Марина Серова - Грабь награбленное

На самом деле ждать звонка Кири у меня просто не хватило терпения, и я сама набрала его номер.

— Ну что?

— Какая ты нетерпеливая! — шутливо возмутился он. — Между прочим, оторвала меня от важного дела.

— Интересно знать, от какого?

— Да ко мне тут жена заглянула, понимаешь ли…

— Вы что же, на работе прямо?

— Тихо, тихо, ты что орешь! — почему-то испугался Киря. — Грязные у тебя мыслишки, Танюха! Беседуем мы просто, бе-се-ду-ем!

— Какие же это грязные? — не унималась я. — Люди, нажив двоих детей, не могут насытиться только домашним общением — да это же самое чистое, что только может быть на свете!

— Ну, ты мне льстишь! — довольно протянул Киря. — И вообще, я сказал лишнего, а ты меня не так поняла. Давай говорить по делу.

Я вспомнила, что на самом деле трачу время на пустяки, и согласилась с Кирьяновым.

— Выкладывай.

Он отрапортовал мне, что интересующий меня нотариус имеет в Тарасове безупречнейшую репутацию, к ней обращаются как к знающему свое дело специалисту, которому целиком и полностью можно доверять. Да, Наполеон просчитал все основательно, так как сделка по покупке лагеря внешне не вызывала подозрений. Однако он и не предполагал, что ему придется столкнуться с Таней Ивановой!

Увлекшись проверкой личностей, которые вызывали у меня сомнения, я как-то отошла в своем расследовании от выяснения того, не выезжала ли Суркова за пределы Тарасова. Да, все родные и близкие были проверены, но ведь женщина, имеющая достаточные для того средства, могла обосноваться в любом городе, в какой-нибудь гостинице, например. Выяснение этого обстоятельства помогло бы найти ответы на многие вопросы, вставшие сейчас передо мной довольно остро. Главный из них — жива ли вообще Инна Георгиевна, и если да, то что ее заставило бесследно исчезнуть.

Я стояла на балконе и, размышляя, смотрела вдаль. Вид, открывавшийся с седьмого этажа, на котором находилась моя квартира, радовал глаз, и от этого как-то легче думалось. В прогалах между девятиэтажками поблескивала Волга. Я не переставала любоваться ею даже так, издалека, со своего балкона или из окна. Меня окутывало какое-то умиротворение, чувство гармонии с самой собой и миром. В значительной степени этому способствовало то, что я выкуривала подряд несколько сигарет, наверное, с целью оправдания своего столь долгого ничегонеделания.

Во дворе было как-то необычно тихо и спокойно, поэтому заходить в квартиру особенно не хотелось. Вдруг до меня донеслись чьи-то громкие, будто ругающиеся голоса. Прислушавшись, я не смогла разобрать произносимых слов, а когда эти голоса стали приближаться, поняла, что просто-напросто разговаривали на каком-то «ближнезарубежном» языке.

Через минуту во двор вошла группа пестро одетых женщин, некоторые из них несли на руках маленьких детей. Ребятишки постарше бежали позади, чумазые и босые. По всей видимости, это были беженцы, собиравшиеся ходить по квартирам, прося милостыни. Женщины встали кучкой и стали оживленно что-то обсуждать. Я понимала смысл их разговора только по жестам. Скорее всего, они распределяли, кто в какой подъезд пойдет.

Как это ни странно, но наблюдение за этой картиной помогло родиться в моей голове одной неплохой мысли. Я так и так собиралась посетить вокзалы и аэропорт, чтобы выяснить через компьютерные данные, не брала ли Инна Георгиевна билет на какой-нибудь поезд или самолет. Но теперь я надумала провести довольно необычную проверку, которая тоже могла способствовать выяснению кое-каких обстоятельств.

Суть идеи состояла в том, чтобы, приняв вид беженки из какого-нибудь воюющего государства, вступить в общение с таковыми же, в немалом количестве обитающими на тарасовском вокзале. Люди такой судьбы задерживаются порой на вокзале надолго, он даже на какое-то время становится их домом: здесь они пьют, едят, спят, попрошайничают и прочее. А также по ходу дела наблюдают за всем происходящим.

Пассажиры, более или менее обеспеченные, бросаются им в глаза в первую очередь, потому что именно в них голодные и обездоленные видят потенциальных кормильцев. На это я и надеялась. Возможно, кто-то видел уезжающую Суркову, общался с ней и поэтому запомнил Инну Георгиевну.

Сложностью было, конечно, то, что далеко не все обитатели вокзалов владеют русским языком. Однако и среди них всегда можно найти тех, кто изъясняется на великом и могучем относительно сносно, а за небольшое материальное вознаграждение вообще становится довольно словоохотливым.

В подлинном своем обличье я решила перед беженцами не представать, потому что «экстремальные» методы расследования зачастую оказываются более эффективными, да и, честно говоря, именно они, ввиду моего характера, удаются мне на «отлично».

Я блондинка и поэтому со своими родными волосами мало походила на азиатку или жительницу Кавказа. К счастью, дома у меня было несколько париков, которыми я время от времени пользовалась в расследованиях. Я выбрала жгуче-черный. Повязав поверх него какой-нибудь платок, можно было выглядеть вполне достоверно.

Цвет лица был слишком уж светлым, но это всегда можно исправить при помощи косметики. Открыв ящик с косметикой, я стала усердно в нем рыться, поскольку помнила, что как-то после неудачных попыток загореть на морском курорте до состояния мулатки-шоколадки, я была вынуждена воспользоваться средством для загара без солнца — перед друзьями хотелось похвастаться, как хорошо я провела время на юге. Большая часть этой косметики осталась неиспользованной. Выкидывать ее я не стала, зная, что в моей профессии все может пригодиться.

Надевать парик и «затемнять» лицо я решила позже, так как в моем гардеробе не было нужного прикида. Одиноко висела какая-то юбка в цыганском стиле от известного кутюрье, но это не совсем то, что требовалось. Мне необходимо было стать похожей на бомжа, а не на светскую львицу.

Подходящим вариантом для поисков такой одежды были магазинчики «Секонд-хенд», рассыпанные по всему Тарасову. В них в завидном ассортименте находятся поношенные вещи, которые можно приобрести практически задаром. Большим плюсом для меня было то, что среди вещей относительно приличных там продавали и откровенное дранье. Это-то меня и радовало!

Притормозив у ближайшего от моего дома магазинчика, я вышла из машины и направилась ко входу. Войдя в магазин, я поймала на себе любопытные взгляды продавцов. Очевидно, они были удивлены, увидев покупательницу, прибывшую за столь специфическим товаром на «Жигулях» девятой модели, ведь традиционной клиентурой таких заведений были слои общества, нуждающиеся в так называемой соцзащите. Эту-то соцзащиту, любезно предоставленную сердобольными жителями Запада абсолютно бескорыстно, наши соотечественники и продавали нуждающимся землякам.