Екатерина Лесина - Разбитое сердце королевы Марго

– Ты не в себе.

– Не в себе, – охотно согласилась Маргарита. – Благодаря вам… знаете, я, верно, и вправду должна бы испытывать благодарность, ведь, ежели бы не ваши старания, я осталась бы той наивной девочкой, которая верит каждому слову… но теперь все иначе.

– Ошибаешься. – Екатерине было неприятно видеть дочь такой, полубезумной, но вместе с тем – пугающе собранной. И в черных ее глазах виделись отсветы пламени…

На отца похожа.

Тоже упрямым был… впрочем, Екатерина полагала, что надолго гнева Маргарите не хватит. Она ярко горит, но и быстро погаснет. Нет в ней ни хитрости, ни способности подолгу лелеять месть… найдет новую игрушку, благо двор богат на красавцев, готовых кинуть к ногам королевы драгоценности и уверения в вечной своей любви… забудется.

Забудет.

Екатерина Медичи при всей прозорливости своей, которая помогала удерживать власть на протяжении многих лет, ошиблась.

Открыли дверь сразу.

И Саломея почти не удивилась, увидев сестру. Впрочем, как и пистолет в руках сестры.

– Даже так? – Странно, но она не испугалась совершенно, наверное, все же до последнего не способна была поверить, что Варвара выстрелит.

– Извини. – Та выглядела смущенной. – Но вы нам выбора не оставили. Слишком… любопытные.

– Мне казалось, что это вы нам не оставили выбора, – в тон ответила Саломея, – слишком… настойчивые. Вот зачем ты ко мне полезла? Или к Далматову? Неужели мало было других?

– Не мало. – Далматов отодвинул ее в сторону. – Скорее недостаточно. Верно, девушки?

– Руки, – велела Варвара.

И Саломея протянула. На запястьях защелкнулись стальные браслеты, не туго, но и так, что рука не выскользнет.

– Илюша, и тебя прошу… ты же не откажешь даме? Кстати, все твое упрямство…

Далматов молча позволил застегнуть браслеты.

– Женился бы на мне…

– Извини, но ты меня не вдохновляешь. – Он оскалился.

– Дурак, – обиделась Варвара.

– Я, может, и дурак, но и ты не особо умна, если думаешь, что твоя подружка после всего тебя в живых оставит.

– Не слушай его…

Голос изменившийся, мягкий, с легкой укоризной, мол, как могла Далматову в голову прийти мысль столь отвратительная: Варвару не тронут.

– А вы проходите… извините за прием. – Лыжный костюм сидел на Настасье идеально, подчеркивая достоинства ее фигуры. – Но вы действительно не оставили нам выбора. Давай в спортзал…

Старая база, но наверняка еще живая. И летом сюда съезжаются туристы из тех, кто желает отдохнуть на природе, чтобы недорого и активно.

В спортзале пахнет застоялой водой и тленом.

Синий пол с полустертой разметкой. Пара баскетбольных колец на щитах. Маты громоздятся в углу. Длинные лавки. Лыжи, из тех, дешевых, которые с трудом выдерживают и один сезон. Лыжи похожи на кости чудовищного зверя, длинные, тонкие, ободранные.

– Садитесь, – любезно предложила Настасья, ткнув пистолетом в сторону матов. – Поговорим, раз уж вам того хочется.

– Надо же, какое понимание! – Далматов восхитился почти искренне. – А я уж начал беспокоиться, что просто в расход пустите…

– Пустим. Не сейчас.

– Выговориться охота.

– Узнать, куда ты ее игрушку дел. – Она качнула пистолетом в сторону Варвары, которая держалась с видом на редкость независимым, будто и не касалось ее вовсе все то, что происходило и вот-вот произойдет.

– Сломал. – Далматов покаянно опустил голову. – Знаете, с детства у меня эта беда. Чуть что в руки попадет, как раз и ломается…

– Лжешь.

Шаг вперед. И она рядом, смотрит глаза в глаза, и собственные ее – совершенно безумны. И от взгляда бы отвернуться, но тогда разорвется невидимая связь. Эта связь, быть может, существует исключительно в воображении Саломеи, и она вряд ли помешает убить, но…

– Повторяю вопрос. – Настасья толкнула Саломею и велела: – Сядь, говорю. Не вынуждай меня выстрелить раньше времени.

Маты были мокрыми.

Грязными.

И вонь источали непередаваемую.

– Да я серьезно…

Пощечина. Резкая. Хлесткая. И голова Далматова запрокидывается. Он выглядит почти жалко с лопнувшей губой, с красной щекой, с которой не скоро сойдет след ладони.

– С меня станется зубы выбить, – говорит Настасья.

А ей ведь в удовольствие.

И повод нужен.

– Видишь ли, деточка… – Далматов не выглядит огорченным, но на маты садится, рядом, подпирая Саломею плечом, точно пытаясь сказать, что все-то у него под контролем.

Лжец.

И кровь бы вытереть, но нельзя.

Не время.

– …Твоя игрушка оказалась с секретом. Сам паучок – безделица, поздняя работа. Полагаю, медальон желали спрятать, уж не знаю, за какой надобностью еще было так его уродовать. И гравировку стерли…

– Где он? – удивленной Настасья не выглядела.

Знала?

Вполне вероятно. И тогда… тогда, получается, что игрушка эта изначально принадлежала не ей.

– Здесь. – Далматов поднял скованные руки, коснулся груди. – С собой взял. Решил, авось пригодится.

– Пригодится, – кивнула Настасья. – Зачем вы полезли в это дело?

– Мы? – Далматов удивился. – Деточка, это вы полезли к нам. Варенька вот пожелала познакомиться с моей невестой. А меня, знаешь ли, весьма и весьма нервируют внезапные приступы родственной любви. И потом это ее навязчивое стремление забраться ко мне в постель. Я, конечно, нечеловечески притягателен, но…

– Он меня достал! – Варвара вскинула подбородок. – Я его ненавижу!

– Ложь, – ответил Далматов. – Не умеешь ты ненавидеть. Как и любить, разве что себя… и вообще ты, деточка моя, пустышка, которую используют. А использовав, вышвырнут.

– Заткнись. – Короткий пинок пришелся по ноге, и Далматов поморщился, заметив:

– Нехорошо пинаться… ты нам разговор обещала. Вот давай и поговорим. Вы же не спешите, верно?

– А если…

– Они не спешат. – Саломея точно знала, что на этой базе и Варвара, и Настасья останутся до утра.

Так надо.

Части плана, который обеспечит алиби. И ожидание им непривычно, злит обеих, только Варвара еще и боится, потому что ей не приходилось убивать.

– Не спешите, – подхватил Далматов. – Просто чудесно, нет? Нет… итак, с чего начнем? Жили-были две девочки… один дом, один двор. Они не могли не познакомиться, пусть и разделяли их несколько лет. Конечно, в детстве несколько лет – это много, но у девочек был замечательный объединяющий фактор… общая проблема. Общие проблемы, рыжая, чтоб ты знала, обладают удивительным свойством сближать людей.

Настасья отступила на шаг.

– Знаешь, если я вдруг выстрелю, то никто не услышит.

– Возможно. – Далматова угроза нисколько не испугала. – Но с другой стороны, вам придется возиться с трупом, а это грязно и неприятно… и вообще, наследите больше, чем надо. Твой отец расстроится… ты же не хочешь расстраивать отца, Настасья?