Марина Серова - Рога изобилия

— Не первый раз причем, — отбрыкивалась я. — Подожди, дай хоть умоюсь. Я только встала.

— На самом деле… — начал рассуждать вслух Григорьев. — Умри я, мама получила бы все. И он не то что купил — просто так забрал бы жеребца. Она бы ему на блюдечке его преподнесла. Она ведь считает, что он на ней женится. Неужели у него давно все было до мелочей продумано?

— Ты задаешь столько вопросов, — засмеялась я. — А нам ведь надо решить, что с ним делать.

— Ну надо же… Ведь он старик уже, помирать скоро. Чего человеку не хватает? — не мог угомониться Андрей. Он как будто не слышал меня.

— Ладно. Хватит. Встречаемся за завтраком. Можешь порадовать свою Любашу, что столь нелюбимый ею граф оказался мерзавцем. Она страшно обрадуется и скажет, что всегда это знала. Ну разве только не предвидела, что он настолько гадок.

Я выпроводила Андрея за дверь и тут же услышала, как он стал громко распевать, буквально на весь дом. Снизу донеслось ворчание Любови Ивановны. Послышались быстрые шаги по лестнице — видимо, Григорьев торопился к ней с хорошей новостью.

Я умылась, надела легкое красивое платье, сделала легкий макияж и во всей красе появилась на кухне. Меня встречали радостными криками и слезами. Любовь Ивановну потрясло известие о том, что преступником оказался граф. Она испугалась не на шутку, но, с другой стороны, радовалась, что мы все же вычислили злоумышленника.

Завтрак прошел в предположениях, как следует расправиться с Мелиховым. Общим решением было вызвать милицию. Пусть она решает. Без улик мы их, конечно, не оставим.

Во-первых, есть кольцо, а во-вторых — тогда в квартире Глеба следователь забрал в качестве улики кусок ткани. Я думаю, при обыске у Мелихова удалось бы обнаружить рваные штаны. А может, даже и рану на ноге. У овчарки зубы острые.

Когда мы закончили завтракать, Андрей поднялся в комнату и позвонил своему другу, работающему в милиции. Но тот, выслушав Григорьева, сказал, что пока нет веских доказательств относительно того, что Глеба убил Мелихов, поэтому никто арестовывать его не поедет. Правда, все же он решил подъехать к нам сам и проконтролировать дальнейшие события. Григорьев предупредил, что мы подождем его в течение часа, а потом сами двинем к графу.

Час прошел. Милицейского друга все не было.

— Поехали, — Андрей встал. — Поболтаем пока о том о сем с дражайшим нашим соседушкой, новоиспеченным графом. А там, глядишь, он и подъедет.

Мы сели в машину. Кирилла решили не брать. За руль я села сама, Григорьеву не позволила. Он слишком нервничал.

— Представляю, что с тобой будет твориться, когда ты жениться будешь, — улыбнулась я, решив разрядить обстановку. — Нельзя так переживать. Надо было тебе валерьянки выпить.

— Надо было мне коньяка глотнуть. Меня и в самом деле просто трясет от негодования.

— Смотри не убей графа в порыве волнения. А то приедет твой друг-милиционер, и придется ему забирать не его, а тебя.

Андрей промолчал. Я не стала больше так шутить и молча вела машину. Дорога была мне знакома, так что вскоре мы были на месте.

— Ну, пошли, — Андрей вылез из машины.

Он вдруг стал очень спокойным и уверенным в себе, кроме того, проявлял непомерную галантность. Он обошел машину и открыл мне дверцу, пока я возилась с ремнем безопасности.

— Можно было не пристегиваться, — заметил он. — Здесь нет гибэдэдэшников.

— Буду знать.

Навстречу нам из дома вышел человек. Узнав нас, он предложил пройти в гостиную, а сам пошел доложить Ивану Сергеевичу о нашем прибытии.

Тот вышел почти сразу с величайшим изумлением на лице.

— Рад вас видеть, — не забывал тем не менее про этикет граф. — Надеюсь, у вас ничего не случилось? Ваш визит так неожидан.

