Марина Серова - Раб лампы

— Хорошо живешь, дорогой, — провозгласил толстяк и прибавил куда тише, но я расслышала, — а вот долгов почему-то не платишь!

И он пошел обратно к автомобилю: верно, позабыл там что-то важное.

«Кредитор на юбилее? — подумала я. — Это интересно! Особенно в сочетании с тем, что кто-то постоянно „гасит“ друзей нашего Бабкеновича, да и на него самого замахивается. Чрезвычайно интересно!»

Мы вошли в дом. Интерьер превзошел экстерьер на целый порядок.

Даже я, привычная к роскоши моих нанимателей, вынуждена была признать, что родня Маркаряна подготовилась к его приезду изрядно. Встретили именинника музыкой грянувшего ансамбля, громкими аплодисментами и хлопаньем пробок от бутылок шампанского. Без виновника торжества за яства пока что не принимались, «разминались» легким вином.

Банкетные столы были накрыты в главном приемном зале виллы, по своему великолепию мало чем уступающему иным бальным залам прославленных исторических дворцовых комплексов. Под потолком раскинулись в вычурном хрустально-золотом великолепии огромные роскошные люстры. По краю зала шла обведенная фигурным мраморным портиком балюстрада, вдоль которой на белоснежной стене красовалось несколько картин — довольно удачных копий мировых шедевров.

Среди них я без особого уже удивления увидела и «Рождение Венеры». Еще одно совпадение. Этому парню с лампой надо в лотерею играть! Все «джек-поты» его будут!

«А роскошь тут изрядная, — подумала я, — конечно, Маркарян — крупный бизнесмен, но это по провинциальным меркам, но таким домом не побрезговал бы и столичный олигарх… какой-нибудь Абрамович или Потанин. Где деньги, Зин?»

И я продолжила тщательный осмотр помещения.

С балюстрады широкие арочные двери вели на огромный балкон с дорическими колоннами, впрочем, сработанными довольно грубо. На этом-то балконе в окружении нескольких дам в вечерних (хотя день был еще в полном разгаре) туалетах стоял… чуть не сказала — виновник торжества. Нет, не он, потому что сам Маркарян находился рядом со мной. Стояла же там его точная копия, только несколько постаревшая, с седеющими, аккуратно зачесанными назад волосами. «Отец, — подумала я. — Похож».

Маркарян-старший чем-то напоминал Вахтанга Кикабидзе, только без бороды. Выглядел он весьма представительно — высокий, широкоплечий, куда выше и осанистее сына, в идеально пригнанном по фигуре дорогом темном костюме. Разговаривая с женщинами, он время от времени оглядывался и искал кого-то взглядом.

— Где этот чертов Ашот? — наконец бросил он одному из стоящих чуть поодаль охранников, и в его голосе, несколько секунд назад бархатно-мягком, явственно прозвучало глухое раздражение. — Я же поручил ему сопроводить Пугачева, а то, не ровен час, заблудится.

— Пугачев только что подъехал. С ним и Ашот Гургенович, — почтительно доложил охранник. — А вот и ваш сын, Бабкен Борисович.

— Ага… отлично. Подъехал, значится! Вот и чудно, дорогие россияне. Ну здравствуй, здравствуй, дорогой, — широко улыбнулся Маркарян-старший сыну. — Многих лет тебе! Поздравляю, дорогой! Ну, обо всем еще успеем поговорить, поздравить тебя как следует успеем. Это кто? — повернулся он ко мне.

— Она — мой новый телохранитель, — без запинки выговорил Маркарян-младший.

— Да? А я подумал, что уж теперь вскоре и на твоей свадьбе погуляем. Жаль, ошибся. Вы действительно телохранитель? — обратился он ко мне. — А если представить себе, что я злобный киллер и хочу убить вашего подопечного… и…

Он резко вытянул перед собой руку, сжав пальцы в кулак. И кулак этот попал бы имениннику прямо в солнечное сплетение, если бы я не перехватила руку Маркаряна-старшего за запястье и крепко не сжала ее. Он поморщился и распустил губы в улыбке:

— Ну будет, будет! Верю. Хорошая у вас реакция, девушка. И хватка такая… приличная. Хотя я в свое время тоже не в последних войсках служил, да. Ладно, сын, пойдем встретим дорогих гостей. Все-таки сам Пугачев приехал — это вам, понимаешь, не Алла Борисовна!

Выдав этот набор трюизмов, Маркарян направился в дом — встречать дорогих гостей.

…Пугачев, как это несложно предположить, оказался вовсе не бешеным мужицким царем, взбунтовавшим в свое время всю Россию. И не родственником упомянутой эстрадной примадонны. Пугачев был тот самый толстяк, «мерс» которого чуть не протаранил машину Маркаряна, на которой мы прибыли в загородный дом именинника.

Именно его пошел встречать Бабкен Борисович, который вел себя как хозяин дома (чего я не могла бы сказать — согласно своим наблюдениям — о его сыне). Он столкнулся с толстяком на лестнице. Тот медленно поднимался по ступенькам, опираясь на руку сухощавого господина, который, несмотря на то что был почти на голову ниже своего босса, вероятно, отличался большой физической силой. По крайней мере, так решила я.

Да и толстяк этот не так малоподвижен, как это кажется с первого взгляда. Просто ленивый по природе человек, бережет свои силы.

Бабкен Борисович раскинул руки:

— Мое почтение, Сергей Глебович! Рад, что вы приняли предложение моего сына и приехали.

— И уже сейчас не жалею об этом, — приятным, чуть хрипловатым вальяжным голосом ответил тот. — Не так ли, Савва Николаевич?

Сухощавый господин с диковинным именем еле заметно кивнул и помог Сергею Глебовичу вскарабкаться на последнюю ступеньку.

— Прошу, господа, — проговорил Бабкен Борисович и жестом радушного хозяина указал на широко распахнутые бородатым швейцаром двери. — Надеюсь, то, что приготовили наши люди, вам понравится.

Я наклонилась к самому уху моего нового работодателя и проговорила тихо:

— Вот о существовании этого Сергея Глебовича Пугачева вы почему-то не упоминали! А совершенно напрасно, как мне кажется! И много денег вы ему должны?

Маркарян вытянул губы трубочкой. Вопрос был ему определенно неприятен.

— Да так, — сказал он, — должен… Это мелочи, ерунда. По крайней мере, я понимаю, куда вы метите, Женя. Не мог он, не мог!.. Тем более что ведь это я ему должен, а не Бармин и не Мельников, которых убили! Да и сумма не такая крупная, чтобы из-за нее убивать…

— Понятно, — сказала я не очень уверенно. Маркарян не был очень хорошим лицедеем, в отличие, скажем, от моего знакомого Вовы Крамера, бывшего актера одного из тарасовских театров. По лицу Маркаряна и некоторым интонациям его голоса я поняла, что сам он не слишком верит в то, что говорит, и вполне допускает ту ужасную возможность, которую сам только что вслух отверг.

В этот момент я услышала голос Маркаряна-старшего:

— Мама не приехала, она болеет, так что, Гамлет, я пригласил тех, кого ты просил!

— А кого ты просил? — спросила я у Маркаряна, незаметно для себя, да и для него, переходя на «ты».