Лариса Соболева - Месть без права на ошибку

– Лада, иди сюда. Посмотри, – сказал, когда девушка появилась в кабинете, – снимки похожи?

Она обошла стол, став у Славки за спиной, наклонилась к фотографиям, коснувшись грудью плеча. Бакшаров подскочил:

– Ты садись, я постою. При моей комплекции стоять и ходить надо двадцать пять часов в сутки. Похожи? Скажи, похожи?

– По-моему, они разные.

– Нет, ну как же? Вот два абсолютно одинаковых снимка!

Слава ударил по столу ладонью и раз, и два. Лада поспешила с ним согласиться, но частично:

– Конечно, похожи. Но все же раз…

– Ты меня слушай. Вот погружение в грунт здесь и здесь. А вот отпечаток носка, видишь? Вот пятка тут и тут. Обрати внимание на выброс грунта из-под ноги. Одинаково? А?

– Не кричи. Да, теперь вижу. Похоже. А что это значит?

– Спасибо, Лада, иди.

Отпечатки следов Сашки похожи на следы Симича… На обратной стороне Сашкиных фото сделаны надписи в день печати. Перевернув фото, Бакшаров прочел: впереди. Итак, сумку с камнями Сашка нес впереди себя.

Любопытная деталь: нет ни одного положительного отзыва о Симиче.

А расклад таков: объектом Орангутанга была Вера, а за Сергеем наблюдали из машины Черемис и Гена. Тулин не уезжал, Черемиса сей факт сильно беспокоил, он предположил, что Верка и Тулин договорились (видел их шушуканье в театре) уехать вместе. Кто после этого она? Да распоследняя! Васкову будет «приятно» узнать, что она спит и с Тулиным. Илья Николаевич делиться не любит, авось, кинет Верку, и пойдет все по-старому. Черемис держал наготове смартфон, чтобы запечатлеть компромат, пусть даже в темноте, кадры можно очистить, да не повезло – Илья увез ее.

Утром Денис (Орангутанг) отчитывался перед Геной:

– Упустил. Тогда поехал к ее дому, заглядываю через забор, смотрю – сидит в окне. Я осторожно перелез, а она бубнит че-то под нос, думаю, базарит с кем-то. Я двинул ближе, но тут старуха выползла. Я назад через забор, ну и нашумел. Так и не узнал, кто у нее был. Все.

– Иди, Дэн, – выпроводил парня Гена.

Из другой комнаты выглянул Черемис, он осторожный, незачем ребятам Генки знать о его личной заинтересованности шашнями Васкова.

– Витек, – заговорил Гена, наливая в стакан джин с тоником, – зря ты придаешь значение…

– Две недели, – перебил Черемис, выставив указательный палец.

– Да хоть три. Жаль только от работы отрывать…

– Ой, перестань, какая у него работа? Корчить из себя Ван Дамма и сидеть сутками со спичкой в зубах?

Гена индифферентно выслушал брата, потягивая джин. Вдруг глаза его сузились, превратившись в щелочки без цвета, сел он по-хозяйски в кресло и сделал старшему братику внушение:

– Витек, это моя вотчина, в нее не лезь, понял? Раз я говорю – работает, значит, так и есть. Ты меня понял, Витек?

За монотонно сказанными фразами Черемис уловил реальную угрозу. Братец не ягненок покорный, он еще тот зубр, и в их тандеме – лидер. Не хотел с ним дела иметь, вот чуял, что не надо, так нет же, Генка змеем вполз в доверие. Попробуй теперь отделаться от него.

– Выпить хочешь? – предложил Сергей Бакшарову, который «шел мимо» и «случайно» заглянул к нему.

– Вообще-то пью редко, но с тобой… не откажусь.

Человек, находясь под градусом, становится разговорчивее и откровеннее, допускает ошибки, поэтому Слава согласился. Пока хозяин возился на кухне, он осматривал жилище.

– У тебя здорово, – сказал вошедшему Сергею. – Картины классные. Извини за вопрос, а почему ты не женат? За тобой девушки должны табунами бегать.

– Не случилось, – уклончиво ответил тот. – Что будешь пить?

– Все равно. Желательно наименьшей крепости.

Расставляя посуду с едой на небольшом столе, Сергей усмехнулся:

– Не пьешь, не куришь… Крылья не растут за спиной?

