Сидни Шелдон - Оборотная сторона полуночи

– Они уехали, – сказал он.

Его подручные бросились в подъезд и позвонили консьержу. Дверь отворилась, и перед ними предстал до смерти напуганный старик. Они затолкали консьержа в его крохотную квартирку.

– Где фрейлейн Пейдж? – резко спросил полковник Мюллер.

Консьерж в ужасе уставился на него.

– Она… она ушла, – ответил старик.

– Это я и без тебя знаю, старый дурак! Куда?!

Консьерж беспомощно затряс головой.

– Не имею представления, месье. Я видел только, что она уехала с офицером.

– Она не сказала, где ее можно найти?

– Н-нет, месье. Мадемуазель Пейдж никогда не говорит мне о таких вещах.

Полковник Мюллер свирепо посмотрел на старика и повернулся к нему спиной.

– Они не могли далеко уехать, – сказал Мюллер своим подручным. – Немедленно свяжитесь со всеми заставами. Сообщите им, что я приказал задержать машину генерала Шайдера. Как только они это сделают, пусть немедленно позвонят мне!

Военные не разъезжали по Парижу в такое время, а потому на улицах почти не было транспорта. Машина Шайдера свернула на Западное шоссе, проходящее через Версаль. Понадобилось всего двадцать пять минут, чтобы добраться до пересечения магистралей, откуда расходятся пути на Виши, Гавр и Лазурный берег.

Ноэлли казалось, что свершилось чудо и им удастся выбраться из Парижа, ни разу не нарвавшись на заставу. Ей следовало бы знать, что даже немцы с их хваленой деловитостью не в состоянии контролировать все ведущие из города дороги. Только она подумала об этом, как из темноты показалось дорожное заграждение. На шоссе замигали яркие красные огни. За ними поперек дороги стоял немецкий военный грузовик. Ноэлли увидела на обочине шестерых немецких солдат и две французские полицейские машины. Лейтенант вермахта поднял руку, и лимузин Шайдера остановился. Лейтенант подошел к водителю.

– Выйдите из машины и предъявите документы!

Генерал Шайдер опустил боковое стекло и с раздражением обратился к проверяющему:

– Я – генерал Шайдер. Что здесь, черт возьми, происходит?

Лейтенант вытянулся по швам.

– Прошу прощения, генерал. Я не знал, что это ваша машина.

Генерал бросил взгляд на заграждение.

– Что случилось?

– Господин генерал, мы получили приказ проверять все машины, выезжающие из Парижа. Все дороги из города перекрыты.

Генерал повернулся к Ноэлли.

– Проклятое гестапо! Извините, дорогая.

Ноэлли почувствовала, что побледнела как мел, и была рада, что в машине темно. Тем не менее она взяла себя в руки и спокойно сказала:

– Ничего страшного.

Ноэлли думала о грузе, лежащем в багажнике. Если ее план удался, то этим грузом должен быть Исраэль Кац, и через секунду его заберут. А вместе с ним и ее.

Лейтенант повернулся к шоферу.

– Прошу вас открыть багажник.

– Там только багаж, – запротестовал капитан. – Я сам все туда укладывал.

– Прошу прощения, капитан. Я выполняю приказ. Все автомобили из Парижа подлежат обыску. Открывайте багажник.

Чертыхаясь себе под нос, водитель открыл дверцу и стал вылезать из машины. У Ноэлли лихорадочно заработал мозг. Нужно придумать что-то, чтобы не допустить обыска и при этом не вызвать подозрений. Водитель уже вышел из машины. Для раздумий не осталось времени. Ноэлли украдкой взглянула на генерала Шайдера. От злости он сощурил глаза и сжал губы. Она повернулась к нему и простодушно спросила:

– Нам тоже выходить, Ганс? Нас будут обыскивать?

Ноэлли видела, что он едва сдерживает гнев.

– Стойте! – голос генерала был подобен удару хлыста. – Садитесь обратно в машину! – приказал он шоферу.

Затем Шайдер повернулся к лейтенанту и в ярости заорал:

– Скажешь всем, кто отдает тебе приказы, что они не относятся к генералам германской армии! Я не подчиняюсь приказам лейтенантов. Немедленно пропустить мою машину!

Несчастный лейтенант растерянно смотрел в лицо разъяренному генералу. Вытянувшись по швам, он отрапортовал:

– Слушаюсь, генерал Шайдер, – и дал команду водителю грузовика, перекрывшего шоссе, очистить путь.

– Поехали! – приказал генерал Шайдер.

И лимузин быстро исчез в темноте.

Ноэлли слегка расслабилась и откинулась на спинку сиденья. Напряженность, сковавшая ее тело, постепенно стала спадать. Кризис миновал. Ей только хотелось выяснить, находится ли в багажнике Исраэль Кац. Жив ли он?

Генерал Шайдер повернулся к Ноэлли, и она почувствовала, что его гнев уже не столь силен. К генералу возвращалось спокойствие.

– Примите мои извинения, – произнес он утомленным тоном. – У этой войны есть свои странности. Иногда приходится напоминать гестапо, что войны ведутся войсками.

Ноэлли улыбнулась ему и взяла в руку его пальцы.

– А войска действуют под командованием генералов.

– Вот именно, – подтвердил он. – Войска действуют под командованием генералов. Я проучу полковника Мюллера.

Через десять минут после того, как машина Шайдера отъехала от заставы, раздался звонок из гестапо. Поступил приказ найти машину генерала.

– Она уже прошла заставу, – сообщил лейтенант и почувствовал, что его ждут большие неприятности.

Тут же на связь вышел полковник Мюллер.

– Давно?

– Десять минут назад.

– Вы обыскали машину?

Лейтенанта охватил ужас.

– Нет, господин полковник. Генерал не позволил мне…

– Дьявольщина! В каком направлении он поехал?

От волнения лейтенант стал глотать слюну. Потом он заговорил тоном обреченного человека.

– Точно не знаю, – ответил он. – Мы находимся на пересечении магистралей. Он мог поехать внутрь страны, в Руан, или к морю, в Гавр.

– Завтра в девять утра явитесь в штаб-квартиру гестапо. Зайдете в мой кабинет.

– Слушаюсь, господин полковник, – ответил лейтенант.

Разъяренный полковник Мюллер бросил трубку и обратился к паре своих подручных:

– Быстро в Гавр. Возьмите мою машину. Будем брать Таракана!

В Гавр вела извилистая дорога, протянувшаяся вдоль берега Сены среди живописных холмов и плодородных равнин. Была безоблачная, звездная ночь.

Удобно расположившись на заднем сиденье лимузина, Ноэлли и генерал мирно беседовали. Он рассказал ей о своей жене и детях, о том, как трудна семейная жизнь армейского офицера. Ноэлли посочувствовала ему и объяснила, что актрисам тоже несладко приходится. Вокруг них так много фальши. Оба понимали, что это всего лишь игра, и старались не затрагивать в разговоре своих сокровенных чувств и мыслей. Ноэлли каждый раз отдавала должное уму и интеллигентности сидящего рядом с ней мужчины. К тому же она сознавала, сколь опасно для нее участие в этой авантюре. Она знала, что Шайдер слишком умен, чтобы поверить в ее внезапное увлечение, и потому подозревает ее в корысти. Ноэлли рассчитывала только на то, что сумеет перехитрить его в затеянной игре. Генерал лишь мельком упомянул о войне, но она надолго запомнила его слова.