Патрик Зюскинд - Голубь

Мало-помалу он успокоился. Процесс вытирания, убирание коробки с порошком на место, выжимание тряпки ? часто выполняемые им, утешительные действия ? вернули ему чувство прагматичности бытия. Он посмотрел на часы. Было чуть больше четверти седьмого. Обычно в четверть седьмого он был уже выбрит и убирал постель. Однако такое отставание по времени еще не выходило за допустимые рамки его режима, он все наверстает, в крайнем случае за счет отказа от завтрака. Если он не будет завтракать, подсчитал он, то даже выиграет по сравнению со своим нормальным временным распорядком семь минут. Главное, не позднее чем в восемь ноль пять он должен выйти из комнаты, потому что в четверть девятого ему надо быть в банке. Как ему это сделать, он еще не знал, но у него еще была отсрочка продолжительностью в сорок пять минут. Это было много времени. Три четверти часа было много времени, если учесть, что ты только что смотрел в глаза смерти и едва-едва избежал инфаркта. Это время даже удваивалось, если учесть, что тебе больше не навязывает свою волю полный мочевой пузырь. Одним словом, Джонатан решил пока вести себя так, как будто ничего не произошло, и предаться обычной процедуре своих утренних отправлений. Он открыл в кране горячую воду и стал бриться.

Во время бритья он основательно думал. ?Джонатан Ноэль?, ? говорил он самому себе, ? ?два года ты был солдатом в Индокитае и прошел там не через одну критическую ситуацию. Если ты соберешь все свое мужество и всю свою находчивость, если ты соответствующим образом подготовишься и если тебе немного повезет, то твоя вылазка из комнаты должна будет увенчаться успехом. Хорошо, ну и что, если это будет так? Что, если ты и в самом деле пройдешь мимо ужасного зверя перед дверью, целый и невредимый достигнешь лестничной клетки и окажешься в безопасности? Ты пойдешь на работу, ты благополучно проведешь там свой день, а что потом? Куда ты пойдешь сегодня вечером? Где ты проведешь ночь?? Ибо то, что он не хотел встречаться с голубем вторично ? слава богу, в первый-то раз от него ушел, ? что он ни при каких обстоятельствах не мог жить с этим голубем под одной крышей, ни дня, ни ночи, ни часа ? это было для него непреложной истиной. Значит, он должен быть готов к тому, что ему придется провести эту ночь и, не исключено, что и последующие ночи тоже, в какой-нибудь гостинице, то есть, ему надо будет взять с собой бритвенные принадлежности, зубную щетку и чистое белье на смену. Далее, ему нужна будет чековая книжка и, во избежание риска, еще и сберкнижка. На его текущем счету в сберкассе находилась тысяча двести франков. Этого будет достаточно на две недели, если, конечно, он найдет дешевую гостиницу. Если же голубь и потом все еще будет блокировать его комнату, то ему придется прибегнуть к своим сбережениям. На сберегательном счету у него лежало шесть тысяч франков ? куча денег. На них он мог месяцами жить в гостинице. И к тому же он ведь еще получает зарплату, в месяц три тысячи семьсот франков чистыми. С другой стороны, в конце года он должен уплатить восемь тысяч франков мадам Лассаль ? последний взнос за комнату. За его комнату. За эту комнату, в которой он, как получается, больше жить не будет. А как ему объяснить мадам Лассаль свою просьбу об отсрочке последнего взноса? Он же вряд ли бы мог сказать ей: ?Мадам, я не могу заплатить вам последнюю сумму в размере восьми тысяч франков потому, что уже несколько месяцев живу в гостинице, так как комната, которую я хочу у вас купить, блокируется в настоящий момент голубем?. Как бы он мог такое сказать?.. Тут он вспомнил, что у него еще было пять золотых монет ? пять наполеонов, каждый из которых стоил сегодня никак не менее шестисот франков ? он купил их в 1958 году во время алжирской войны, от страха перед инфляцией. Он ни в коем случае не должен забыть прихватить с собой эти пять наполеонов... И еще у него был узкий золотой браслет от его матери. И транзисторное радио. И покрытая серебром авторучка солидной работы ? все служащие банка получили такую на Рождество. Если он продаст все эти ценности, то при большой экономии он сможет прожить до конца года в гостинице и все равно выплатить мадам Лассаль восемь тысяч франков. А с первого января ситуация уже будет для него полегче, потому что тогда комната будет находиться в его собственности и ему уже не надо будет за нее платить. И может статься так, что голубь не переживет зимы. Сколько там живет голубь? Два года? Три? Десять? А если это уже старый голубь? Может, он умрет через неделю? Может, он умрет уже сегодня. Может, он и пришел сюда только за тем, чтобы умереть...

Джонатан закончил бриться, выпустил воду, промыл раковину, снова наполнил ее, вымыл верхнюю часть туловища и ноги, почистил зубы, опять спустил воду и досуха вытер раковину тряпкой. Потом он убрал постель.

Под шкафом у него стоял старый картонный чемодан, в который он складывал грязное белье и относил его потом раз в месяц в прачечную. Он вытащил его, опорожнил его и поставил на кровать. Это был тот же самый чемодан, с которым он ехал в 1942 году из Шарентона в Кавайон и тот же самый, с которым он прибыл в 1954 году в Париж. Сейчас, когда он положил перед собой на кровати этот старый чемодан и когда он начал наполнять его, укладывая в него на сей раз не грязное, а свежее белье, пару полуботинок, предметы личной гигиены, утюг, чековую книжку и драгоценности, ? словно собираясь в поездку, ? у него снова выступили на глазах слезы, теперь уже не от стыда, а от тихого отчаяния. У него было такое чувство, как будто его отбросили в жизни на тридцать лет назад, как будто он эти тридцать лет своей жизни потерял.

Когда он все уложил, было без четверти восемь. Он оделся в свою привычную форму: серые брюки, синяя рубашка, кожаная куртка, кожаная портупея с кобурой, серая фуражка. Затем он подготовился ко встрече с голубем. Больше всего он морщился от мысли, что голубь может войти с ним в телесный контакт, например, клюнуть его в лодыжку или, взлетев, задеть его крыльями по рукам или шее, или даже усесться на нем своими когтистыми, растопыренными лапами. Поэтому он одел не свои легкие полуботинки, а крепкие, высокие кожаные сапоги на подошве из ягнячей кожи, которыми он обычно пользовался лишь в январе или феврале, облачился в зимнее пальто, старательно застегнув его снизу доверху, обмотал вокруг шеи шерстяной шарф, захватив и подбородок, и надел на руки кожаные перчатки на подкладке. В правую руку он взял зонтик. Экипированный таким образом, без семи восемь он был готов совершить вылазку из своей комнаты.

Он снял фуражку и приложил ухо к двери. Ничего не было слышно. Он снова одел фуражку, плотно надвинул ее на лоб, взял с кровати чемодан и поставил его в готовность возле двери. С тем, чтобы высвободить правую руку, он повесил зонтик дужкой на запястье, взялся этой правой рукой за кнопку замка-защелки, левую положил на колесико автоматического замка, отвел задвижку и осторожно приоткрыл дверь. Он выглянул наружу.