Т. Ричмонд - По ее следам

Меня называли религиозным фанатиком, звездой вечеринок, девочкой на побегушках, заурядной дамой. С Алисой они обошлись точно так же. Но мне повезло больше, чем ей. В конце концов, я еще жива.

На некоторых сайтах появились другие призывы – оставить меня в покое. Может, тоже играют на аудиторию. «Сколько еще ей придется терпеть?» – вопрошают они.

Теперь я понимаю, почему Алиса так уставала от бесконечного потока новостей. «Эти люди никогда не спят, – сказала она однажды. – Прямо как я!»

Одни называют меня хорошим человеком, другие не соглашаются и ожесточенно спорят, встревая в чаты. Меня обсуждают наравне с экономическим кризисом и грязными скатертями в ресторанах на «Трипадвайзере». Кто-то говорит, что я «храбрая», другие утверждают, что я «сломалась»; меня называют «верной» и «лживой», «нормальной» и «чудаковатой».

Теперь я понимаю, зачем знаменитости и политики нанимают команды пиарщиков. Никогда не любила такую рекламу, хитрости и уловки, манипуляции вниманием, тайные сделки, которыми был так знаменит мастер пиара Макс Клиффорд, пока кровожадная пресса не накинулась на него самого. И поделом. Когда плаваешь с акулами, рискуешь быть съеденным.

Когда же им надоест? Когда эта саранча найдет себе новую жертву? Они уже напились моей крови. Пожалуйста, оставьте меня в покое.

Наивная. Думала, что блог поможет мне объяснить свою точку зрения, но только подлила масла в огонь. Это последняя запись. А журналистам стоит обратить внимание на Кука, который решил нажиться на чужом горе. «Уникальный взгляд на дело Алисы Сэлмон, – звучат хвалебные отзывы. – Сенсационное расследование от участника событий. Трагедия, потрясшая всю страну».

Издатели почуяли бестселлер и обещают выпустить его на прилавки уже следующим летом – а может, и весной. Ни стыда, ни совести. И у этого Кука тоже. Самодовольное чудовище с ложной скромностью посасывает дужку очков и говорит, что в этой печальной истории есть еще одна незаконченная глава.

В рекламе нужно придерживаться сценария, однако порой надо говорить прямо. Как любила повторять Алиса, выкладывать все начистоту. И я так и сделаю.

Простите, что моего горя вам показалось мало. Простите, что оно не соответствует вашим ожиданиям. И просто оставьте меня в покое. Вам не понять всю тяжесть этой потери.

Возможность комментирования отключена.

Письмо, отправленное Робертом Сэлмоном, 3 сентября 2012 г.

«Гардинг, Янг энд Шарп»

Боус-Ярд 3,

Лондон

Здравствуйте, мистер Кук!

Мне снова приходится писать вам от лица всей семьи.

Обратите внимание, что мы никоим образом не одобряем и не поддерживаем публикацию вашей книги. Так что вы не имеете права написать на обложке «с добровольного согласия и разрешения родственников».

Мою мать неприятно поразило одно описание: «помесь увлекательного чтива и социального исследования». «Скорее уж разграбление могилы!» – говорит она. Интересную вы выбрали себе работу – раскапывать мертвых.

Вы редкая дрянь, мистер Кук. Я прилагаю к письму распечатанную копию письма, которое Алиса написала, но так и не отправила десятого декабря 2004 года. Готов поспорить, вы не станете включать его в свое «всеобъемлющее» исследование. Столько рассуждений о правде – что ж, не будьте голословны, опубликуйте и это письмо.

Недавно я услышал одну радиопередачу: вы говорили, что собираетесь восстановить справедливость и верите в торжество правосудия. Но правосудие так и не дало нам никаких ответов, один бред.

Я исполнил свой сыновний долг, сообщив вам о том, какого мнения мои родители придерживаются в отношении книги. Меня не просили рассказывать вам все остальное, однако я все равно доведу до вашего сведения следующие факты: мама уже несколько недель подряд не прикасается к спиртному. Мы гордимся ею.

Послушайте, мистер Кук, я собираюсь нарушить свою клятву и вступить с вами в диалог. Правду о вас говорят, вы умеете завлекать людей в свои сети. Но постарайтесь унять свое раздувшееся самомнение. Мама сказала, что вы для нее – все равно что грязь под ногами. Слово в слово.

А что касается нас с отцом, то мы с первого взгляда распознали старого извращенца. Нам вас даже немного жаль. Воздержитесь от чванливого самодовольства – новости о любовной связи между вами и мамой не могут перевесить страшную трагедию, которую мы пережили.

Я начал это письмо, планируя придерживаться формального тона, но в процессе оно обрело совершенно иной характер. Алиса говорила, что я на редкость чванливый зануда. «Роберт, расслабься, рискни хоть разочек, – советовала она. – Вот увидишь, сразу станет легче». Я решил прислушаться к ее словам. Должен признаться: двадцать четвертого мая я оставил вам голосовое сообщение неприемлемого содержания. И приношу за это свои извинения.

Несмотря на все вышесказанное, вам следует с величайшим вниманием отнестись к нашей просьбе и держаться подальше от моей семьи. Я не стану рассказывать, что отец пообещал сделать с вами, если вы снова перейдете черту.

Все попытки выйти на связь обречены на провал. Родители уезжают. Начинают жизнь заново, перебираются в другой город, меняют номера телефонов – все с чистого листа. Вы не найдете их, профессор. Мама говорит, можете подавиться своим самомнением. Говорит, катитесь вы к черту. Она уверена, что Алиса – настоящая Алиса – будет жить в ее сердце дольше, чем в любой книге. А книжку можете засунуть… в какое-нибудь укромное место.

Кстати, никто из нас не собирается ее читать.

Искренне ваш,

Роберт Сэлмон

Письмо, отправленное Алисой Сэлмон, 3 февраля 2012 г.

От: Alicethefish7@gmail.com

Кому: Lukea504@gmail.com

Тема: МИР

Вложение: лемминги.jpg

Привет, мистер Л.

Я много думала о нас. Собственно, за последние месяцы я не думала почти ни о чем другом. И вот к какому выводу я пришла. Не стану врать, долго ходила кругами и по-прежнему ненавижу твой поступок, но тебя ненавидеть не могу. Потому что люблю. Люблю, и все тут, а прочее – ерунда. Я пока не готова к встрече, но хочу, чтобы ты знал о моих чувствах. Вот так вот.

Ты сделал ошибку, поступил как самовлюбленный идиот. Я тоже далеко не эталон добродетели. Не хочу, чтобы из-за моей гордости наше общее будущее полетело под откос. Не пугайся, я сейчас не про свадьбу – надо слегка остыть, прежде чем рассуждать о совместной жизни, – но будущее у нас определенно есть.

Помнишь, как мы катались на колесе обозрения? Хочу, чтобы такие дни бывали почаще. Мы поднимались высоко-высоко в небо, а внизу простирался Лондон – наш Лондон. Я притворялась, что разглядываю реку, Парламент и Саут-Бэнк, а на самом деле смотрела только на тебя и не могла оторваться, задыхаясь от сладкого трепета.