Валентен Мюссо - Круг невинных

Вдруг машина снизила скорость и под скрип гравия припарковалась у обочины. Однако ничего не произошло. У Жюстины сложилось впечатление, что они двигались не больше двадцати минут.

– А теперь? – произнес мужской голос.

– Ждем. Они не должны опоздать со своим сигналом.

– Ты точно все хорошо понял?

– За кого ты меня принимаешь?

Жюстина не могла представить себе сцену, которая происходила в нескольких сотнях метров от нее, на месте, где днем находилась импровизированная автостоянка, а сейчас было пусто. Стоя перед седаном, Полифем держал во рту сигарету, раскаленный кончик которой светился в темноте. Он сделал глубокий вдох и выдохнул облако дыма в прохладный ночной воздух.

– Quousque tandem abutere patientia nostra? [50] «Доколе же ты будешь злоупотреблять нашим терпением?» – знаменитое начало «Катилинарий» Цицерона. – Прим. авт. – прошептал он сквозь зубы.

– Извините, месье, что вы сказали? – спросил его охранник.

– Ничего, – ответил Полифем.

Да, Александр уже очень долго злоупотреблял его терпением. Тем не менее мужчина испытывал к этому юноше что-то вроде нежности, смешанной с уважением. Он настолько презирал слабых и непостоянных взрослых, что ум и сила этого ребенка порождали в нем восхищение с ноткой ревности. Полифем никогда не считал его врагом: он знал, сколько важного они могли бы сделать вместе, если бы удалось его убедить. Они оба заполучили бы почти безграничную власть.

Реакция Александра была предсказуема. У него не оставалось другого выхода, как только связаться с ними, позвонив на мобильный телефон Винсента Нимье. Полифем хорошо знал, что Александр никому больше не позвонит, особенно в полицию. Он – чудовище, воплощенное зло и, как все чудовища, одинок. С обескураживающей простотой юноша предложил обмен: через несколько месяцев он станет совершеннолетним и будет готов сдаться и вытерпеть все эксперименты, какие надо, за освобождение Неродо и своего дяди. Это условие sine qua non.

Полифем не мог отказать; желание заполучить этого юношу стало для него настоящим наваждением. Чтобы сохранить за собой преимущество, он сам выбрал место встречи. Александр согласился безо всяких условий, и Полифем услышал в его голосе некоторое смирение. Наконец-то он все осознал и готов к тому, что его заберут.

На въезде на автостоянку послышался шум мотора, и свет фар рассеял ночную тень.

– Всем быть наготове! – приказал Полифем своим людям.

Машина, серый «Рено», остановилась на почтительном расстоянии. Минуту ничего не происходило, оба оставались начеку. Наконец левая дверца начала медленно открываться, позволив увидеть силуэт сидящего внутри.

– Вот ведь маленький мерзавец, – процедил сквозь зубы Полифем.

Да, из машины только что вышел Александр, но он держал, прижимая к своему виску, пистолет, который вовсе не был игрушкой. Полифем сразу же понял, что все это означает. Если он позволит себе хоть что-то предпринять, пока двое заложников не будут освобождены, юноша покончит с собой. Александр крикнул им:

– Поверьте, «беретта», которую я держу в руке, заряжена. Если вы по какой-то причине нарушите условия нашего договора, я буду вынужден спустить курок, и вы потеряете все, над чем работали долгие годы.

Александр почувствовал, что капли пота выступили у него на лбу. По дороге из Котре к месту встречи температура у него все поднималась и поднималась. Полифем же не знал, какому святому молиться. Он чувствовал, что юноша настроен решительно, но, скорее всего, эта мизансцена затеяна лишь для того, чтобы произвести на него впечатление.

– Не делай глупостей. Никто не собирается нарушать наше соглашение. Ты же не для того проделал всю эту дорогу, чтобы пустить себе пулю в голову. Ведь ты не настолько глуп.

Глаза Александра сверкали от гнева, готового выплеснуться наружу; у него больше не осталось терпения слушать все это вранье. Он резко поднял «беретту» к небу и нажал на спусковой крючок. В ночи раздался громкий выстрел, заставивший подпрыгнуть всех присутствующих.

– Я больше не шучу! – выкрикнул юноша. – Советую вам прекратить дурачить меня и поторопиться с их освобождением.

Один из подручных повернулся к Полифему:

– Что мы делаем, месье? Все, как было предусмотрено?

Лицо начальника сморщилось.

– Месье? – продолжал настаивать тот.

– Делайте, как говорит этот юноша: приведите их и дайте им уйти.

– Очень хорошо.

Чувствуя, как нарастает в нем лихорадочное возбуждение, Александр старался оставаться настороже, но его зрение помутилось: вокруг него танцевали огромные ужасные деревья, в беспорядке разбросанные пятна темноты. Он попытался взять себя в руки. Они здесь не целоваться со мною хотят! Они думают, что я блефую, что я не нажму на спуск. Но мне больше нечего терять. Никогда они не получат доступа к моему разуму. Никогда они не смогут программировать меня, будто обычную машину.

– Я буду держаться в стороне, – объявил Александр, – чтобы быть уверенным, что они меня не видят. Как мы договорились, ни под каким предлогом не давайте им знать о моем присутствии здесь. Вы посадите их в драндулет и дадите уехать. А затем мы подождем, пока они отъедут на достаточно большое расстояние.

– Я дал тебе честное слово, и все пройдет, как было предусмотрено, – звучным голосом ответил Полифем.

Юноша отошел, все так же прижимая оружие к своему виску. Он собирался спрятаться за одним из платанов, которыми был обсажен въезд. На другом конце автостоянки фары машин горели, будто ослепительная и почти фантастическая гирлянда.

Юноша старался не поддаться лихорадочному состоянию, которое овладевало им. Душевные терзания завладевали его телом, и физические симптомы становились все более и более очевидными. Вещь хотела выйти наружу и без перерыва подтачивала его силы, чтобы ослабить сопротивление.

Вдруг на фоне стены света возникли какие-то фигуры. Александр вытер лоб и попытался разглядеть то, что происходило вдали. Жюстина и Винсент в сопровождении двух мужчин, идущих по обе стороны от них, направлялись к «Рено», дверца которого была широко открыта. Александр не мог ясно разглядеть их лица и понять, подверглись ли они насилию, пока находились во власти этих людей. Один из мужчин закрыл за ними дверцу машины и взмахом руки показал, что они могут уезжать. Что они сейчас чувствуют? Действительно верят, что их отпустили, или считают, что все происходящее – ловушка? Так или иначе, машина почти сразу же покинула место встречи.

Александр испустил короткий вздох облегчения, и напряжение, копившееся в течение всей этой ночи, почти целиком спало. Самого главного он добился. Он должен быть один, чтобы выдержать последствия своей чудовищности. Мать уже слишком дорого заплатила за нее. Он не хочет, чтобы жизнь Винсента и Жюстины, которых он едва узнал, но уже чувствует к ним доверие, оказалась из-за него в опасности. Теперь оставалось лишь немного подождать, чтобы быть уверенным, что их не смогут снова схватить.