Наталья Солнцева - Шулер с бубновым тузом

— Ловко.

— Мама не виновата. Она не хотела, чтобы я… всю жизнь прозябала в нищете.

— При том, что у тебя не все в порядке с головой, я понимаю ее опасения.

Анна-Жанна угрюмо молчала.

— Откуда ты узнала про Коновалова?

— Джо сказал. Его отец тоже любил выпить, они с Коноваловым заваливались к моей матери, та накрывала стол, а потом Коновалов оставался, а собутыльника выпроваживали домой.

— Если бы я мог тебе поверить! — покачал головой Крапивин. — Увы, ты лишила меня иллюзий. Твои речи пропитаны ложью. Посмотри сюда! — воскликнул он, подошел к картине и ткнул в нее пальцем. — Что это, по-твоему? Семейная реликвия? Которая досталась тебе от бабушки? Да?

Молодая женщина сжалась и не поднимала глаз. Ее губы дрожали.

Николаю казалось, что он и есть — третий игрок на этом дьявольском полотне: сидящий по правую сторону молодой человек в шляпе с пером, которого дурачат шулер и дама в жемчугах. Уж больно она смахивает на Жанну, особенно нижней частью лица.

— Смотри сюда! — прикрикнул на нее Крапивин. — Зачем ты всюду таскаешь за собой эту мазню? Зачем ты убила Джо? Зачем ты убила Томашина? Что они тебе сделали?

— Я не убивала…

Он не выдержал, схватил ее за плечи, поднял, встряхнул и… с силой прижал к себе, повторяя:

— Ну зачем, Жанна… зачем?.. Ты погубила себя! Погубила меня… Мы погибли! Погибли!..

Ее сердце часто забилось, тело обмякло. Крапивин зажегся, он перестал владеть собой. Его больше не сдерживали узы родства. Его ничто не сдерживало. Он скользнул губами по ее шее, рванул поясок халата. Жанна не сопротивлялась. Ей хотелось забыться, хоть на миг вырваться из своей внутренней темницы, отрешиться от своего вечного страха…

Она позволила Крапивину уложить себя на кровать, раздеть и увидеть воспаленный шрам пониже левой ключицы. Этот шрам подействовал на него отрезвляюще.

— О, черт! Че-е-е-ерт! — процедил он и рывком перекатился на бок.

Его грудь вздымалась, как кузнечные мехи, на коже выступила любовная влага. Жанна лежала на спине, тяжело дыша, и не торопилась прикрыть свою наготу. Огненные кудри нимбом окружали ее бледное от страсти лицо. Маленькая грудь с розовыми, как у девочки, сосками казалась нежной и нетронутой.

«Неужели, по этой груди шарил заскорузлыми пальцами Ковбой Джо? — подумал Нико и стиснул зубы. — Неужели он раз за разом срывал этот дикий и робкий цветок?»

«Не поддавайся ее чарам, дружище! — встрепенулся его двойник. — Она женщина, а все женщины — лживы и порочны. Вспомни коварную Миледи, ремесло которой — обольщать мужчин и подчинять их себе!»

— Миледи, — прошептал Крапивин, и сцены из знаменитого романа всплыли в его уме. — Миледи…

— О чем ты?

Жанна приподнялась, оперлась на локоть и смотрела на него синим, как утреннее небо, взглядом. Он утонул в этой пронзительной синеве… и снова потянулся рукой к ее груди. Жанна вздрагивала, как будто прикосновения обжигали ее. Сознание Нико помутилось, потонуло в пучине блаженства…

Он очнулся в темноте, когда на небо взошла луна. Серебряный свет обливал тело спящей рядом женщины, едва прикрытое скомканной простыней. Нико чуть не всплакнул от умиления, глядя на ее тонкую изящную руку, на струящиеся по плечам волосы. Он хотел поправить подушку под ее головой и… наткнулся пальцами на что-то острое.

Нож! Здоровенное лезвие блеснуло в лучах ночного светила. Жанна, тихо посапывая, шевельнулась во сне.

«Проснись она раньше, ты бы уже не дышал, — мрачно констатировал второй Нико. — Она собралась убить тебя после утомительных ласк, но вы оба провалились в забытье. Это спасло твою жизнь, парень. Благодари Бога за свою любовную прыть. Ты с лихвой утолил сексуальную жажду Жанны и получил отсрочку. Но во второй раз тебе так не повезет!»

— Убить ее, что ли?

Крапивин держал в руке нож. Лунный отсвет на стальном лезвии гипнотизировал его. Он приставил острие к горлу женщины, опустил ниже, к нежной яремной ямке на ее шее. Одно движение, и она захрипит, захлебываясь собственной кровью.

Жанна беспокойно зашевелилась, и Нико опомнился, убрал нож подальше. Он все еще чувствовал горький вкус ее губ на своих устах, все еще ощущал ее жаркое дыхание в момент экстаза. Она оказалась горячее и безрассуднее, чем он мог предположить.

Неужели с той же яростной страстью, с той же истомой она отдавалась Джо? Эта мысль исторгла из груди Крапивина тоскливый стон, которой разбудил Жанну.

Она открыла глаза. Было видно, что она не понимает, где находится. Прошла минута, прежде чем она повернула голову и тихо вымолвила на французский манер:

— Николя…

Крапивин вздрогнул и принялся жадно целовать ее приоткрытые губы, приговаривая по-французски:

— Зачем, Жанна?.. Зачем?..

Она задыхалась в его тесных объятиях. Луна ревниво наблюдала через окно за этой любовной борьбой. Мужчина опять оказался победителем. Они всегда побеждают! Но цена этих побед высока…

Когда бешеный стук сердца немного утих, Нико повернулся к Жанне. Ее грудь белела в лунном свете, губы были сжаты.

— Ты хотела убить меня? — просто спросил он. — За что? Объясни…

Она помотала головой, разбрасывая по подушке рыжие локоны.

— Ты не поймешь…

— А ты попробуй!

Жанна забросила ногу на ногу и отвернулась. Ее плечи и коленки светились в темноте, словно выточенные из лунного камня. Крапивин подавил новый прилив желания, поражаясь своей ненасытности. Может, он в самом деле псих? Рядом с Жанной он теряет голову, становится невменяемым. Его не останавливает даже мысль о том, что она способна зарезать его, как жертвенного барана. Ведь эта жертва будет принесена на алтарь любви…

«Ты тронулся умом, парень! — осадил его внутренний двойник. — Глория была права. Ты болен, Нико! За то, что барышня пару раз раздвинула перед тобой ноги, готов стать бараном, из которого она сделает шашлык себе на обед? Может, тебе жить надоело? И ты ищешь способ отправиться в мир иной? А как же я? Ты у меня спросил?»

Жанна, объятая лунной дымкой, казалась Крапивину божеством, алчущим кровавого подношения. Ей мало двух жертв, и она жаждет третьей. Но при всем том она казалась такой милой, такой беззащитной и прелестной, что у него заныло сердце.

— Вся беда в том… — вырвалось у нее. — В том, что…

Она замолчала и облизнула темные губы.

— Что?.. Что… — нетерпеливо прошептал Николай. — Говори же…

— Вся беда в том… что он… узнал меня…

— Узнал? Кто?.. Джо?.. Томашин?..

— Валицкий…

Однажды вечером, напившись шампанского, гостья графини де Гаше, — госпожа Бирх, — проговорилась:

— Знаете ли, милочка, кто заинтересовался вашею особой? Наш фантастический граф Валицкий! Будь вы помоложе, я бы решила, что вы ему приглянулись. Валицкий — убежденный холостяк, хотя дамы без ума от него.