Т. Ричмонд - По ее следам

– Ему до вас далеко, – сказал я и отбарабанил список наград, которые получил этот старый перец. У него даже есть своя страничка в википедии, самомнение – мама не горюй. Будто невзначай обронил, что Кук назвал его «ограниченным».

– Кукиш, вот как мы его звали, – рявкнул он. На губах пузырилась слюна. – Джереми Кук.

У меня дар, я легко читаю людей, и Деверё было чем со мной поделиться. Оставалось только слегка его подцепить. Так что я шустро сочинил новую байку: что, мол, Кук распустил по университету слух, что мой старик совсем превратился в овощ.

– Он переспал и с матерью этой девчонки. Еще в восьмидесятых.

Я промолчал. Когда мы жили на Каледониан-роуд, Алиса рассказывала, как журналисты используют молчание – мы все боимся провисающих пауз и стремимся заполнить их болтовней.

– Малленс. Ее звали Элизабет Малленс.

Ну и ну! Ледяной человек оприходовал мамашу Алисы наравне с дочкой. Отличный результат! Вернусь домой, заберусь к себе на третий этаж и опубликую все до последней строчки. Я снова выдержал паузу, но на этот раз эффект был подпорчен: из-за стенки донесся пронзительный вопль, и кто-то заорал «Не-е-ет».

– Она хотела покончить с собой, когда он ее бросил. Жаль, что его не выгнали из университета.

– Это вполне поправимо, – рассмеялся я.

По телевизору шла какая-то викторина. Я продолжал нести чушь о том, что Малленс, наверное, просто возненавидела этот мир, раз решилась на старое доброе харакири.

– Самоубийцы в первую очередь ненавидят себя, – ответил Деверё. – Но преждевременная смерть идет вразрез с замыслами Всевышнего. Н-да, Всевышний. На эту тему мы с Кукишем тоже много спорили.

– Вы очень умный человек, мистер Деверё.

– Тело дряхлеет, лишь разум не теряет своей остроты.

Профессора любят задирать нос, а на самом деле они как дети. Их вражда с Ледяным человеком началась из-за какого-то мелкого разногласия по бюджету кафедры и продолжалась тридцать лет подряд. Они грызлись из-за грантов, политики, удобных кабинетов, методик преподавания – только дай повод.

– Он все еще не пропускает ни одной юбки, – наугад сказал я, пытаясь вытянуть из старика еще что-нибудь.

В комнату зашла нянечка и объявила, что скоро будет ужин. Жареный барашек.

– Его проступки не ограничиваются спальней. Я не стал бы никого обвинять в плагиате без весомой на то причины. И по бюджету тоже возникали вопросы. Никто не знал, куда уходили деньги. Разумеется, ничего не доказано.

– У вас отличная память, просто закачаешься. – Я решил его подмаслить.

Если вы это читаете – не судите строго. Мы ведь с вами уже решили, что цель оправдывает средства, профессора совращают студенток и каждый Ледяной человек убивает свою Сэлмон.

– Каждый год мы проводим вечеринку на кафедре антропологии, – сказал Деверё. – И каждый год Кукиш забирает пьяную жертву к себе в офис. Традиция своего рода.

– Давайте размажем его по стенке, – прошептал я.

Деверё пялился в телевизор. От него отчетливо пахло мочой.

– Малленс едва не умерла, а он так и не оставил ее в покое. Я-то знаю, через несколько лет у них снова завертелась интрижка. Уже когда она вышла замуж. Они думали, что никто об этом не знает, но я с Кукиша глаз не сводил. После скандала прошло три года.

Я сложил два и два. Это случилось за год до того, как Алиса появилась на свет.

Речь Меган Паркер на похоронах Алисы Сэлмон, 13 февраля 2012 г.

Что такое смерть?

Я стою у воды.

Паруса наполняются утренним ветром, и корабль уходит в открытое море.

Смотрю вслед, пока он не превратится в точку на горизонте.

Пока не исчезнет вдали.

Мне говорят: «Корабля больше нет! Куда он уплыл?»

Просто скрылся из виду, вот и все.

Ничего не изменилось: мачты высоки, борта крепки, киль рассекает волны.

Мчит живой груз в незнакомый порт.

