Матс Ульссон - Наказать и дать умереть

Анли ван Яарсфельд выпила – «рюмку виски и несколько кружек пива», – однако не была пьяна, что подтверждали многие. Все произошло так быстро, что она не успела ни толком испугаться, ни позвать на помощь. Когда Анли опомнилась, ей оставалось лишь проводить глазами удаляющуюся широкую спину истязателя. Это был крупный мужчина – единственное, что она могла сказать. И несмотря на внушительные размеры, передвигался довольно быстро.

В полицию девушка обратилась лишь спустя сутки.

– Я не знала, считается ли случившееся преступлением. И потом, я стыдилась, – объяснила она свою медлительность журналисту.

Сексуальных домогательств со стороны мужчины не наблюдалось, если не считать таковыми спущенные трусы и саму экзекуцию. Он как будто за что-то наказал жертву. Но за что – этого не могла сказать ни Анли, ни полиция.

Допросы приятелей Анли ван Яарсфельд также ничего не дали. В тот вечер в баре собралось много публики. Люди праздновали, отдыхали. Никто не обратил внимания на крупного, сильного мужчину, за которым охотилась полиция.

Когда Анли вышла с игровой площадки, улица опустела. Девушке послышался звук отъезжавшего автомобиля, но наверняка она сказать затруднялась. За все проведенное с ней время мужчина не произнес ни слова.

До того как Юханну Эклунд нашли мертвой в салоне припаркованного близ Стурупа автомобиля, Эва Монссон высказала предположение, что других убийств не последует. Однако я уже тогда знал, что «экзекутор» не остановится добровольно.

Я чувствовал его почти как самого себя.

Сейчас я раздумывал, стоит ли сообщать Эве Монссон о случившемся в Капстадене. К тому времени я совершенно запутался в том, что я говорил, чего не говорил, и в конце концов решил подождать. Неразумно лишний раз наводить на себя подозрения такого проницательного следователя, как Эва Монссон.

Я ограничился открыткой с изображением двух конных полицейских в Центральном парке.

Между тем Харриет Тэтчер упаковала в сумочку массажную щетку для волос. Она собиралась в отель «Cтандарт», на этот раз на встречу с женщиной. Клиентка Харриет уже второй раз приезжала в Нью-Йорк из Дании.

Я отнес ноутбук в машину и поехал к Роджеру Томпсону. Приятеля застал в радостном настроении. Роджер на все лады расхваливал женщину, которая любезно согласилась остаться у него на ночь и была «неповторимо игрива и своенравна».

Он поставил чайник. Его «мини-кроссер» стоял в прихожей. По квартире Роджер передвигался, опираясь на прогулочную трость.

Мы расположились за складным столом на кухне. Роджер достал кекс, две чашки и, задумчиво покручивая усы, уставился в монитор.

– Я думаю… Нет, уверен на девяносто девять и девять десятых процента, что этот мужчина и есть убийца, – сообщил я, когда фильм закончился. – В отношении женщины убежден на все сто.

– У него хорошая практика, – заметил Роджер.

– И это все, что ты можешь сказать?

– Разумеется, мы оба лучше – я и Харриет, – но и он весьма неплох, – продолжал Роджер. – Удары прямые и равные по силе. Правда, пятый немножечко наискось… Она тоже держится профессионально: стоит спокойно, не вздрагивает, не корчится.

Он наморщил лоб. Я глотнул чая.

– А ты уверен, что он говорит по-английски? – спросил Роджер.

– Полагаю, да, шведская здесь только интонация.

– Поговори со своей знакомой из полиции, пошли ей фильм.

Я попытался как можно доходчивее растолковать ему щекотливость своего положения. Сказал, что слишком долго утаивал правду и поэтому мне будет трудно объяснить Эве, как у меня оказался этот фильм.

– Я вынужден вести собственное расследование, – сделал вывод я.

Роджер подлил чая и себе, и мне. Это был натуральный напиток, без ароматизаторов и добавок.

– Можешь прокрутить еще раз? – попросил он.

– Тебе понравилось?

– Не то чтобы… Говоришь, она из Польши?

– Из Быдгоща.

– Из Быдж…

– Не важно. Я не уверен, что произношу это правильно.

– Я хочу разглядеть одну вещь. Перемотай, пожалуйста, на то место, где он берет в руку трость. В замедленном темпе, если можно на этом компьютере.

Я покачал головой:

– Если хочешь, буду останавливать на каждом кадре.

– Отлично.

Роджер наклонился и вперился глазами в монитор.

Когда я нажал на «паузу», он даже привстал на стуле:

– Это трость не для дилетантов. В секс-шопах полно мусора, но эта настоящая. Думаю, он приобрел ее у специалиста, где-нибудь в Великобритании.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, – уверенно кивнул Роджер. – Жаль, что нельзя сделать звук лучше.

Я пристально посмотрел на Роджера.

– Тебе нравится бейсбол? – спросил он.

Я пожал плечами.

– А я влюбился в него сразу, как приехал в США. Он немного похож на крикет. Известно ли тебе, что направление полета мяча можно определить по звуку удара о клюшку?

– Но какое это имеет отношение…

– То же касается качества трости. Мне достаточно слышать свист, с каким она рассекает воздух, чтобы понять: трость рассчитана не на любителя.

– О’кей, – кивнул я.

– И еще…

– Что?

– Не ты ли говорил, что он повсюду появляется со своим инструментом?

– Именно.

– Тогда он использовал ее не один раз. Есть ли в Швеции БДСМ-салоны?

– То есть места, где можно продемонстрировать свою трость? – уточнил я.

– Да, или так…

Недолго думая, я кивнул.

– Тогда их стоит проверить, и не только в Швеции. В Дании, Германии, Англии… Убежден, он везде таскает ее с собой. Такой инструмент не игрушка.

Я сидел в баре «Уголок Джимми» с бутылкой «Хайнекена».

За окном шел дождь. Стоило очередному посетителю задержаться в дверях дольше, чем следовало, и промозглый ветер проникал в зал, словно непогода выжидала момент.

Влажность усиливала запахи – застарелого пива, мокрой одежды и парфюмерии, казавшейся дешевой, даже если на самом деле она была дорогой.

Я шел под зонтом, но вымок с головы до пят и ругал себя последними словами за то, что пренебрег водоотталкивающим спреем.

Сейчас не принято курить в общественных местах, но готов поклясться, стены и мебель этого зала насквозь пропитались дымом многих и многих тысяч сигарет, который проявлялся от влажности.

«Уголок Джимми» располагался на Сорок четвертой улице, неподалеку от Таймс-сквер. Рядом находилось заведение фастфуда под названием «Вирджилс реал барбекю». Сейчас большинство подобных кафе рассчитано на туристов и офисный планктон – так называемый простой люд, – и выглядят они совершенно одинаково. Однако интерьеры «Уголка Джимми» оставались верны старому стилю.

Бар представлял собой вытянутое, наподобие коридора, помещение со стойкой, стены которого украшали вырезки из газет на тему бокса и афиши с портретами боксеров. Я с удовлетворением узнал Роя-Джонса-младшего, видел его на ринге несколько раз. Этот спортсмен сразу мне понравился, и я очень радовался его серебряной медали на Олимпиаде в Сеуле в 1988 году.