Диана Чемберлен - Супруга без изъяна, или Тайна красной ленты

– Здесь очень мило, – оценил Алек, ставя картонки с едой на стеклянный стол. Он выпрямился и огляделся. – Мой дом тоже стоит на берегу.

Оливия села и принялась открывать картонки.

– Я не представляла, что наш новый дом будет стоять у самой воды. Я почувствовала себя так, словно моя душа нашла здесь убежище. – Она печально улыбнулась. – Я была очень оптимистично настроена. Мне казалось, что именно здесь мы пустим корни, обзаведемся детьми.

Алек сел напротив.

– Как поживают близнецы? – шутливо поинтересовался он.

– Что? – Оливия почему-то отнесла его вопрос к себе и мгновенно перенеслась в крохотный домик с одной спальней, в котором выросла. Она услышала, как люди спрашивают ее мать, как поживают близнецы, и как та отвечает что-то заплетающимся языком.

Алек кивком указал на ее живот.

– Ах это! – Она покачала головой. – Ради бога, Алек, близнецы мне совсем ни к чему. – Когда Оливия открывала упаковки с рисом, ее пальцы дрожали.

– С вами все в порядке? – спросил Алек. – Или вы просто настолько проголодались?

Он шутливо давал ей возможность отшутиться, объясняя, почему она так нервничает, но Оливия этим не воспользовалась.

– Я так странно себя чувствую, оттого что вы сидите здесь. Как будто я совершаю что-то недозволенное.

– Вот оно что. – Алек замер, не донеся до рта ложку с рисом. – Вы хотите, чтобы я ушел?

– Нет, – быстро ответила Оливия. – Я просто не могу отделаться от мысли, как я объясню ваше присутствие мужу, если он решит заглянуть домой именно сегодня вечером.

Алек пожал плечами и передал ей картонку.

– Мы скажем ему, что мы всего лишь два одиноких человека, которые встречаются время от времени, чтобы поговорить о тех, кого мы потеряли. А он часто приезжает?

– Очень редко. – Оливия положила себе рис. – Есть кое-что, что я должна сказать вам о нем.

– И что же?

– Во-первых, вы с ним знакомы. Его зовут Пол Маселли, и он работает в вашем комитете «Спасем маяк», хотя во время нашей с вами последней встречи я еще об этом не знала.

Алек опустил вилку и уставился на нее.

– Пол? Журналист? Он ваш муж? Господи, я мог представить кого угодно вашим мужем, но только не Пола.

– Что вы имеете в виду? – удивилась Оливия.

– Я представлял себе вашего мужа таким… Hу, не знаю, дюжим, что ли. Темноволосым, заросшим щетиной… Несколько мелочным и твердолобым. В общем, мне он виделся этаким дураком, который мог оставить вас ради какой-то фантазии.

Оливия рассмеялась.

– Пол кажется даже слишком… умным, – продолжал Алек.

– Так и есть.

– И он очень эмоциональный. Пол брал интервью у старой смотрительницы маяка и прислал мне своего рода эссе, изложив то, что узнал. Это очень… Даже не знаю, как сказать. Пожалуй, трогательно. И захватывает. Я ожидал от него интересных фактов в несколько суховатом изложении, всего лишь несколько абзацев, чтобы донести до читателя суть, но он приятно удивил меня. Пол очень талантлив.

– Я это знаю, – кивнула Оливия.

– Но он очень молчаливый человек, замкнутый.

– Не всегда. – Хотя Оливия легко могла представить, насколько замкнутым становился Пол в присутствии мужа Анни. – Есть кое-что еще… – Она должна выразиться очень осторожно. Ей не хотелось, чтобы Алек легко сложил части мозаики в единое целое. – Вы знаете, что именно он написал ту статью об Анни для журнала «Морской пейзаж»?

– Пол? Я даже не обратил внимания на подпись под статьей. Я знал, что у Анни несколько раз брали интервью… Так это был ваш муж?

– Да. – Оливия замерла. Только бы он ни о чем не догадался.

– Статья получилась просто замечательная. Я немного беспокоился о том, что из этого всего получится, потому что прошлой осенью Анни была сама не своя. Она пребывала в самом мрачном настроении. – Алек помолчал. – Я очень давно не видел ее такой отрешенной от всего, так что у меня просто камень с души свалился, когда я прочитал написанное и понял, что Пол сумел разглядеть настоящую Анни. – Он отпил немного чая, потом снова посмотрел на Оливию, на этот раз удивленно. – Почему же Пол не сказал мне, что это он автор той статьи?

– Вы же сами только что сказали. Он человек замкнутый и скромный. – Оливия проглотила кусочек горячей курицы в остром соусе. – Мы вместе написали книгу, – продолжала она. – Вы помните ту страшную катастрофу на железной дороге в Вашингтоне в 1981 году?

– Это когда почти все вагоны упали в Потомак?

Оливия кивнула:

– Там мы и познакомились. Пол тогда работал корреспондентом в «Вашингтон пост». Он писал о том, как работает отделение неотложной помощи в той больнице, где я тогда была ординатором.

В те дни Оливия даже не заметила Пола, а он обратил на нее внимание и представился ей, когда кризис был уже позади, спустя два дня после крушения поезда. Пол сказал, что влюбился в нее. Она была такой уверенной в себе, такой спокойной, так умело обращалась с пациентами и проявила максимум участия к семьям пострадавших. Он показал ей статьи о катастрофе в «Пост», формальные и сухие, написанные другими журналистами, и свои статьи о молодой женщине-враче, работавшей в отделении неотложной помощи. Оливия была поражена его романтическим идеализмом, но не могла отрицать, насколько взволнована тем, что он видел ее такой, какой она была на самом деле, и смог полюбить ее.

– Так вот, несколько лет спустя мы решили написать об этом книгу, – продолжила Оливия. – Мы собрали воспоминания о крушении и пассажиров, и спасателей, и медиков. У нас неплохо получилось. Мы участвовали в ток-шоу и даже получили пару национальных премий.

– Мне бы хотелось прочитать ее.

Оливия встала, прошла в гостиную, сняла с полки потрепанное издание «Крушения «Восточного духа», вернулась на веранду и протянула Алеку книгу.

– Боже мой! – воскликнул он, разглядывая обложку, на которой издатели поместили снимок места катастрофы, сделанный с самолета. Сначала было даже сложно разглядеть между цветущими берегами реки упавшие вагоны, унесшие жизнь сорока двух человек.

Алек открыл книгу, просмотрел титульный лист, потом закрыл и внимательно прочитал то, что было написано об Оливии и Поле на обложке.

– У Пола еще вышла книга стихов? – спросил он.

– Да. Она называется «Сладкое пришествие».

– И что он имел в виду? – полюбопытствовал Алек.

– Меня. – Оливия покраснела. – Пол сказал, что его жизнь приобрела смысл, когда я вошла в нее.

Алек сочувственно посмотрел на нее. Он потянулся через стол и сжал ее пальцы. Золотое обручальное кольцо вспыхнуло в неярком свете, лившемся из кухонного окна. Потом Алек снова принялся рассматривать книгу. С того места, где сидела Оливия, их с Полом улыбки на фотографиях казались гримасой печали.

Алек покачал головой: