Софи Ханна - Комната с белыми стенами

Кроме двух посланий Лори, единственное сообщение в папке «Входящие», заслуживающее внимания, – от доктора Рассела Мередью. «Салют, Флисс», – начинается оно. Это еще что за фамильярность? Разве он не кавалер ордена Британской империи? Я проверяю папки. Да, так и есть. Впрочем, могло быть и хуже, типа «Привет, подруга! Как жизнь?». Я читаю его письмо дальше. «Я поговорил с Лори. Он сказал мне, что ты намерена включить в фильм интервью с Джудит Даффи. По его мнению, этого лучше не делать. Я с ним согласен. Если ты позвонишь мне, я объясню почему. Не подумай, будто я пытаюсь указывать тебе, как делать твою работу, – боже упаси. Однако существует риск в погоне за объективностью упустить синицу в руке, которая стоит гораздо больше патологического лжеца-журавля в небе, если ты понимаешь, о чем я. Поэтому, прежде чем делать интервью, которое мы с тобой планировали, нам стоит еще разок переговорить по телефону. Моя готовность к сотрудничеству не в последнюю очередь зависит от того, чего мне ожидать. Надеюсь, ты меня понимаешь. С наилучшими пожеланиями, Рассел Мередью».

Иными словами, не слушай точку зрения моего врага – поверь мне на слово, что она – исчадие ада.

Я нажимаю кнопку «удалить», корчу компьютеру рожу, после чего набираю номер домашнего телефона Джудит Даффи и едва ли не умоляю ее о встрече. Говорю ей, что я ни за и ни против нее – просто мне интересно услышать, что она скажет.

Я уже готова, схватив новую версию статьи Лори, выйти из кабинета, когда слышу в коридоре голоса, причем они звучат все ближе и ближе.

– …когда любой из них двоих позвонит вам, убедите его, что в их же интересах, чтобы они связались с нами.

– Обязательно – отвечает голос Майи.

– Ради их же собственной безопасности, они должны понять, что вся деятельность, связанная с созданием этой ленты, прекращается до получения дальнейших указаний, которые не заставят себя ждать. И если вы найдете адрес в Твикенхэме, который дала вам Рейчел Хайнс…

– Я уже сказала, что у меня его нет, – отвечает Майя. – Я отдала его Флисс.

– …или если вы его помните…

– Я никак не могу его помнить, потому что не запоминала. Наверное, я думала о чем-то своем, когда записывала его, и передала его ей, даже не взглянув. Если хотите, дайте мне список улиц в Твикенхэме, вдруг там окажется знакомое имя. Но кроме этого…

– Ну хорошо, – говорит один из двух мужских голосов с сильным йоркширским акцентом. Я тотчас узнаю этот голос: он оставлял мне сообщение на автоответчике. Детектив Селлерс. – Скажите, мы не могли бы напоследок бегло осмотреть кабинет мисс Бенсон?

– Который?

– А у нее их несколько?

– Она недавно переехала в кабинет Лори, но я не уверена, что успела перенести туда все свои вещи. Лори же пока не успел забрать из кабинета свои.

– Думаю, нам стоит осмотреть оба.

– Кабинет Лори здесь, рядом. Следуйте за мной.

А как же ордер ? – едва не кричу я и, как ужаленная вскочив со стула, ныряю под письменный стол. Я вижу перед собой четыре ножки, и до меня доходит, что передняя панель стола не доходит до пола. Я так и знала. Вот дерьмо .

Шаги между тем звучат все ближе. Я вскакиваю, перебегаю комнату к осушителю воздуха. И, разумеется, сбиваю его. Вновь поставив чертов агрегат вертикально, разворачиваю его самой широкой стороной к двери, сажусь позади него на пол, прижимаюсь к нему спиной, подтягиваю колени к подбородку, обнимаю их рукам и стараюсь не слышать звучащий в моей голове голос:

Это еще зачем? Чтобы они не увидели тебя, когда заглянут в кабинет сквозь стекло? И что потом? Через минуту Майя впустит их внутрь, и тогда они… увидят, что ты прячешься от них .

Черт, неужели нет способа притвориться, будто я сижу рядом с осушителем, потому что сегодня в кабинете особенно сыро? Меня бросает в пот. Вдруг это обстоятельство сделает мою ложь более убедительной?

– Что это? Электрообогреватель? – доносится до меня второй мужской голос.

– Никогда не видел таких огромных. – Это Селлерс.

Я прижимаю подбородок к груди. Я понятия не имела, на какие акробатические трюки способна: сидя на полу, свернуться клубком. Может, мне стоит заняться йогой?

Что ты скажешь, когда они отопрут дверь, войдут и увидят тебя ?

– Извините. Может, вы для начала осмотрите старый кабинет Флисс? Мне нужно время, чтобы найти запасной ключ к кабинету Лори. Он вечно забывал свой и потому пользовался запасными, которые затем оставлял в самых неподходящих местах.

Слава богу . Впрочем, мое облегчение длится всего полсекунды. До меня доходит, что единственным достоинством моего старого кабинета был полный обзор кабинета Лори, который расположен напротив от меня через внутренний двор. Я могла бы лечь на пол под окном, и тогда полиция не заметит меня. Зато наверняка заметит Майя, когда будет проходить мимо. Выругавшись сквозь зубы, я разворачиваю осушитель широкой стороной к окну и перетягиваю его примерно на метр. Интересно, детективы заметят, что его передвинули, или же решат, что все его стороны одинаковой ширины?

Это единственное место, где я могу сидеть, не будучи замеченной с обеих сторон. Я вновь сворачиваюсь клубочком и жду, когда в коридоре снова раздадутся шаги полицейских. Ожидание растягивается почти на годы. Кстати, когда я их услышу, что тогда? Каков мой дальнейший план действий? Вопросы крутятся у меня в голове, словно мошкара, вьющаяся вокруг лампочки, застилая своей массой единственный источник света.

С чего я решила, что этот номер сойдет мне с рук? И каков его смысл? Почему Тэмсин велела мне почитать газету? Почему я так люблю Лори, хотя, по идее, он должен быть мне неприятен? Почему мне невыносима мысль о том, что я не должна разговаривать с Рей, пока детектив Селлерс не даст мне добро? И почему ее разыскивает полиция? Неужели копы считают, что это она убила Хелен Ярдли? Вдруг это то, что она хочет мне рассказать ?

Я слышу чьи-то шаги. В дальнем конце коридора вновь рокочет голос детектива Селлерса, с каждым мгновением он все ближе и ближе. Я ползком подбираюсь к окну и пытаюсь его открыть. Но похоже, краска на раме присохла намертво.

Я когда-нибудь видела, чтобы Лори работал с открытым окном? Я вообще что-нибудь когда-нибудь замечала, кроме его самого, когда часами глазела на него через внутренний двор? Кроме волосков на его руках, кроме черных носков на ногах? Что за глупый вопрос .

Я всем своим весом налегаю на оконную раму и толкаю ее, бормоча себе под нос «Да, да, спасибо тебе!», как будто она уже поддалась. В других ситуациях этот маленький фокус обычно срабатывал. Рама издает скрежет, а в следующий миг – аллилуйя! – окно распахивается, и я вылезаю наружу. Я уже готова затаиться под ним, прижавшись к стене, когда вспоминаю про сумку. Черт .