Софи Ханна - Комната с белыми стенами

– Да, именно это я и говорю.

– Да ладно, Флисс. – Ангус печально улыбается, как будто я не безразлична ему и он обеспокоен моим душевным спокойствием. – Вам кажется, будто вы объективны, но на самом деле…

– Вы думаете, что знаете меня лучше, чем я себя?

Что еще я могу сказать в свою защиту? Ведь что это, если не защита? На меня среди бела дня напали рядом с моим домом. Лишь потому, что он пользуется только словами, это вовсе не значит, что он не напал на меня. Собрав остатки уверенности в своей правоте, я говорю:

– Я не хочу быть такой, как мой отец. Когда он сказал, как поступил с Рей, я его возненавидела. Он хотел, чтобы она оставалась в тюрьме, потому что стоит ее выпустить, как это тотчас скажется и на других. К ней самой это не имело отношения.

Чувствую, что замерзла. Я хочу домой. У меня такое чувство, будто все соседи через стены подслушивают наш разговор и кивают друг другу: мол, они всегда подозревали, что я чего-то стесняюсь, а теперь узнали, чего именно.

– Он ничего не говорил о том, считает он ее виновной или нет. Думаю, он вообще о ней ничего не знал… ни про одного из ваших детей. Точно такую ошибку он совершил с Джейси Херридж – сделал скоропалительные выводы, не вникая в детали. Если я сделаю этот фильм, там будут все детали. Обещаю, что приложу к этому все усилия, чего бы мне это ни стоило, в какую бы картину они ни сложились. Потому что я лучше , чем мой отец. И мне наплевать, если кто-то скажет, будто я предала собственного отца.

– Многие люди считают, будто верность состоит в том, чтобы отключить у себя способность критически мыслить, – говорит Ангус Хайнс и, достав из кармана носовой платок, протягивает его мне.

Неужели я плачу? Похоже, что да. Этого еще не хватало.

– Спасибо, не надо, – говорю я. Пусть слезы сами высохнут на ветру, но от тебя я ничего не приму .

– Несколько минут назад вы сказали, мол, так получилось, что вы снимаете документальный фильм о смерти маленьких детей. То есть это не был ваш собственный выбор?

– Поначалу – нет. Я не хотела иметь ничего общего с этим проектом. В понедельник Лори Натрасс пригласил меня к себе кабинет и сказал, что он больше не работает над ним. Теперь над ним работаю я. Он повесил на меня этот проект, даже не спросив, чего я хочу.

Ангус Хайнс засовывает носовой платок обратно в карман и качает головой.

– Не знаю, либо вы добровольно заблуждаетесь, либо нарочно лжете мне, но так не бывает. Просто не бывает, и всё.

Как он смеет со мной так разговаривать?

– Что? Я не…

– Ваш отец наложил на себя руки в две тысячи шестом году. Вы начали работать на «Бинари Стар» в начале седьмого года, – говорит Хайнс и довольно улыбается во весь рот. – Я работаю на газету и отлично умею откапывать факты.

Послушать его, так это он, Ангус Хайнс, разоблачил Уотергейтский скандал. Я, правда, не совсем уверена, что это такое; знаю только, что там был замешан Ричард Никсон [12]. Так что лучше не поднимать эту тему.

– Я думала, что вы просто фотограф, – говорю я, делая акцент на слове «просто». Вообще-то, я ничего не имею против фотографов. Мне также известно, что Хайнс – какая-то шишка в «Лондон он Санди». Но в данный момент мне хочется сказать ему что-то по-настоящему обидное.

Он достает бумажник и вручает мне визитку.

– Поскольку вы так зациклены на деталях, вот вам мои реквизиты.

Фоторедактор. Не велика птица.

– Вы знали, что Лори Натрасс работает в «Бинари Стар». Наверняка вам было известно, что он связан с Хелен Ярдли, СНРО и моей женой. Так что работать с ним в паре вы начали не случайно, не правда ли?

Все, с меня хватит. Оттолкнув его в сторону, я решительно направляюсь к двери и нащупываю в сумочке ключи. Войдя, поворачиваюсь, чтобы закрыть за собой дверь. Ангус Хайнс стоит у меня за спиной так близко, что едва не касается меня.

– Наш разговор окончен, – говорю я ему. Как смеет он без приглашения входить вслед за мной в квартиру? Я пытаюсь с помощью двери вытолкнуть его наружу, но он слишком силен. – Ну хорошо, – говорю я, жестом приглашая его войти. Хайнс снова улыбается, как будто в награду за то, что я, наконец, вняла голосу разума.

Он направляется в гостиную, однако на полпути останавливается, чтобы взглянуть, чем я увешала стены прихожей. Я тихонько, почти бесшумно, делаю шаг назад на улицу, закрываю входную дверь и поворачиваю ключ в замке. После чего со всех ног несусь к главной дороге. Так быстро я еще ни разу не бегала.

Остановив таксиста, я называют ему адрес моей работы. Мне срочно нужен компьютер, и тот, что стоит у меня в офисе, устроит меня не хуже того, что находится у меня дома. Сегодня суббота. Надеюсь, кроме меня, там никого не будет.

О господи, господи ! Я только что закрыла у себя в квартире главного фоторедактора крупной газеты!

Водитель такси с надеждой смотрит на меня в зеркало. Мне видны только его глаза, но этого достаточно. Своей машины у меня нет, и я немало времени провожу в такси. Мои инстинкты острее бритвы. Меня не оставляет чувство, что его так и подмывает поведать мне про прекрасную биографию бандитов-близнецов Крэй, которую он читает. От других лондонских таксистов я уже наслышана про парня, которому при помощи ножа растянули улыбку, и мне незачем выслушивать эту историю снова. В качестве превентивной меры я вынимаю телефон и звоню Тэмсин.

– Флисс? – По ее голосу можно подумать, что она уже отчаялась услышать мой звонок. – Ты где?

«В Сомали», – едва не ляпаю я, но вовремя прикусываю язык.

– По пути на работу. Успокойся. Со мной всё в порядке.

– Это сейчас с тобой всё в порядке, но чем дольше ты…

– Мне нужно кое-что сделать, – перебиваю я ее. – Ты, случайно, не занята?

– Смотря что ты имеешь в виду. Я только что загрузила одну пробную программку с сайта MИ-6… [13]

– Что ?

– И как раз собираюсь ею заняться. Это что-то вроде экзамена. Если я его выдержу, то на один шаг приближусь к должности следователя по особым делам. Это так у них официально называется.

– Ты хочешь сказать, шпиона? – Меня душит смех. Я представляю себе главного фоторедактора, запертого в моей квартире, и свою лучшую подругу, мечтающую стать шпионом. Я хохочу, не в силах остановиться.

– Смотри, никому не говори, хорошо? На сайте сказано, что об этом нельзя рассказывать. – Мне слышно, как Тэмсин фыркает. – По-моему, они слишком многого хотят. Неужели и в самом деле никому?

– Вряд ли. По-моему, они хотели сказать, что об этом можно рассказывать кому угодно, при условии, что собеседник не одет в футболку с логотипом «Аль-Каиды».

– Ты плачешь?

– Нет, скорее смеюсь, но ты не бери в голову.

– Флисс, я говорю совершенно серьезно. Я разговаривала с одним детективом, и он сказал, что из меня получился бы неплохой следователь, и я подумала…