– Что ты! – рассмеялся Слава. – Я бывший мент, а менты, по общественному мнению, люди грубые, наглые, жадные, много пьют и тупые. И лицо у меня не ангела, не говоря о фигуре. Да, а как тебе спектакль?

Сергей изучал Славу не мигая. Есть в нем что-то отталкивающее, отметил Бакшаров, и дело не в высокомерии и неразговорчивости. Он казался пресытившимся. Унылый вид вызывал у Славы, человека подвижного и оптимиста по натуре, отвращение. У Сергея должно быть море врагов, он способен обидеть походя, не придавая значения сказанным словам и поступкам, даже в его корректности и воспитанности присутствует нечто противное.

– Ты не о спектакле приехал говорить, – промямлил Сергей.

– Думаешь? О нем. Еще посмотреть, где обитаешь, пообщаться. Я веду твое дело, должен знать о тебе все. Ты же хочешь найти убийцу? Или нет?

– Не говори ерунды.

– А как искать, не зная клиента? Это не жену крутого выслеживать, где, когда и как она наставляет рога. Здесь убийство. Хоть не люблю подобную терминологию, но зверское убийство при загадочных обстоятельствах. Вот так! А в загадочные обстоятельства обычно входит большой круг людей. Роман о себе ты не пишешь, мне и пришла в голову идея узнать, чем дышишь, что любишь, кто тебя любит, чем увлекаешься.

– Дышу воздухом, люблю выпить, никто меня не любит, хобби нет.

Теперь Слава замер, вцепившись глазами в Сережу, тоже не мигая. Интересно, бил его кто по морде? А должны бы.

– М-да… – вздохнул Слава, – откровенного базара у нас не получается. Твое здоровье.

– Извини. Если есть конкретные вопросы – давай, а рассказывать биографию у меня нет желания. Я сам себе надоел.

Бакшаров пил из стакана маленькими глотками, придумывая, чем бы его еще зацепить:

– А мне понравился спектакль. Здорово играли… (Только не вдаваться в подробности, а то Сергей раскусит его и закроется окончательно). Тебя видел. Ты сидел с двумя потрясающе красивыми девушками. Ну, одну я встречал, а вторая кто?

– Секретарша.

– Везет тебе. (Пора пустить в ход собственные комплексы.) У меня ни разу не было такой. С моей рожей и комплекцией довольствоваться приходится поварихами с продавщицами продуктовых отделов. (Поехало, Сергей улыбнулся.) Смешно? А мне грустно. Я ведь тоже не женат. Кто за меня пойдет?

– Не преувеличивай, – слегка ожил Сергей. – Предпочтения женщин сам черт не смог бы объяснить, но одно качество у них бесспорно: они обожают приносить себя в жертву. Только подоплека их жертвенности диаметрально противоположна цели. В Индии до сих пор некоторые исполняют обряд сати – самосожжение после смерти мужа. Что ими движет? Безумная любовь? Нет. Честолюбие! Посмотрите, какая я жертвенная натура, восхищайтесь мной, хотя бы день восхищайтесь. Ради этого она согласна умереть мучительной смертью.

Слава словно радиопередачу слушал, но делал усилие над собой, чтобы мимика не отразила никаких (в основном отрицательных) эмоций.

– Ими движет корысть, – разошелся Сережа, – проявляясь во всем – в моральном ли, материальном ли плане. Чем она начинает заниматься, переспав с мужиком в его доме? Встает пораньше, хотя ей страшно хочется спать, возится на кухне, убирает прибранную квартиру, но делает все при одном условии: если видит перспективу для себя – взамен получить благополучие и достаток. Она ставит тебя в зависимость заботами и вниманием, глядишь – без нее ты уже шагу не можешь ступить. Нагладит рубашки, приготовит, подаст кофе в постель, поинтересуется делами, успокоит, станет нянькой, жертвуя собственными интересами. До поры до времени. Наступит час, и из домработницы она превратится в пожирателя своего благодетеля, вместо милой и покорной становится мегерой, качающей права. Ее уже интересуют лишь свои проблемы, а не ты и твое состояние, она выкручивается, лжет, может изменить, обвинив тебя же в собственных грехах. А что произошло? Ты будешь ломать себе голову, а ей всего-навсего стало скучно, она же получила желаемое. Вот и вся жертвенность. Не отчаивайся, Слава, жертвенная натура уже рыщет в поисках тебя. Берегись.