Андрей Бинев - Завтрак палача

Ева на этот раз кивнула. Она действительно рекомендовала доктора Тьо, старого знакомого пана Кремера, с которым они однажды из-за чего-то поссорились, но все же сумели сохранить партнерские отношения.

В туристическом бизнесе вообще очень трудно приобрести и сохранить партнера. Я это знаю, потому что лет восемь назад сам попробовал заняться этим делом. Партнеры подводили так часто и так по-крупному, что я не продвинулся ни на йоту в этом «веселом» деле. Более того, задолжал одному банку и вынужден был продать все, что у меня тогда было, чтобы не вздрагивать от каждого звонка или стука в дверь. Я поклялся больше никогда не встревать в эту индустрию. Так что партнер — это, пожалуй, самое важное.

Доктор Ге Тьо из Шанхая был тем не менее надежным партнером, хоть и плохим другом. Но партнер никогда не бывает другом. Другом может быть только тот, с кем у тебя нет расчетов. Дружба и прагматизм всегда находятся в непримиримом противоречии друг с другом.

Доктор Тьо сыграл в жизни Евы Пиекносской, по существу, роковую роль. Судьба чуть было не передала ее сначала в порочные руки пана Радецкого, а потом — его первой супруги, опытнейшей великосветской интриганки пани Эльжбеты Зайончковской. Поэтому важно понять, кто такой этот Ге Тьо.

Он взял фамилию матери-китаянки из семьи ученых-историков, пострадавших во время «культурной революции». Отец же его был греком, родом с Крита, долгие годы занимался археологическими раскопками в Сиане [17] Сиань — древнейший город в Китае, административный центр провинции Шэньси. . Поговаривали, что именно он первым предположил, что где-то в этих местах спрятана та самая знаменитая терракотовая армия, о которой из поколения в поколение передавались легенды. Но он так и не смог закончить свои исследования, потому что как раз незадолго до открытия той глиняной армии, в семьдесят четвертом году, был выслан из Поднебесной обратно в Грецию как шпион империализма. И это, несмотря на то что всю жизнь придерживался крайне левых взглядов и даже в свое время имел на родине крупные неприятности из-за этого.

Его незаконнорожденного сына, которому на момент высылки отца было всего двенадцать лет, родители назвали Гермесом. Оформить брак с китаянкой власти не позволили. Поэтому мальчишке дали фамилию матери — Тьо, а имя сократили до короткого звука — Ге. Он так и жил, называясь Ге Тьо.

Вскоре ученый грек умер — угорел во время пожара в своем доме в критском городке Aghios Nikolaos [18] Город, расположенный в восточной части острова Крит — Лассити, административный центр области. . Приблизительно в то же время в Шанхае от воспаления легких скончалась мать Ге Тьо. Мальчишка остался на попечении дядьки по линии матери, ходил в школу, занимался английским, греческим и польским языками, а также мечтал последовать делу китайской и греческой родни, то есть заняться археологией и историей.

Преподавал ему языки бывший польский ксендз, осевший в Китае во время долгого правления великого кормчего Мао Цзэдуна. Бывший ксендз работал учителем рисования в школе, куда ходил маленький Ге.

Он не сумел научить Ге прилично рисовать (этот дар не был дан ребенку), зато обучил трем языкам, которые сам знал блестяще, — английскому, греческому и родному польскому. Но ксендза в конце концов уличили в склонности к педофилии и арестовали. Возможно, что-то такое и было, потому что Ге очень изменился в период своего созревания, став особенно чувственным, даже женственным, но в то же время и необыкновенно скрытным.

Во время расследования, которое проводила шанхайская прокуратура, в личных записях ксендза нашли сочинение, написанное изящной рукой Ге, об «этической зависимости древнегреческих и древнекитайских культур от интимной эстетики китайского изобразительного искусства и европейской античной скульптуры». Ксендза казнили, а Ге отдали на воспитание в специальный интернат для испорченных подростков.

Его призвали на службу в народно-освободительную армию Китая, но там у него обнаружилось серьезное заболевание глаз, якобы грозящее полной слепотой. Его уволили и вернули в Шанхай.

Каким-то образом — видимо, с помощью родни, когда-то давшей деру в США (как я в свое время из Бразилии), он приехал в Нью-Йорк и устроился работать секретарем к владельцу сети китайских ресторанов, известному своими симпатиями к юным гомосексуалистам. Единственным напоминанием об «опасной болезни глаз» стали очки против близорукости, которые не только не портили внешности юноши, но и даже по-своему украшали его. Видимо, в Китайской народно-освободительной армии среди военных врачей тоже были люди, симпатизировавшие юному солдату, похожему на очаровательную девчушку.

Ге действительно внешне напоминал изящную девушку, сочетавшую в себе оригинальные черты азиатской и южно-европейской крови. Представляю, какое это производило впечатление на не подготовленных к подобной экзотике некоторых добропорядочных американцев!

Молодого утонченного красавца, полукитайца-полугрека, приметил один из постоянных посетителей сети китайских ресторанов преподаватель Массачусетского технологического института доктор Джереми Крайст, который тогда часто приезжал в Нью-Йорк в свою квартиру в Манхэттене. Он и рекомендовал молодому человеку поступить на факультет здравоохранения, где вел курс по одному из необычных направлений в фармацевтике, а именно — по истории и процессу возникновения народных медицинских средств исцеления. Этого Крайста студенты в Кембридже прозвали Гей-Парацельсом, несмотря на то что он был женат и даже имел двух взрослых дочерей.

Доктор Гей-Парацельс быстро сумел убедить Ге Тьо, что его редкая научная специальность сочетает в себе основы различных искусств, древних философий, археологии, истории и, разумеется, химии, биологии и медицины. Он предложил молодому очаровательному красавцу поездить с ним на раскопки, где еще можно было найти следы классического древнего аптекарского ремесла и даже обнаружить неизвестные рецепты на полуистлевших документах средневекового периода.

Молодой человек очень обрадовался такому предложению, потому что первым же местом, куда его позвал на период летних каникул доктор Крайст, была родина отца — Крит.

Что там было дальше, я точно не знаю, но Ге Тьо как будто очень успешно окончил полный курс и уехал обратно в Шанхай. Там он почему-то не стал заниматься исследованиями по своей новой специальности, а организовал туристическую компанию, отправляющую любознательных китайцев в США и Европу.

Одно время власти к нему относились с недоверием — подозревали чуть ли не в шпионаже. Думаю, не без оснований, потому что доктор Крайст, его учитель и куратор в Кембридже, когда-то действительно служил в Лэнгли и даже воевал в составе одного секретного подразделения во Вьетнаме. Он тогда был известен лишь очень узкому кругу как специалист по вьетнамскому (одному из редчайших диалектов) и китайскому (тоже какой-то особенный диалект) языкам. Словом, был человеком с особенным набором знаний и необычной биографией. Так что подозрения китайской контрразведки в отношении его близкого друга и способного ученика Ге Тьо произрастали не на пустом месте.