрел сквозь просветы окрашенной в темно-зеленый цвет спинки скамейки белый глянец молочного пакета. Его небрежность, судя по всему, еще никем не была замечена, он мог устранить эту свою непростительную ошибку. Подойдя к скамейке сзади, он глубоко перегнулся через ее спинку, взял левой рукой пакет, снова выпрямился, совершив при этом решительный поворот тела вправо, примерно в том направлении, в котором, как он знал, находилась ближайшая корзина для мусора ? и тут он вдруг почувствовал резкое, направленное куда-то вниз и вкось усиленное потягивание своих брюк, которое он, однако, никак не мог больше ослабить, поскольку то дало знать о себе слишком неожиданно и поскольку он как раз был весь охвачен вращательным, противодействующим моментом того своего энергичного движения-поворота. И почти в то же самое время раздался неприятный звук, громкое ?кхррр?, и он почувствовал на коже левого бедра холодок ветерка, говоривший о беспрепятственном вхождении под брючную ткань воздуха снаружи. На мгновение он так испугался, что не решался посмотреть в сторону источника звука. И к тому же сам этот звук ?кхррр? ? он еще эхом отдавался в его ушах ? показался ему таким невероятно громким, как будто там порвались не только его брюки, но и как будто трещина разрыва прошла по нему самому, по банку, по всему парку, точно зияющая расселина при землетрясении, и как будто все люди кругом должны были услышать это ужасное ?кхррр? и с возмущением смотреть теперь на него, Джонатана, как на источник дикого звука. Однако никто не смотрел. Старушки по-прежнему вязали, старики читали свои газеты дальше, группка детей, игравшая на небольшой детской площадке парка, продолжала съезжать вниз с горки, и клошар все еще спал. Джонатан медленно опустил глаза. Место разрыва было длиной сантиметров в двенадцать. Прореха проходила от нижнего конца левого кармана брюк, который зацепился при повороте Джонатана направо за выступавший из спинки скамейки болт, вниз по бедру, но не ровно по шву, а вгрызалась прямо в образцовый габардин форменных брюк и потом еще раз под прямым углом сворачивала сантиметра на три к брючной стрелке так, что в ткани возникла не просто более-менее аккуратная трещина, а бросающаяся в глаза дыра, над которой трепетал треугольный флажок.

Джонатан почувствовал, как в крови у него зашумел адреналин, то зудящее вещество, о котором он однажды читал, что его в моменты наивысшей физической опасности и душевной угнетенности выделяет надпочечник, чтобы мобилизовать последние резервы тела для бегства или для борьбы не на жизнь, а на смерть. В самом деле у него было такое впечатление, что его ранили. Ему казалось, что не только в его брюках, но и в его собственной плоти зияет рана длиной в двенадцать сантиметров, из которой сочится его кровь, струится его жизнь, все же в такой целостности циркулирующая по внутреннему непрерывному круговороту, и что он неизбежно умрет от этой раны, если ему не удастся тотчас же закрыть ее. Но тот самый адреналин чудесным образом оживлял его, раненого, видящего себя истекающим кровью. Его сердце билось сильными ударами, его мужество было велико, его мысли приняли вдруг совершенно четкую форму и были направлены на одну цель: ?Ты немедленно должен что-нибудь предпринять,? ? звенело в нем, ?ты сейчас же должен что-нибудь предпринять, чтобы закрыть эту дыру, иначе тебе конец!? И в то время как он спрашивал себя, что же такое он может предпринять, он уже знал ответ ? так быстро действует адреналин, этот замечательный наркотик, так окрыляюще действует страх на разум и инициативу. Решительно добавив к левой руке, все еще державшей пакет из-под молока, правую, он смял его, отбросил его, все равно куда, на газон, на песчаную дорожку, это его не волновало. Освободившуюся левую ладонь он прижал к дыре у бедра и кинулся прочь, стараясь по возможности не сгибать левую ногу, чтобы не съезжала ладонь. Неистово размахивая правой рукой, безудержно ковыляющей походкой, которая свойственна хромым, поспешил он покинуть парк и двинулся вдоль по Рю-де-Севр ? у него оставалось чуть меньше чем полчаса времени.

В продовольственном отделе универмага Бон Марше, на углу Рю-дю-Бак, имелась маленькая пошивочная мастерская. Он заметил ее лишь пару дней назад. Женщина-швея, работавшая там, сидела сразу при входе, сбоку от дверей, там, где стояли тележки. На ее швейной машинке висела табличка, и на ней было написано, он мог это точно вспомнить: Жанин Топель, переделочно-пошивочные работы ? качественно и быстро. Эта женщина поможет ему. Она должна была помочь ему, если только сама не ушла на обед. Да нет же, она не могла уйти на обед, нет-нет, это было бы уже сверх всяких несчастий. Не мог же он иметь в один день столько несчастий! Только не сейчас. Не сейчас, когда его беда была столь велика. Когда беда была хуже некуда, тогда тебе не могло не повезти, тогда ты непременно находил помощь. Мадам Топель окажется на своем месте и поможет ему.

Мадам Топель была на своем месте! Уже от дверей в продовольственный отдел он увидел, как она сидит за своей швейной машинкой и шьет. Да, на мадам Топель можно было положиться, даже во время обеденного перерыва она работала, качественно и быстро. Он устремился к ней, стал рядом со швейной машинкой, снял руку с бедра, бросил беглый взгляд на свои наручные часы ? было пять минут третьего ? он кашлянул: ?Мадам!?.