Валентен Мюссо - Круг невинных

Винсент был за рулем; нажав на педаль газа, он повернулся к мертвенно-бледной Жюстине и спросил ее:

– Все хорошо?

– Я осталась в живых, что само по себе уже неплохо! Как вы считаете, почему они нас освободили?

– Сам ничего не понимаю, но у меня нет ни малейшего желания шататься по окрестностям.

Нимье направился по дороге, не зная, куда она может вести, и глянул в зеркало заднего вида, что не укрылось от лейтенанта.

– Полагаете, нас будут преследовать?

– Не думаю, чтобы они были в этом заинтересованы, но все же предпочитаю не рисковать.

– Вы знаете, что машина, в которой мы сейчас находимся, моя?

– Как это ваша? Откуда она взялась?

– Я оставила ее на стоянке перед гостиницей. Вам не кажется, что мы едем слишком быстро?

У Нимье действительно была привычка нажимать на педаль газа, несмотря на то что виражи были очень опасны. Вдруг в зеркале заднего вида вспыхнул ослепительный свет: из темноты появились две мощные фары.

– Вот и они, – бросил Винсент, снова нажимая на газ.

– Но что им, в конце концов, от нас надо? – вскричала Жюстина, чувствуя, что ее уже охватывает паника.

Едва она произнесла эти слова, как машина с фарами, горящими на полную мощность, толкнула «Рено». Жюстину и Винсента резко бросило вперед.

– Пристегнитесь! Не думаю, чтобы они нас так легко отпустили.

Несколькими секундами позднее таинственная машина снова врезалась в багажник «Рено». Удар был более жестким, чем предыдущий, и машина резко свернула вправо, а затем снова выровнялась на дороге.

– Они хотят загнать нас в кювет…

Винсент постарался разогнаться еще немного, но дорога стала извилистой, и вождение на такой скорости было равносильно самоубийству. Теперь машина-призрак только следовала за «Рено», который подсвечивал дорогу фарами. На некоторое время она, казалось, исчезла из вида. Жюстина не отрываясь смотрела в зеркало заднего вида со стороны пассажирского места.

– Думаю, они от нас отстали.

– Давайте не будем слишком рано торжествовать победу. Хоть бы на этой дерьмовой дороге попался указатель, чтобы нам по крайней мере знать, где находимся…

Передышка оказалась очень короткой, так как машина снова появилась. Ее фары дальнего света совершенно ослепляли Винсента. Еще несколько секунд, и, разогнавшись, будто метеор, машина снова толкнула свою цель. Винсент и Жюстина почувствовали себя манекенами, которые бросают об стенку во время краш-теста [51] Краш-тест – испытание автомобилей на безопасность. .

– Мне очень жаль, что впутал вас во всю эту историю. Думаю, в гостинице ваша ночь прошла бы гораздо спокойней…

Нимье попытался сохранить хладнокровие, но его взгляд не отрывался от зеркала заднего вида. Увидев, как два светящихся круга увеличиваются, соединяясь воедино, он подумал, что их противники собираются нанести им смертельный удар. Они хотели не только их напугать: их цель – устранить их. Окончательно.

В этот раз Жюстина и Винсент не смогли выдержать удар. «Рено» выбросило вперед, его буфер вдребезги разбил ограждение безопасности по краю шоссе. На мгновение машина зависла в воздухе, а затем с силой ударилась о землю, после чего дважды перевернулась на каменистой почве.

Чуть выше на краю дороги двое мужчин, выйдя из внедорожника-призрака, с удовлетворенной улыбкой любовались содеянным. Один из них вынул сигарету, зажег ее и произнес, выдыхая дым:

– Не будем тут засиживаться. Что хотели, то и получили.

Когда почти неощутимым образом лифт пришел в движение, чтобы везти его на этаж интенсивной терапии, Марк Монтейро прислонил лоб к ограждающему кабину холодному стеклу. Она прислала ему свой снимок, на котором он ее не узнал. Его разум сейчас походил на переполненный котел: слишком много черных мыслей бессчетное количество раз прокрутилось в его голове во время этого бесконечного путешествия, когда он вел машину почти тысячу километров. Дверь лифта открылась в длинный коридор, где он сразу почувствовал себя захваченным в ловушку.

Лейтенант Монтейро еще слышал ужасные слова своего начальника, которые всё звучали в его голове. Почти сразу же его начали мучить угрызения совести: он был достаточно глуп, чтобы так далеко отпустить от себя единственную женщину, которую когда-либо любил. Медсестра утешающе улыбнулась ему, как если бы прочла по лицу его бесконечную печаль. Может быть, для нее эта улыбка была профессиональным рефлексом, привычным движением при встрече в коридорах с больными и их друзьями в таком же состоянии, как сейчас он. Тем не менее это его немного ободрило.

Марк вошел в холл, где на металлическом стуле возле кофемашины заметил человека, с которым должен встретиться. Он не смог бы его не увидеть: в больничной пижаме, на шее «минерва» [52] Ортопедический аппарат или повязка для поддержания шеи и головы. , лицо распухло, левая рука в гипсе.

– Вы уверены, что ничего не хотите?

Марк отрицательно мотнул головой.

– По дороге я уже выпил слишком много кофе.

Винсент Нимье согласно кивнул, снова кладя мелкие монеты в кошелек, который был ими заметно переполнен.

– Вам уже объяснили, что произошло?

– В самых общих чертах. Единственное, что я знаю: Жюстина оказалась на чертовой больничной койке. В том, что касается всего остального, я полагаюсь на вас.

– Если бы вы знали, как мне жаль… Вы хорошо знали лейтенанта Неродо?

В глазах Марка сверкнул гнев, будто молния.

– Знали? Почему вы так говорите, будто она умерла?

– Извините, мне действительно не хватает чувства такта… и отдыха.

Винсент и вправду чувствовал неловкость; он предпочел бы во всех сложных ситуациях находить лишь хорошие слова.

– Нет, что вы, это я должен извиниться, – ответил лейтенант Монтейро. – Я действительно становлюсь невыносимым.

Винсент Нимье немного смущенно опустил глаза, а затем снова заговорил:

– Полагаю, вам уже сказали о ее состоянии? Вы знаете, что у Жюстины очень серьезная черепно-мозговая травма и она сейчас в коме?

– Я знаю. Мне сказали, что она может больше никогда не проснуться.

– Ее состояние тяжелое, но не безнадежное. В настоящее время у нее нет рефлексов, и врачи особенно опасаются отека легких. А это значит: они действительно считают, что есть надежда. Жюстина вполне может проснуться в ближайшие несколько часов, и даже без осложнений. Для медицины такое, конечно, будет чудом.

Марк попытался ухватиться за слова надежды этого неизвестного. Нет, Жюстина не может так сдаться. Она всегда была переполнена жизненной силой и хорошо умеет бороться со всеми несчастьями. Жизнь не может быть настолько несправедливой. Их история едва началась, и они оба заслуживают лучшего.