Матс Ульссон - Наказать и дать умереть

Насколько помню, ему не засчитали победу в финальном поединке с представителем Южной Кореи – вопиющая несправедливость и самый крупный скандал чемпионата, после обвинения Бена Джонсона в использовании допинга. Рой-Джонс-младший перешел в разряд профессионалов и скоро снискал себе славу лучшего боксера мира.

Однако никакой Бренды Фарр не наблюдалось.

Места возле двери занимала пара, отдыхавшая после работы. Перед обоими стояло по бокалу мартини, но мужчина и женщина видели только друг друга. Они целовались, правая рука мужчины шарила у женщины между ног. Он был в костюме, при галстуке. Она – в строгом платье, с шарфиком, конечно же, от «Шанель».

Мне показалось, что между собой персонал общался по-русски.

Когда я спускался к Пятой авеню, дождь усилился. Все такси разъехались, поэтому я пошел до Таймс-сквер пешком. Здесь находилось кафе «Эн-дэ-труа», одно время считавшееся богемным. Потреты рок-звезд, киноактеров, политиков до сих пор висели на стенах. Теперь все это было малоинтересно, как и остальное на Таймс-сквер.

Я занял столик у окна, заказал стейк и позвонил Арне Йонссону, не задумываясь, который час в Швеции.

– Так уж обязательно будить старого человека посреди ночи? – пробурчал Арне.

– Вы уже легли?

– Можно сказать и так.

– Вы спали?

– Черт возьми, я имею на это право! Чего ты хочешь?

Я рассказал ему о фильме, добавил, что мог бы послать его Арне, будь у него компьютер или мобильный телефон, но я и без того убежден, что женщина в парике и очках – Юстина Каспршик. Потом сообщил ему о случае в Южной Африке, доказывающем, что «экзекутор» не угомонился.

– Я хотел бы попросить вас об одной услуге, – начал я. – Не могли бы вы навести справки о женщинах, которые пропали без вести в Андерслёве или где-нибудь поблизости? Даже если это произошло несколько десятков лет назад. И потом… нет ли у вас знакомых в секс-клубах?

– В Андерслёве есть бордель, – отвечал Арне. – Вагончик на пустыре, возле железной дороги. Там, я слышал, работают русские женщины.

– Меня интересует другое. БДСМ, то есть специфический секс, а не обыкновенный, ванильный.

– Ванильный?

– Да, он так называется.

– Хорошо, я спрошу, – пообещал Арне. – А теперь можно я посплю?

Официант принес заказ, и я пожелал Арне спокойной ночи.

Я предупреждал, чтобы они не пережарили, но стейк оказался сухим и пах горелым. Покончив с ним, я просидел еще некоторое время с бокалом красного вина, после чего расплатился и поскакал наискосок через Сорок четвертую улицу в «Уголок Джимми». Короткой пробежки под дождем хватило, чтобы насквозь промочить ботинки и брюки до колен.

Попивая «Хайнекен», я поглядывал на дверь. Вскоре мужчина с краю барной стойки выпустил из объятий женщину, небрежно бросил перед барменом кучу разноцветных купюр и одним глотком выпил то, что оставалось в бокале. Его подруга в последний раз пригубила вино, мужчина подобрал валявшийся на полу портфель, и оба направились к выходу. У двери влюбленные задержались, достали зонт, в который вцепились одновременно, пытаясь раскрыть.

И это у них получилось.

– Дверь! – крикнул кто-то из зала, и в баре появилась Бренда Фарр.

Я сразу ее узнал. Вошедшая заняла место, на котором только что сидела женщина с элегантным шарфом. Первым делом она влила в себя оставшееся в бокале вино и испуганно огляделась. Перекинувшись несколькими фразами с барменшей, насколько я понял – о погоде, женщина скинула с себя прозрачный дождевик с надписью «Нью-Йорк таймс», отряхнулась и кивнула: «Как обычно».

Я вскочил, подошел к даме и спросил разрешения сесть рядом. Сказал, что за «как обычно» сегодня плачу я.

– И что вам надо? – удивилась она.

Возможно, когда-то она была мила и красива, однако много воды утекло с тех пор. Время не пощадило мою собеседницу, выглядела она потасканной и старой. В ее глазах читалось не любопытство, а беспокойство и даже страх.

Как и все в этом баре, ее одежда, кожа и волосы насквозь пропитались запахом табачного дыма.

На ней была футболка с надписью «Манхэттен» и слишком тесные, поношенные джинсы.

– Вы Бренда Фарр? – спросил я.

– И?..

– У нас есть общие знакомые, – объяснил я. – Это они рассказали, где вас найти.

– У меня давно уже нет знакомых.

Ее язык заплетался, как у пьяной. А когда она улыбнулась барменше, поставившей на стойку бокал «маркерс-марк», я увидел, что у Бренды недостает нескольких верхних зубов.

Я не сомневался, что она наркоманка: тому свидетельством и специфический запах, и плохая кожа, и нервное ерзанье Бренды на стуле. Впрочем, происхождение запаха я определить затруднялся.

– Хочу показать вам одну вещь, – начал я.

– Угости и показывай что хочешь, – отозвалась Бренда.

Я в общих чертах изложил суть дела и упомянул Харриет Тэтчер, которая говорила мне, что Бренда Фарр обслуживала шведа в салоне на Третьей авеню.

– Хочу, чтобы ты посмотрела фильм и сказала, не этот ли человек играет в нем главную роль.

Бренда повернулась ко мне и прищурилась:

– Так как, говоришь, тебя зовут?

– Я не говорил, но зовут меня Харри Свенссон, – представился я. – Я тоже из Швеции.

– И тоже повсюду возишь с собой трость?

Я покачал головой.

– Это было давно, – вздохнула Бренда.

– Но ты ничего не забыла?

– Такое забудешь! – Она выпила остатки бурбона и вопросительно уставилась на бокал. Я заказал еще. – Зачем тебе это? – поинтересовалась она.

– Я журналист, точнее, был журналистом и оказался замешан в одной неприятной истории с этим типом.

Она прикрыла правый глаз и уставилась на меня левым:

– А ты, часом, не коп? Я не имею дел с копами.

– Я тоже не имею дел с копами, – успокоил я, включил айфон и протянул ей наушники.

Первые кадры заставили Бренду рассмеяться – так я узнал, что зубов у нее недоставало не только сверху.

Я помог Бренде справиться с наушниками и положил айфон ей на колени.

– Зачем ей этот дурацкий парик? – спросила она слишком громко, как свойственно людям в наушниках.

Когда фильм закончился, я заказал еще выпивку и отобрал наушники. Похоже, она совсем не умела с ними обращаться.

– Что скажешь? – спросил я.

– О чем?

– Мужчина в фильме – это не швед?

– Не знаю, может быть.

– Ты говоришь странно. Разве ты его не узнала?

Она тряхнула головой:

– Если это и он, то… при мне он ни разу не произнес ни слова. Только знаками показывал, что делать… Или нет, один раз все-таки заговорил: «Я преподам тебе хороший урок…» – Она наморщила лоб. – Даже не так. «Я тебя научу…» Что-то вроде того. Он говорил медленно, запинался, будто с трудом вспоминал слова или у него проблемы с речью.

– Как и в фильме, – кивнул я.

– Говоришь, он кого-то убил?