Марина Серова - Рога изобилия

Тряхнув головой, я отбросила воспоминания и вернулась к действительности. Наташа стояла рядом с нами, и в глазах ее появился стальной оттенок.

— Мне самой рассказать, как было дело или ты сам смелости наберешься? — с кривой усмешкой спросила она, посмотрев на графа.

Иван Сергеевич молчал.

— Тогда я была твоей девушкой. Помнишь эти чудесные времена? — спросила Наташа Андрея. — Ты сам познакомил меня с Мелиховым. Вот тогда я и начала как бы разрываться. Я все время думала о том, что денег у него гораздо больше, чем у тебя. Но ты красив и молод. Зато он — граф… И все же выбрала тебя, хотя Мелихов не переставал оказывать мне знаки внимания. И все время просил меня склонить тебя к тому, чтобы ты ему жеребца молодого уступил. Уж очень он ему нравился.

— Разве ты меня не любила? — спросил Григорьев.

— Любила. Но деньги я всегда любила больше. К тому же ты сам виноват, ведь мы с тобой расстались по твоей инициативе. Ради денег и графского титула я согласилась тебя убить, когда Мелихов предложил устроить это дело. Жениться на мне обещал, между прочим, — Наташа громко и некрасиво рассмеялась. — Помер бы в первую брачную ночь, и осталась бы я вдовой. Богатой вдовой.

— Стерва, — прошипел Иван Сергеевич.

— Не хуже тебя, кретин. Я из-за тебя чуть на тот свет не отправилась. А Костик погиб. Вот эта крутая… — повернулась она ко мне, — ему прямо в лоб какую-то дрянь запустила. Мне потом фотографии показывали с места происшествия, когда я в больнице лежала.

— Как же тебя так быстро выписали? — подала наконец голос и я.

— А меня не выписали, я сама оттуда слиняла. Больно хотелось с вами со всеми повидаться.

— Мелихову неприятностей хочешь, Андрея в покое никак не оставишь, так тебе от них что-то нужно. А меня зачем тебе видеть? — Я сильно удивилась.

— Я ведь знаю, что это ты Костика убила. Сдать тебя могу.

— Так и я тебя тоже, — мне показался смешным ее план мести мне.

— Ха-ха-ха! Это еще доказать надо, что я хотела убить. Я же ни в кого не стреляла и ничего противозаконного не делала. А вот на той железяке, что во лбу у него торчала, твои пальчики!

— Ты что, всерьез думаешь, что можешь напугать меня?

— Ты не человек, что ли?

— Наташа, все кончено. Сейчас сюда приедет наряд милиции и заберет вас, — спокойно сказал Григорьев.

— Я не верю тебе, Григорьев. Ты никогда не умел врать, так что лучше помолчи.

— Зря ты так говоришь, — вставила в интересную беседу свое слово и я.

— Ага. Я столько пережила совсем не для того, чтобы ваш наряд забрал меня, — девушка вдруг вскочила и кинулась к Андрею.

— Сидите все! — громко крикнула она, оказавшись за спиной Андрея и приставив к его горлу нож. Наташа как-то сумела схватить его со стола. — Шевельнетесь, и я мигом сделаю то, что очень на руку Мелихову. Только ты не радуйся, — повернулась она к нему, — тебе не удастся воспользоваться этим.

— Наталья, успокойся, — сказал Иван Сергеевич. — Сядь. По поводу милиции пошутили. Никто сюда не приедет, так что не надо паниковать. Если хочешь порезать его, делай это быстрее и садись.

Девушка заставила Андрея встать со стула, все еще не отпуская ножа, и спиной двинулась вместе с ним к выходу.

— Будьте вы все прокляты. Я уеду отсюда, и вы никогда меня не найдете, — твердила она как заводная.

Я видела, как острие ножа прямо-таки впивается в шею Григорьева. Ясное дело, Наташа совсем потеряла голову. Надо действовать довольно быстро, но продуманно.

И тут заговорил сосед-граф:

— Дура, сейчас мы выгоним этих придурков, возьмем деньги и потом уедем из страны. У меня много денег. Нам хватит на все.

Наташа сильно нервничала, потому и допустила непоправимую ошибку. Она стала приближаться к Ивану Сергеевичу, подталкивая Андрея и крепко сжимая в руках нож. Очевидно, она намеревалась напоследок дать пощечину графу или сделать что-нибудь еще в таком роде. Эпатажный поступок вполне в ее духе.

Я быстро вскочила, повисла на той руке Наташи, в которой она держала нож, ударив при этом ногой по ее голени. Наташа скорчилась и расслабила руку. Теперь нож был у меня.

Оказавшись обезоруженной и получив довольно болезненный удар, девушка взвизгнула и побежала. «Пусть бежит, — подумала я, оставшись на месте, — все равно от себя не убежишь».

Я подошла к Григорьеву и стала осматривать его шею, на которой остался-таки порез, хоть и не глубокий. Но боковым зрением я все-таки следила за Наташей. И тут прозвучал выстрел.

Он был таким неожиданным, что я вздрогнула. Это еще что за сюрприз? Только я так подумала об этом, как увидела, что Наташа медленно заваливается на один бок. Она упала на пороге дома.

Я повернулась к графу. Он держал в руках пистолет и смотрел в одну точку. Очевидно, старик неправильно истолковал то, как решительно направилась к нему Наташа. Наверное, он подумал, что теперь, после того как я отбила из ее рук Андрея, она набросится на него и причинит ему какой-то вред.

Я подошла к Мелихову и аккуратно вынула у него из рук пистолет. Он даже не заметил это.

— Что тут у вас происходит? Что за выстрелы? — Во двор выбежал молодой человек в штатском, но с оружием, и я почему-то сразу поняла, что это тот самый милицейский друг, который должен был приехать нам на помощь.

Увидев лежащую Наташу, он остановился, нагнулся к ней и стал искать пульс. Одновременно он поднял глаза на нас с Григорьевым и спросил:

— Вы не пострадали?

— Нет.

— Замечательно.

Потом прибыла опергруппа. Григорьев не стал обвинять Мелихова в том, что тот хотел его убить и несколько раз покушался на его жизнь. Довольно и того, что было налицо.

Ответив на вопросы, мы вернулись в дом Андрея.

— Как ваш разговор? — подбежал Кирилл. — Вам удалось прижать Мелихова?

— Да, все хорошо.

— Ну и добро, — подошла к нам Любаша.

На следующий день я собралась домой. Меня долго уговаривали остаться, но мне так хотелось окунуться в родное, так надоело быть гостем, что я не соглашалась ни на какие уговоры.

Любовь Ивановна плакала у меня на плече и говорила, что я — настоящее чудо. Ведь если бы не я, если бы Андрей был не со мной и так далее.

— Готово, — крикнул Кирилл, — можно ехать.

Андрей подвел меня к машине.

— Женя, у меня разрывается сердце. Мне так не хочется тебя отпускать, — он обнял меня и слегка поцеловал.

— Это пройдет. Мне тоже нелегко, но сам знаешь — так будет лучше всего.

— Но почему? Почему нельзя забыть о всех там сложностях, сделать глупость? — Григорьев не мог устоять на месте. Он принялся ходить вперед-назад.

— Все, пока. Я буду звонить, — я села рядом с Кириллом, захлопнула дверцу и скомандовала: — Поехали.

В воздухе закружились разноцветные листья, временами шли холодные дожди. Лето кончилось, как ни печально было это признавать.