Рут Ренделл - Наследие греха

– О чем вы хотели меня спросить, сэр? – поинтересовалась она.

– Сначала о семье Примеро.

– О, это несложно! Я много о них знаю. – Из груди женщины вырвался клокочущий кашель, и она отвернулась, чтобы не шокировать посетителя судорожными движениями своего уродливого рта. – Я пришла к миссис Примеро сразу после рождения мальчика…

– Мальчика?

– Мистера Эдварда, ее единственного сына.

«А, – сообразил Арчери, – отца богатея Роджера и его сестер».

– Он был чудным ребенком, и мы всегда с ним так славно ладили, он и я… Его смерть разом состарила и меня, и его бедную мать, сэр. Но, слава богу, к тому времени у него уже была своя семья, и мистер Роджер был просто копией своего отца.

– Наверное, мистер Эдвард оставил сыну хорошее наследство?

– О нет, сэр, в том-то все и дело. Видите ли, старый доктор Примеро все оставил мадам, ведь у мистера Эдварда дела в то время шли в гору. А потом он прогорел на какой-то спекуляции в Сити, и, когда его не стало, миссис Эдвард с тремя ребятишками едва сводили концы с концами. – Элис снова закашлялась, и пастор болезненно моргнул. Ему даже показалось, будто он видит тщеславное усилие, с которым ее руки пытались оторваться от покрывала, чтобы прикрыть искаженный рот. – Мадам предложила помочь – хотя у нее самой лишних денег не было, – но миссис Эдвард оказалась такой гордячкой! Ни пенни не хотела брать у свекрови. До сих пор не знаю, как она выкручивалась. У нее ведь было трое детей-то… Мистер Роджер – старший, и еще две малютки, намного моложе брата, но такие дружные маленькие мышки. И почти погодки – разницы между ними было месяцев восемнадцать, не больше.

Откинувшись на подушки, Флауэр стала кусать нижнюю губу, словно надеялась так убедить ее вернуться на место.

– Анджела была старшей из них двоих. Время-то летит, так что сейчас ей, наверное, уже лет двадцать шесть, – продолжила она рассказ. – А вторую назвали Изабеллой, в честь мадам. Они были совсем крошечными, когда умер их папа, и прошло немало лет, прежде чем мы их увидели… Можете мне поверить, мадам сильно страдала оттого, что потеряла связь с мистером Роджером. И вдруг в один прекрасный день он сам, откуда ни возьмись, появился в «Приюте Победителя». Представьте, оказалось, что он жил совсем рядом, в Сьюингбери, учился на адвоката в одной очень солидной юридической фирме. Какой-то знакомый миссис Эдвард его пристроил. Он и понятия не имел о том, что его старая бабушка еще жива, и тем более не знал, что она в Кингзмаркхеме, но вот листал как-то телефонный справочник – искал там кого-то по делу, сэр, – и увидел: миссис Роуз Примеро, «Приют Победителя». В общем, после того первого раза он к нам зачастил. А мы и не возражали, сэр. Приходил почти каждое воскресенье, пару раз и сестричек привозил, аж из самого Лондона. Славные были девчушки, чистое золото. Мистер Роджер и мадам много смеялись вместе. Она, бывало, достанет старые фотографии и ну ему истории рассказывать! – Внезапно пациентка умолкла, и Арчери увидел, как ее лицо налилось кровью и побагровело. – Очень приятно было снова увидеть в доме славного молодого джентльмена, особенно после этого черта Пейнтера. – Ее голос вдруг сорвался на надсадный шипящий крик. – Грязная тварь, убийца!

Старуха на другом конце палаты, лежа в такой же кровати, как Элис, улыбнулась беззубой улыбкой, точно услышала знакомую историю. «Вся палата знает» – так, кажется, сказала о парализованной бывшей служанке сестра.

Викарий подался вперед.