— У нас все хорошо. Даже более чем хорошо, — улыбнулся Андрей.

— Правда? — с сомнением посмотрел на него Мелихов. — Пойдемте во двор, там сядем и поговорим спокойно.

Иван Сергеевич распорядился, чтобы подали вино и легкую закуску, а сам повел нас туда, где мы уже сидели, когда были у него в гостях впервые.

— Иван Сергеевич, — начал Григорьев, и я вся сжалась в неопределенном предвкушении того, что может случиться. — Вы еще не потеряли надежду завладеть Ибрагимом?

Вопрос был поставлен двусмысленно, и Мелихов немного удивленно задумался, прежде чем ответить.

— А что? Вы решили все же продать мне жеребца?

— А разве вы хотите его купить? — вроде бы изумился Андрей. — Мне показалось, что вы, дорогой граф, желаете именно завладеть им. Во что бы то ни стало, ни перед чем не останавливаясь.

— Я вас не понимаю.

— Вы все прекрасно понимаете. Не стоит больше разыгрывать спектакль.

— Уверяю вас, Андрюша, вы ошибаетесь. Мне, конечно, очень хочется иметь этого жеребца, но чтобы ни перед чем не останавливаясь… Тут вы не правы.

— Вы хотели меня убить, — буднично, как будто речь шла о погоде, произнес Григорьев. — Наверное, и сейчас хотите. Даже сильнее, чем прежде. Но у вас ничего не выйдет.

— Хватит, — Мелихов встал. — Мне неприятно слушать ваши беспочвенные обвинения. Или, может, у вас есть доказательства? Тогда предъявите их. Если таковых не имеется, убирайтесь отсюда вон. — Иван Сергеевич сделал неопределенный жест, как бы с негодованием указывая нам на дверь. — Меня радует, что ваша матушка не видит, как низко вы пали.

— Кстати, о моей матушке. Я думаю, ей не понравится все, что я расскажу. Вы ведь не любите ее. Она просто была одним из средств для достижения вашей заветной мечты. Вы убили бы меня, она получила бы наследство, и тогда Ибрагим стал вашим. Она бы вам всех лошадей отдала да еще с десяток прикупила, лишь бы вы продолжали говорить ей красивые слова.

— Вам не стыдно?

— Нет.

— А на самом деле почему ему должно быть стыдно? — услышала я голос позади себя.

Я повернулась и застыла с таким же выражением лица, какое возникло на лицах других присутствующих.

В развевающемся цветном платье перед нами стояла Наташа.

— Что смотрите? Не ожидали меня увидеть? — Она прошла и села на свободный стул.

Никто из мужчин даже не встал и не помог ей сесть.

— Ты преподнесла нам сюрприз, — предчувствуя неладное, произнес Мелихов. — Андрей, вернувшись из Москвы, сообщил, что ты погибла. Что тебя убили.

— А я вот осталась жива. Рана оказалась пустяковой, а шок быстро прошел. Меня «Скорая» увезла. Кто-то вызвал, — Наташа бросила на Григорьева благодарный взгляд. Однако по этому же взгляду можно было сказать, что он — последнее, за что она его благодарит.

Кстати, справедливости ради отмечу, что благодарить-то она должна меня, а не Андрея. Ведь это я вызвала «Скорую». Я мгновенно вспомнила минуты, проведенные в квартире Наташи, и все, что там произошло. А чего я стала тогда вызывать «Скорую помощь»? Наверное, в тот момент очень уж обрадовалась, что Андрей жив, что нам удалось выкрутиться из столь сложной ситуации, поэтому и решила сгоряча — Наташа мертва. К тому же мы страшно торопились. Ну конечно! Сейчас я четко видела воспроизведенную памятью картину. Наташа лежала без движения, но на лице ее не было печати смерти, что я непроизвольно отметила, но не успела додумать. А может быть, мне чисто по-женски захотелось, чтобы соперница исчезла с лица земли? Но профессионализм сработал — вот я и вызвала «Скорую».