Марина Серова - Грабь награбленное

Ехать домой переодеваться не было времени, потому что мне хотелось проверить данные об отъезжающих из Тарасова именно сегодня, тем более дорога домой в таком виде опять обещала быть проблематичной. Единственно возможным местом для смены наряда на вокзале был туалет, поэтому пришлось отправиться именно туда. Сидящая на входе кассир внимательно посмотрела на меня. Я спокойно протянула ей три рубля и прошла в одну из свободных кабинок.

Избавляться от балахонов было приятно, потому что, промучившись в них, я смогла по-новому оценить все достоинства своей обычной одежды. Завязав барахло в узел, я бросила его в угол и вышла в коридор. Меня как будто ожидали: кассир смотрела в мою сторону. Наверное, что-то в моей внешности ей показалось подозрительным. Я, стараясь оставаться абсолютно спокойной, прошла к зеркалу, поправила прическу и макияж. Глаза кассира округлились, она даже зажмурилась на минуту, а потом вновь посмотрела на меня.

— Была не такая! — в ужасе шептала она сама себе.

Я поспешила убраться, пока тетка не подняла шум, однако миновать этого не удалось. Она стала визжать что есть мочи:

— Милиция! Милиция!

На удивление быстро на крик отозвался какой-то молоденький мент. Женщина, потеряв от испуга дар речи, молча указывала ему на меня.

— Всем оставаться на местах! — деловито скомандовал сержант и преградил выход.

Тетка поспешно засеменила в ту кабину, которую недавно покинула я. Заглянув в нее, она довольно выкрикнула:

— Вот, я же говорила, что она не такая была! Скинула свое обличье! Ишь, оборотень! — Кассир вытащила из угла брошенный мной узел. — А это где взяла, скрала? — Она схватила меня за рукав.

— Так, спокойно, товарищи, сейчас разберемся, — сержант вытер пот со лба.

В дверях уже собралась куча народу, потому что ни выйти, ни войти было нельзя. Мент подошел к узлу, развязал его и стал поочередно вытаскивать из него юбку, блузку, парик и башмаки.

— Так, так, гражданочка, как вы все это объясните?

Отказываться от принадлежности этих вещей мне было бесполезно, так как уже нашлось несколько ярых свидетелей того, что до входа в кабину я выглядела совершенно иначе.

— Мужчина, что за беспорядок! — закричала одна грузная женщина на милиционера. — Пропускайте людей, а то мы щас вам тут прям наделаем!

Мент, будто испугавшись, что это может произойти на самом деле, собрал шмотки в узел, взял меня за руку и сказал:

— Пройдемте!

В сопровождении блюстителя порядка я вошла в маленький душный кабинет, весь прокуренный, бывший, очевидно, местом психологической разгрузки вокзальной милиции. Сержант осмотрел меня с ног до головы, размышляя, наверное, как быть дальше.

— Сидите здесь, — наконец строго сказал он и вышел, заперев меня на ключ.

Я даже не успела объясниться, все произошло очень быстро. Судя по всему, мент собирался привести свое начальство, потому что был некомпетентен принимать серьезные решения или просто у него ввиду молодости не хватало на это смелости.

Меня взбесило, что пропадает рабочее время, и в отместку я решила поиздеваться над молоденьким милиционером. Быстро облачившись в свой прежний бомжовский наряд прямо поверх своей одежды, я, как ни в чем не бывало, уселась на стул. Вскоре послышался звук вращающегося в замочной скважине ключа.

— Вот посмотрите, — деловито говорил сержант кому-то, кого я еще не могла рассмотреть за не полностью открытой дверью.

Когда я наконец увидела, кто это был, то обомлела. Передо мной стоял Андрей Мельников, который пока меня не узнавал. Андрей — мой бывший однокурсник и настоящий друг, на него можно было положиться, поэтому встреча с ним являлась подлинной улыбкой фортуны.

Сержант стоял, глупо вытаращив на меня глаза.

— Кто это? Что это? — пробубнил он и остолбенел.

— Что с вами? — делая невинный вид, спросила я.

— Вы зачем опять вырядились?

— Когда вырядилась? Почему вырядилась? Во что вырядилась? — недоуменно спрашивала я.

— Где узел? Где другая одежда? — в ярости закричал сержант.

— Не знаю. Не было ничего.

— Ка-ак это не было?!

В принципе я хотела действовать по-другому, но, увидев Мельникова, решила хорошенько отыграться на сержанте. Андрей что-то шепнул ему на ухо, и тот, кивнув, вышел. Я посмотрела своему другу прямо в глаза и приподняла парик. Надо было видеть выражение лица Андрея! В общем, словами его не передать.

Помолчав минуту, он присел на стоящую рядом табуретку и, смеясь, сказал:

— Ну, Танюха! С тебя пузырек!

— За что?

— За моральные издержки!

— За какие издержки? О чем ты?

— Ладно, давай рассказывай, что довело тебя до такой жизни? Опять что-то расследуешь?

— Угу, — я закурила.

— Танюх, сними ты это, — Мельников сморщился и жестом показал на мой наряд, — видеть тебя в нем не могу!

— Ну а ты-то здесь какими судьбами? — послушно выпутываясь из длинной юбки, спросила я.

— Усиление, — пессимистично вздохнув, объяснил Андрей.

В это время вошел молоденький сержант.

— Отбой, Коля! — Мельников улыбнулся.

— Как? Почему? — вспылил тот.

— Тихо, успокойся. Она просто тихая шизофреничка.

Я стала совершенно глупо улыбаться и сделала, что называется, «глазки в кучку». Сержант тоже как-то странно заулыбался, очевидно, не понимая, шутка это или нет. Он смотрел то на меня, то на Мельникова. В конце концов мне надоела эта комедия, и я сунула ему под нос свое просроченное удостоверение.

— Так бы сразу и сказали! — обиженно протянул сержант и хлопнул дверью.

— Не зря тебя ведьмой, Танька, прозвали! — захохотал Мельников.

— Посидим где-нибудь? — предложила я Андрею, заранее подумав, что именно он может мне помочь с намеченной проверкой.

— Да. Я голоден, — согласился тот.

«А все-таки я везучая!» — мелькнуло у меня в голове, когда мы выходили из кабинета.

Мельников предложил завернуть в кафе, находящееся поблизости, на втором этаже вокзала. Оглядев витрину с блюдами, покрывшимися от долгого пребывания в ней темной корочкой, я недоверчиво спросила:

— Это что — съедобное?

— Девочки-и! — крикнул Мельников.

Из поварской выглянула «девочка» килограммов ста двадцати.

— Что соко-олик? — игриво, в тон ему ответила она.

— Кушать хочется, — Андрей погладил себя по животу, — свеженького! — Он сморщился и посмотрел на витрину.

Через пятнадцать минут перед нами приятно дымились две тарелки с жареным минтаем. Пока его готовили, я успела ввести друга в курс дела.

— Помощь нужна, Андрюша… — голосом пятилетнего ребенка протянула я.

— А я уж молчу и думаю, когда ты наконец об этом заговоришь.

Пошутив, Мельников тем не менее внимательно выслушал меня и согласился помочь.

— Андрюша, — все тем же тоном продолжала я, — еще одна просьба.