– Ужасный был день, мисс Флауэр, – сказал он, – тот день, когда умерла миссис Примеро. – Полные ярости старческие глаза моргнули, водянисто-голубые в красных веках. – Вряд ли вы могли его забыть…

– До смертного часа не забуду, – ответила Элис. Возможно, при этом она думала о собственном теле – когда-то столь полезном, разумно устроенном механизме, а теперь на три четверти утратившем подвижность.

– Не могли бы вы рассказать мне, как все было? – попросил Генри.

Она начала, и он сразу понял, что эта история уже множество раз слетала с ее губ. Наверное, не все старухи в палате были прикованы к постелям, и не исключено, что кое-кто из них коротал вечера, собираясь вокруг кровати Элис Флауэр и слушая ее историю. «Историю, – подумал пастор, перефразируя известную цитату, – способную оторвать детей от забавы, а старух – от камелька» [11] «История, которая оторвет мальчишек от забав, а стариков – от камелька». Филипп Сидней. .

– Он был чертом, – начала она, – истинным дьяволом. Я боялась его до смерти, но виду никогда не подавала. Брать все и ничего не давать взамен – вот был его девиз. Шесть фунтов – вот все, что я получала за год, когда только пошла в услужение. А этот – все у него было: и дом, и зарплата, да еще машина прекрасная. Но нет, некоторым подавай луну с неба. Казалось бы, что за труд для молодого здорового парня принести пару совков угля в день для старой леди? А мистеру Берту Пейнтеру это было трудно. Черт Пейнтер – вот как я его всегда называла. В тот субботний вечер, когда он все не шел да не шел, мадам так и пришлось сидеть в ледяной нетопленой гостиной. Уж как я ее просила тогда: позвольте мне пойти потолковать с ним, мадам, но она и слышать не хотела. «Утром я сама с ним поговорю, Элис» – так она мне сказала. Сколько уж раз я твердила себе, что если бы он явился в тот вечер, то я была бы там с ними. И он не смог бы нагородить столько лжи.

– Но наутро он все-таки пришел, мисс Флауэр.

– Вот тогда она ему все и высказала. Я сама слышала, как она его честила.

– А вы что в это время делали?

– Я? Когда он пришел в первый раз, я чистила овощи на обед мадам, а потом открыла духовку и поставила туда мясо. Меня спрашивали об этом в лондонском суде, в Олд-Бейли. – Женщина умолкла и взглянула на священника с подозрением. – А вы, наверное, книгу об этом пишете, да, сэр?

– Что-то в этом роде, – не стал спорить тот.

– Они там хотели знать, хорошо ли я слышу. Да уж получше, чем судья, который вел это дело! То-то и оно. Будь я туга на ухо, мы бы в то утро еще сгорели.

– Как это?

– Черт Пейнтер был у мадам в гостиной, когда я пошла в кладовку за уксусом для мятного соуса. Вдруг слышу – на кухне что-то шлеп и зашипело. «Опять эта старая духовка!» – подумала я – и точно. Ну, я тут же назад, открываю духовку и вижу: одна картофелина вроде как соскочила и упала прямо на газовую горелку. Вот она и шипела, а когда я открыла духовку, огонь загудел, как в паровозной топке. Ну, я ее быстро с горелки сбросила, а потом сделала глупость: залила водой. Вот дура-то старая! Ох, какой там поднялся треск, а какой дым! Мыслей своих и тех было не услышать.

В стенограмме процесса ничего такого не было, и у пастора от возбуждения захватило дух. «Мыслей своих было не услышать…» Занятая горящей картошкой, закашлявшись от дыма, Элис могла и не услышать шагов Пейнтера, когда он поднимался по лестнице и ходил потом по спальне, ища сумку. А ведь на показаниях служанки строилось едва ли не все обвинение. Если миссис Примеро сама предложила Пейнтеру двести фунтов утром и он их тогда же получил, то зачем ему убивать ее вечером?