Корабль не растаял в воздухе. Просто я его больше не вижу.

И когда на моем берегу говорят: «Его больше нет», – то у другого причала разносится звонкий крик: «Корабль, смотрите, корабль!»

Вот что такое смерть.

Отрывок из дневника Алисы Сэлмон, 9 декабря 2011 г., 25 лет

Главное – писать и не останавливаться… лишь бы отвлечься… разогнать чудовищ, глядящих из темноты…

Люк, наверное, отправился домой. Скатертью дорожка, пусть хоть на вокзале ночует.

– Последний поезд ушел, – ныл Люк, пока я выталкивала его за дверь. – Уже поздно.

– Тогда прогуляйся. Или такси поймай. Мне пофиг.

Он пробормотал, что такси – это дорого. А на гулянки с друзьями и экскурсии по городам Европы денег у него хватало!

Захлопнув дверь за его спиной, я принялась названивать Мег. Ответа не было, и пришлось оставить сообщение: «Зайка, перезвони, очень нужно поговорить».

Сидела на кровати, а на телефон одно за другим сыпались сообщения: прости, не могу жить без тебя, я стану другим, такое больше не повторится, люблю тебя больше всех на свете, бла-бла-бла. «Я же ясно сказала – не звони мне больше! Или до тебя не доходит?» – напечатала я в ответ. Так странно – в первый раз не поставила в конце «Целую». Удалила в самый последний момент.

Зараза, как он мог так со мной поступить?

Легла на кровать, стала пролистывать снимки на телефоне. Повсюду он. Неужели в моей жизни не осталось ни одного уголка, куда Люк еще не пробрался? Одну за другой я отправляла фотографии в корзину. Потом нашла его номер и тоже удалила.

Мне хотелось отомстить, отыграться, и в голове возникали планы, один безумнее другого.

У соседей сверху играла музыка. Где-то захлопнули дверь, зажурчала вода в туалете, из комнат Алекса и Софи доносились приглушенные голоса – к ним в гости пришли их любимые. «Пожалуйста, только не ложитесь спать, – думала я. – Не оставляйте меня одну».

Снова позвонила Мег. Опять без ответа. Да в чем же дело? «Господи, ну что опять случилось?» – поинтересовалась бы она с напускным раздражением. «Мужчинам нельзя доверять», – говорила Мег, и до встречи с Люком я всегда с ней соглашалась. А теперь он сам доказал, что Мег была права. Ненавижу. «Парни приходят и уходят, а друзья остаются с тобой всегда!» – однажды заявила она. Я приползла к ней после очередной ссоры с Беном, и Мег завела меня в дом, включила сериал и сказала: «Все они засранцы, на уме только секс». Потом налила вина, и боль постепенно отступила.

Пару недель назад Бен ни с того ни с сего вышел на связь. Сообщение было вполне невинным: «Как жизнь, рыбина?» Я не стала отвечать – слишком хорошо знаю, куда заводят такие беседы. Но это было раньше, а теперь я трясущимися руками подхватила телефон и набрала короткую эсэмэску.

Люк, скотина, как ты мог? Мы ведь уже накопили денег, хватило бы на залог и за первый месяц аренды. Положили сбережения на общий счет в банке – мисс А. Л. Сэлмон и мистер Л. С. Эддисон – и периодически подсчитывали проценты. Сумма росла, и мы радостно обсуждали «нашу квартиру», которая с каждым днем становилась все реальнее и ближе. Бродили по Уондсуэрту и Ламбету, мрачному Денмарк-Хиллу и даже заходили в ухоженный Пимлико – посмотреть, как живут богачи, – но потом все-таки остановились на Тутинг-Бек, потому что жилье в этом районе было не слишком дорогое и вполне приличное («По богемности не уступает Шордичу», – оптимистично сообщил нам агент). Хотелось найти двухкомнатную квартирку, но против однокомнатной тоже никто не возражал. Лучше стандартная новостройка, чем старый дом с перепланировкой. Желательно последний этаж, чтобы не было шумно. Двухуровневая квартира – однозначно не для нас. Сад – приятный бонус, однако его отсутствие не станет камнем преткновения. Камень преткновения у нас был один. Люк.