Сидни Шелдон - Оборотная сторона полуночи

За четверть часа до того как приглашенных позвали к столу, появился еще один гость. Он неуклюже пролез в дверь, и стоило Ноэлли увидеть его, как она поняла, что ее проблема практически решена. Ноэлли подошла к хозяйке и попросила ее:

– Дорогая, будьте моей благодетельницей и посадите меня рядом с Альбером Элле.

Альбер Элле был крупнейшим французским драматургом. Ему пошел седьмой десяток. Он выделялся копной седых волос, огромной фигурой с широкими покатыми плечами и медвежьей походкой. Для француза он обладал слишком высоким ростом. Однако и без этого он привлекал всеобщее внимание своим необыкновенно безобразным лицом с зоркими зелеными глазами, которые ничего не оставляли без внимания. У Элле было чрезвычайно богатое воображение, и он написал более десятка пьес и киносценариев, имевших сногсшибательный успех. Он хотел, чтобы Ноэлли сыграла главную роль в его новой пьесе, и послал ей один из экземпляров рукописи. Сидя теперь за столом рядом с ним, Ноэлли сказала:

– Альбер, я только что прочла вашу пьесу, и она мне страшно понравилась.

Он просиял:

– Будете играть в ней?

Ноэлли дотронулась пальцами до его руки:

– Дорогой мой, если б я только могла. Арман уже утвердил меня на главную роль в другой пьесе.

Элле сначала нахмурился, а потом покорно вздохнул.

– Дьявольщина! Ну ладно, когда-нибудь мы поработаем вместе.

– Я бы с радостью, – заверила его Ноэлли. – Я люблю ваши пьесы. Меня всегда восхищает, как писатели придумывают интригу. Не могу понять, как вы это делаете.

Он пожал плечами.

– Точно так же, как вы играете на сцене. Ведь это наш хлеб, возможность зарабатывать на жизнь.

– Нет, – возразила Ноэлли. – Такая широта воображения для меня чудо. Уж я-то знаю. Я ведь сама немного пишу.

– Неужели? – вежливо поинтересовался он.

– Да, но я зашла в тупик.

Ноэлли глубоко вздохнула и обвела взглядом всех, кто сидел за столом. Гости увлеченно беседовали со своими соседями и не обращали на Ноэлли никакого внимания. Она наклонилась к Альберу Элле и стала говорить тише:

– У меня героиня пытается вывезти своего любовника из Парижа. Его ищут фашисты.

– Ага.

Огромный человек, сидящий рядом с ней, стал поигрывать вилкой для салата, отбивая ею дробь на своей тарелке. Потом он сказал:

– Очень просто. Оденьте его в немецкую военную форму, и пусть он пройдет прямо через заставу.

Ноэлли вздохнула и добавила:

– Тут есть одна сложность. Он ранен и не может ходить. Он потерял ногу.

Элле перестал отбивать дробь. Последовала долгая пауза, а затем он спросил:

– А как насчет баржи на Сене?

– Все баржи находятся под наблюдением.

– И все транспортные средства, покидающие Париж, обыскиваются?

– Да.

– Тогда надо устроить так, чтобы фашисты сами за вас все сделали.

– Каким образом?

– Ваша героиня, – поинтересовался он, не глядя на Ноэлли, – привлекательна?

– Да.

– Предположим, – раздумывал он вслух, – что ваша героиня подружится с немецким офицером. Желательно повыше чином. Такое возможно?

Ноэлли повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза, но он отвел их.

– Да.

– Тогда все в порядке. Пусть она встретится с офицером. Они поедут куда-нибудь за пределы Парижа на выходные дни, а героя можно спрятать в багажнике. Разумеется, офицер должен занимать достаточно высокое положение, чтобы никто не вздумал обыскивать его машину.

– Если багажник будет заперт, – спросила Ноэлли, – герой не задохнется?

Альбер Элле отхлебнул вина и погрузился в раздумье. Наконец он заявил:

– Необязательно.

Он поговорил с Ноэлли еще минут пять, стараясь, чтобы его не слышали окружающие, а когда кончил, пожелал ей удачи. При этом он по-прежнему избегал ее взгляда.

Ранним утром следующего дня Ноэлли позвонила генералу Шайдеру. Ее соединили сначала с адъютантом, а потом с секретаршей генерала.

– Простите, кто спрашивает генерала Шайдера?

– Ноэлли Пейдж.

Ей пришлось отвечать на этот вопрос уже в третий раз.

– Прошу прощения, но генерал сейчас на совещании. Его нельзя беспокоить.

Она колебалась.

– Могу я позвонить ему попозже?

– Он будет заседать весь день. Советую вам изложить свою просьбу в письме на имя генерала.

На секунду Ноэлли представила себе, что будет, если она последует совету секретарши, и иронически улыбнулась.

– Не беспокойтесь, – сказала она. – Просто передайте ему, что я звонила.

Через час у нее раздался телефонный звонок. На проводе был Ганс Шайдер.

– Простите меня, – извинился он. – Эта идиотка только сейчас сообщила мне о вас. Я бы распорядился, чтобы вас соединяли прямо со мной, но мне и в голову не приходило, что вы можете позвонить.

– Это мне надо извиниться, – успокоила его Ноэлли. – Я знаю, что вы очень занятой человек.

– Ничего страшного. Чем я могу вам помочь?

Ноэлли сделала паузу, чтобы выиграть время и тщательно подобрать слова.

– Помните, что вы говорили о нас двоих, когда мы ужинали вместе?

После короткого молчания он ответил:

– Да.

– Я много о вас думала, Ганс. Мне бы очень хотелось увидеться с вами.

– Тогда не согласитесь ли поужинать со мной сегодня вечером? – В голосе у него вдруг появился какой-то особый пыл.

– Только не в Париже, – ответила Ноэлли. – Если нам суждено быть вместе, пусть это случится подальше отсюда.

– Где? – спросил генерал Шайдер.

– Хорошо бы поужинать в каком-нибудь необычном месте. Вы слышали об Этрата?

– Нет.

– Это красивая деревенька в ста пятидесяти километрах от Парижа, недалеко от Гавра. Там есть старинная гостиница, где нам никто не помешает.

– Звучит великолепно, Ноэлли. Сейчас мне не так-то легко вырваться, – добавил он извиняющимся тоном. – У меня тут в самом разгаре одно дело…

– Я понимаю, – прервала его Ноэлли как можно холоднее. – Давайте встретимся как-нибудь в другой раз.

– Подождите! – Последовала долгая пауза. – Когда вы свободны?

– В субботу вечером после спектакля.

– Я все устрою, – согласился он. – Мы сможем слетать…

– А почему не на машине? – спросила Ноэлли. – Ведь так приятно прокатиться.

– Как пожелаете. Я буду ждать вас у театра в своем автомобиле.

Ноэлли мгновенно приняла решение.

– Мне придется вернуться домой, чтобы переодеться. Не могли бы вы подъехать прямо к моему дому?

– Ваше слово – закон, моя дорогая. Итак, до субботнего вечера.

Через пятнадцать минут Ноэлли переговорила с консьержем. Он выслушал ее и изо всех сил затряс головой, энергично протестуя против подобного плана.

– Нет, нет и нет! Я все передам нашему другу, мадемуазель, но он не согласится. Нужно быть круглым дураком, чтобы пойти на это! С таким же успехом он мог бы заявиться в гестапо и попросить там работу.