Марина Серова - Раб лампы

— Алкоголизм — страшное социальное зло, — понимающе кивнул Пугачев и переглянулся с Саввой Николаевичем. — Ну ладно… так что же вы хотели нам показать?

— Одну минуту, — Бабкен Борисович буквально стряхнул со своих коленей девицу из модельного агентства и, подойдя к краю бассейна, крикнул: — Эй, уважаемые, кто хочет посмотреть чудо архитектуры эпохи застоя?

— Эпохи отстоя, — пробурчал Крамер, который к тому времени успел выпить три литра пива и обшарить все укромные местечки двух лежащих рядышком с ним дам. Те слабо попискивали, но признаков возмущения не подавали. — Ну что он там еще придумал? Пойдем глянем одним глазком, Аня?

Рыжеволосая модель ответила:

— Да куда угодно.

— У Борисыча всегда интересные идеи. По крайней мере, устройство этого чуда архитектуры может оказаться куда более непредсказуемым, чем анатомическое строение Лены и Светы, — заявил Вова Крамер. Леной и Светой звали девушек, акт публичного домогательства к которым с редкостной целеустремленностью демонстрировал бывший студент ВГИКа.

«Куда же собирается завести нас почтенная „Тень отца Гамлета“?.. — подумала я. — Посмотрим».

Маркарян-старший открыл тяжелую металлическую дверь, ключи от которой ему заботливо вручил один из охранников виллы. За дверью оказалась металлическая же винтовая лестница. В обработанном кондиционерами чистом теплом воздухе помещения бассейна разлилась сырая прохлада, характерная только для подвальных помещений.

— Идемте за мной, — проговорил Маркарян. — Только накиньте халаты… тут холодновато.

Проем осветился мягким молочно-белым светом люминесцентных ламп, и процессия медленно начала спуск. Лестница оказалась довольно крутой. Последнее обстоятельство вызвало определенные проблемы у господина Пугачева, потому что если — по причине алкогольного пресыщения — лежал он на шезлонге с явным удовольствием, то процесс прямохождения давался ему с изрядными сбоями и пробуксовками.

Впрочем, на его счастье, кончилась лестница довольно быстро, всего лишь через несколько оборотов вокруг собственной оси. Хотя, как подсчитала я, шедшая последней, это соответствовало примерно тридцати метрам ниже уровня поверхности бассейна.

Маркарян проскользнул в полуоткрытую дверь, за ним последовали заинтригованные гости, и…

Мы оказались в огромном зале, размерами значительно превосходящем тот, в котором началось наше застолье. Вдоль его стен тянулись ряды плотно запертых мрачных дверей — с интервалами примерно в десять метров одна от другой. Впрочем, эти двери казались просто какими-то крысиными дырами по сравнению с колоссальными размерами этого зала, вероятно, не менее грандиозного, чем иные пещеры естественного происхождения.

Его длина составляла около ста пятидесяти — двухсот метров. Ширина — не менее семидесяти. Пустые серые стены вздымались вверх на высоту девяти — или даже десятиэтажного дома.

Раздались возгласы удивления. Проклюнулся Володя Крамер, сказавший голосом Сталина: «Ви пастроылы нэплохой бункер, таварищ Жюков!»

Толстый Сергей Глебович присвистнул, даже не пытаясь скрыть восхищение.

— Это что за бункер? — наконец спросил он.

— А это я специально прикупил и подарил сыну, — сказал Маркарян-старший. — Меня в свое время гноили в чем-то похожем…

— В тюрьме? — пробулькал Крамер.

— На секретном объекте, — досадливо поморщившись, проговорил Бабкен Борисович. — Вроде этого, только немного поменьше. Не знаю, что тут было раньше… может, несколько шахт для ракетных установок, супербункер на случай ядерной войны или секретное хранилище — нам с сыном без разницы. У нас тут оборудованы склады и автостоянка. Такого подземного гаража, вероятно, нет и у султана Брунея! Хотя машин, надо признать, у нас существенно поменьше. Впрочем, Гамлик, какие такие твои годы — купишь еще!

— То есть вы уже знали, что тут находятся такие подвалы… когда покупали участок земли для строительства дома? — пискнула одна из девиц.

— Разумеется, — важно отозвался мой подопечный, вылезая поперед батьки. — Знал.

— А это шо такое? — по-брежневски вопросил Вова Крамер.

Все повернулись в направлении, указанном одним из гостей, и увидели идущую вдоль стены до самого потолка лестницу с несколькими маленькими, не больше квадратного метра, горизонтальными площадками на высоте примерно восьми и шестнадцати метров. Вдоль лестницы протянулись несколько толстенных труб с огромными кранами.

«Ничего себе, — подумала я. — Кажется, я начинаю понимать, что это такое!»

Потолок в этом месте выглядел весьма странно. Он шел как бы уступом метра в четыре по отношению к остальной своей площади, зависая на высоте примерно двадцати метров, словно корпус внушительного корабля непривычной прямоугольной формы. Металлическое покрытие этого «корпуса» резко выделялось на фоне ровной темно-серой бетонной поверхности свода бункера.

Вдоль металлического покрытия проходило несколько параллельных труб, оплетенных вязью других трубочек существенно меньшего диаметра. Выглядело все это страшновато.

— А-а, это, — протянул Маркарян, — там мы уже были. Это же дно бассейна!

— Дьявольщина! — вырвалось у Крамера. — То есть твой бассейн висит над этим бункером, черт побери? Матка боска ченстоховска!

Вова хватил здоровенный глоток из вновь початой бутылки виски и полез обниматься к Ашоту Гургеновичу, видимо, перепутав его в полумраке с рыжеволосой Аней.

— Ну и что? — пожал плечами Маркарян. — Просто через бункер было проще наладить прямое водное сообщение с Волгой. К тому же у меня в задумке есть кое-какие интересные штучки… А этот бункер хорошо использовать для хранения продукции, проходящей через мой магазин «Король Лир». Знаете, разная там неучтенка… ну, вы меня понимаете.

Конечно, все его поняли, отметила я.

— А если бассейн прорвет? — спросил до этого момента молчавший Савва Николаевич. — Ведь в таком случае его содержимое сработает по принципу водоворота и может засосать тех, кто будет в этот момент плавать! И несложно представить, что будет с ними в таком случае. Падение с высоты метров этак в двадцать пять — это не шутка.

Гамлет Бабкенович повернулся к Пугачеву и тускло посмотрел на него взглядом, который мог означать только одно: уйми ты своего горе-пророка!

— Я думаю, вы погорячились, Савва Николаевич, — произнес толстяк, — у господина Маркаряна все сделано на совесть.

— Особенно стэны этого бункэра, которые строили еще в мое правлэние, — голосом Иосифа Виссарионовича вклинился в беседу Крамер. — Кстаты, а кто украл мою трубку? Таварыщ Бэрия, займытэсь этим бэзобразием!