Рут Ренделл - Наследие греха

– В общем, пообедали мы, и тут пришел мистер Роджер, – продолжала тем временем Флауэр. – Нога у меня разболелась – я подвернула ее накануне вечером, когда ходила подобрать пару кусков угля, – мистеру-то Берту не до того было, он отдыхал. Так мистер Роджер был такой милый, все спрашивал меня, не помочь ли чем, предлагал перемыть за меня посуду. Да только не мужское это дело, и я всегда говорила, что надо шевелиться, пока силы есть. В общем, было около половины шестого, когда мистер Роджер сказал, что ему пора. Я как раз хлопотала с посудой, да и беспокоилась, явится ли Черт, как обещал, в тот вечер. «Я сам закрою дверь, Элис», – сказал мне мистер Роджер, когда зашел в кухню проститься. Мадам, упокой Господи ее душу, задремала у камина. В последний разок перед долгим сном. – Арчери ошеломленно увидел, как две больших слезы выкатились из глаз рассказчицы и беспрепятственно потекли по ее впалым морщинистым щекам. – Я сказала ему: «Доброго вам вечерочка, мистер Роджер, до следующего воскресенья» – и услышала, как хлопнула за ним дверь. Мадам спала как дитя и не ведала, что хищный волк уже крадется по ее душу.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, мисс Флауэр. – Не зная, что предпринять, Генри, как обычно, решил, что добрый поступок – самый правильный, и, вытащив из кармана чистый носовой платок, нежно промокнул им мокрые щеки собеседницы.

– Спасибо вам, сэр. Я уже не плачу. До чего же глупо чувствуешь себя, когда не можешь утереть собственные слезы! – вздохнула женщина. Видеть ее жуткую ухмылку от уха до уха было еще больней, чем наблюдать, как она плачет. – Так о чем я? А, да. Пошла, значит, я в церковь и не успела от дома отойти, как прибежала мадам Криллинг, совать свой нос куда не просили…

– Я знаю, что было дальше, мисс Флауэр, – сказал Арчери тихим ласковым голосом. – Расскажите мне про миссис Криллинг. Она вас здесь навещает?

Элис Флауэр комично фыркнула – будь она здорова, священник посмеялся бы от души.

– Только не она! После того процесса она вообще старается не попадаться мне на глаза, сэр, – заявила старушка. – Я ведь слишком много о ней знаю, а ей это не по нраву. Лучшая подруга мадам, подумаешь! К мадам ее привязывал только один интерес – деньги. Она и дочку с собой всегда таскала, надеялась, что, если девчонка все время будет торчать у мадам под носом, та оставит ей что-нибудь перед смертью.

Генри подался вперед, молясь, чтобы звонок, объявляющий о конце времени посещений, в этот раз задержался.

– Но ведь миссис Примеро не писала завещания, – напомнил он мисс Флауэр.

– Вот именно, сэр, это-то и сводило с ума миссис Ловкачку Криллинг. Она заходила ко мне в кухню, пока мадам спала. «Элис, – говорила она, – мы должны уговорить милую мадам Примеро составить документ, выражающий ее последнюю волю, и завещание. Это наш долг. Элис, так сказано в молитвеннике».

– Вот как? – вскинул брови викарий.

Взгляд, которым ответила ему пациентка, выражал и удивление, и самодовольство.

– Конечно, сэр. Там написано: «Но людям следует чаще напоминать о том, что свои земные дела им следует приводить в порядок, пока сами они еще в силах». Я, конечно, не всегда делаю точно так, как там написано, да и в дела моих ближних нос не сую – не при вас будь сказано, сэр. «Это и в твоих интересах, Элис, – твердила она мне. – Иначе тебя просто выбросят на улицу, когда ее не станет». Но мадам и слышать ни о чем таком не хотела. «Все достанется моим естественным наследникам» – так она говорила. Мистеру Роджеру, значит, с сестренками. Все и так должно было перейти к ним, и незачем было возиться с завещаниями и юристами.

– А мистер Роджер не пытался склонить ее составить завещание?

– Он славный человек, мистер Роджер. Когда Черт Пейнтер сотворил свое черное дело, убил бедняжку мадам, мистер Роджер получил свою долю – три тысячи, даже чуть больше. «Я позабочусь о тебе, Элис», – сказал он тогда, и как обещал, так и сделал. Снял мне хорошую комнату в Кингзмаркхеме да еще доплачивал по два фунта в неделю сверх моей пенсии. Он тогда уже открыл свое дело и сказал, что лучше не будет давать мне много денег разом. На булавки – так он это называл, благослови Господь его душу, – платил мне из своих прибылей.

– Свое дело? Мне показалось, вы сказали, что он учился на юриста.

– Он всегда хотел открыть свое дело, сэр. Подробностей я не знаю, но он как-то приходил к мадам, недели за две – за три до ее смерти, и говорил, что один приятель готов взять его к себе в долю, только для этого нужно десять тысяч фунтов. «Но я знаю, надеяться мне не на что, бабушка Роуз, – сказал он тогда так славно. – Все это одни воздушные замки». «Вот и не смотри на меня так, – сказала ему мадам. – Десять тысяч – это все, что есть у нас с Элис, к тому же ты знаешь, что они вложены в акции Вулворта. Когда меня не станет, тогда и получишь все». Не стану скрывать, сэр, я тогда еще подумала, что если бы мистер Роджер захотел надуть своих сестренок, то он мог бы уговорить мадам составить завещание на него одного. Но он не стал так поступать и никогда больше не заводил этот разговор, а когда приезжал к нам в гости, то брал с собой обеих малышек. А потом Черт Пейнтер убил мадам, и все деньги достались им троим, по три тысячи на душу, как она и рассчитывала. – Мистер Роджер стал теперь богатым человеком, сэр, очень богатым, но ко мне наведывается часто. Так что, наверное, он раздобыл тогда те десять тысяч или еще кто-нибудь сделал ему другое предложение. Я-то у него не спрашивала, не мое это дело.

«Хороший человек, – подумал Арчери, – человек, который, нуждаясь в деньгах, не пошел на сделку с совестью, чтобы раздобыть их, человек, который в заботах о развивающемся бизнесе не забывал помогать старой служанке покойной бабки и до сих пор навещает ее в больнице, где, вне всякого сомнения, раз за разом терпеливо выслушивает эту же историю, которую она только что рассказала. Очень хороший человек. Если любовь, похвала и преданность могут служить такому человеку достаточной наградой, то он получил ее сполна».

– Если вам случится увидеть мистера Роджера, сэр, если вы будете встречаться с ним из-за этой книги, которую вы пишете, передайте ему от меня большой привет, хорошо, сэр? – попросила Элис.

– Непременно передам, мисс Флауэр. – Викарий положил свою ладонь на ее мертвую руку. – До свидания и спасибо вам большое. – «Благодарю тебя, добрый и верный слуга».

В «Оливу и голубя» пастор вернулся уже после восьми. Старший официант наградил его злобным взглядом, когда в четверть девятого он вошел в столовую. Генри с удивлением озирался, оглядывая пустую залу со стульями, придвинутыми к стенам.

– Здесь сегодня танцы, сэр, – объяснил ему официант. – Мы настоятельно просили всех постояльцев отобедать не позднее семи вечера, но, думаю, кое-что для вас у нас еще найдется. Сюда, пожалуйста.