Алексей Макеев - Трое обреченных

— Здравствуйте! — кинулся Максимов ко второй двери, из которой образовался худощавый старец с трубкой.

— И вам не чахнуть, — хмыкнул курильщик. — Заблудились никак? Или бежите от кого?

— Да это не я бегу, дедушка, — кисло улыбнулся Максимов. — Вспомните, пожалуйста — женщина молодая намедни вечером не пробегала?

— А чего бы она тут бегала? — насторожился дед. — Не стадион, чай.

— Неприятности у нее, — вздохнул Максимов. — Сестра моя сводная. Не успел я ее перехватить. Видел, как рванула между сараями, побежал в обход и «уронил»…

— Чего ты уронил? — не понял дед, а сыщик с досадою сообразил, что не всякий пенсионер обязан знать, как на жаргоне сыскарей звучит: потерять объект.

— Чего я только не уронил, — отмахнулся Максимов. — Не видели, значит?

— Не видел. — Дедок старательно окутал себя и собеседника прогорклым дымом и сделал вторую затяжку.

— Экая же девичья память у вас, папа! — воскликнул кто-то в сенях. Появилась девица с распущенными волосами. На широких ладонях гугукал завернутый в простыню младенец. — Здравствуйте, — приветствовала пришельца девица. — Не слушайте вы его, не помнит этот дед ни черта. Он и вас-то через полчаса забудет…

— Ты не очень-то дерзи, Шурка, — закряхтел дедок, — а то вот щас сыму тапок…

— Да ну вас, — фыркнула девица. — Силенок-то на одну затяжку осталось. Таракана не прихлопните. Была вчера женщина, точно — я как раз пеленки Антошкины вешала… Не свались она в колдобину, пробежала бы мимо, а там как раз улица Турбинная. Свалилась, значит, она в колдобину, сидит и плачет. Лохматая такая, испачканная… Подошла я к ней — она совсем в слезы. Напали, дескать, негодяи, изнасиловать хотели, насилу убежала… Пойдем, говорю я ей, в дом, передохнешь. А она и спрашивает: а у вас, мол, выход запасной есть? А как же, говорю — аккурат в огород…

— И что? — нездорово возбудился Максимов.

— А ничего, — блеснула веснушками молодуха. — Посидела молчком, как могла, почистилась, водички попила и почапала — в огород. Еще спросила — а где тут, дескать, жилье можно снять?

Максимов напрягся.

— А вы?

— А у нас-то негде, — пожала плечами молодая мама. — Сами четверо на одних полатях спим. А у соседей вообще прорва… Гостиница тут недалеко в городе, говорю я ей, — «Орбита» называется. Остановок шесть на автобусе. Клоповник, но зато цены низкие.

— А вы откуда знаете? — удивился Максимов.

— Обижаете, мил человек, — обиделась девица. — Не век же я в этих трущобах живу. Общага у меня была на Плехановке, работа на «Северянке». Потом фабрику закрыли, из общежития вытурили, пришлось вот свекрушка любимого потеснить… А в гостинице «Орбита» у нас частенько командировочные селились — оттого и знаю. Я и парням, что час назад приходили, то же самое сказала…

— Стоп! — Куда-то в пятки с треском ухнуло сердце. — Каким еще парням?

— Ты чего, Валюха? — равнодушно затянулся дед. — Каким еще парням?

— Да вы хоть как не помните, папа… — Молодуха перехватила младенца и начала корчить ему рожицы. — Ух, ты, солнышко мое… Приходи-или тут недавно добренькие дя-яденьки, верно? Рассказали, что они из полиции, и все спрашивали, спрашивали… Один такой маленький, щупленький, говорить почти не умеет… А другой — разговорчивый, ласковый, под халат мне все заглядывал — на этого похож, как его… — девица вопросительно уставилась на Максимова. — На Дукалиса из «Ментов» — точно!..

«С чем вас и поздравляем», — холодея, подумал Максимов.

Не стоит описывать его отчаяние. Не маленький, не хлюпик, прекрасно понимал, что бывают и проигрыши. Эра невезения, заслужил. И не убиваться надо, а делать что-то. Другие не сделают. Оставалась, по крайней мере, слабая надежда, что беглянка не отправилась в гостиницу.

От невнятного бесцельного хождения, сильно смахивающего на тыканье мокрым носом в разные углы, он перешел к поиску «точечному». Не впервые. Три кита нормального уголовного дела: сбор информации, анализ информации, использование информации.

С сотового телефона, через «справочное» в мобильном Интернете, он дозвонился до гостиницы «Орбита». Время пока еще рабочее, но на диалог с представителями администрации можно было не рассчитывать. Отозвался хамоватый портье.

— Уголовный розыск, капитан Нахрапов, — сухо представился Максимов. — Скажи-ка мне, любезный, в каком номере проживает некая Запольская Лидия и проживает ли вообще. Худая высокая женщина с русыми волосами. Одета в серое. Да поживее давай.

Развязный тон подействовал. Портье удалился за книгой регистрации. Через три минуты выяснилось, что некая такая-то в гостинице «Орбита» не проживает, но на втором этаже, в номере 203 имеется некая Лидия Запашная, по экстерьеру — просто копия описанной женщины.

— И вселяясь, она, конечно, показала документ, заполнила карточку постояльца, — саркастически подметил Максимов. У портье хватило ума не врать открытым текстом. Понимая, что запросто отроет себе яму, он помялся и тихо сообщил, что понятия не имеет, поскольку вселялась упомянутая мадам в чужую смену, а произойди это при нем, он такого безобразия бы не допустил.

— Хорошо, мы разберемся, — пообещал Максимов. — Надеюсь, вы понимаете, что никто не должен знать об этом разговоре?

Портье рассыпался в уверениях.

Гостиница стала новой западней, и только умение ориентироваться в неприятностях спасло его от провала. В черных жутковатых очках, с папочкой «деловой» конфигурации (весь этот камуфляж он приобрел в каком-то ларьке, где «любой товар — по сто рублей»), он без проблем вошел в гостиницу. Портье беседовал с двумя субъектами. На вошедшего внимания не обратили. Многие тут шляются. Максимов также не стал интересоваться данной компанией, хотя, вглядись он внимательнее в лица посетителей, мог бы сделать выводы. Но он имел слишком занятой вид, чтобы рыскать глазами по каким-то субъектам. На втором этаже был недлинный коридор с традиционным фикусом. Счет номеров шел слева, от головы состава. Туда Максимов и свернул. Размеренной походкой двинулся вдоль обшарпанных стен. И вдруг почуял холодок в позвоночнике — в конце коридора, у второй от фикуса двери стояли люди… Правая сторона нечетная, предпоследняя дверь — 203-й номер!

На него уже таращились. Два хмурых мужика с сигаретами в зубах мялись у порога. Поворачивать нельзя — догонят. Как мгновенное кино, пронеслись двое у стойки портье, черная «десятка», чуть не въехавшая на крыльцо…

Опоздал?

Он не сбавил шага. Любое неверное движение могли расценить превратно (хотя и правильно). Твердой походкой он прошел мимо курильщиков — парни выставились на него, как будто он щеголял в фате и ластах — и постучал в 201-й номер. С тем же успехом он мог постучать в 202-й — напротив, но что бы это изменило?