Наталья Солнцева - Шулер с бубновым тузом

— Не слышала о таком, — насторожилась графиня.

Ей было что скрывать, и она рассчитывала затеряться в российских снегах. Однако и тут не спрячешься. О ком она не ожидала услышать, так это о Валицком. Хотя, быть может, это просто однофамилец того Валицкого?

Де Гаше желала бы заблуждаться, но гостья развеяла ее надежды.

— Граф рассказывал о своей дружбе с мадам Полиньяк, любимой наперсницей покойной королевы Марии-Антуанетты, — сообщила она. — И намекал на услуги, оказанные им королевскому дому Франции.

— Что же это за услуги?

— Валицкий не вмешивается в политику, но в душе он аристократ и монархист! — с пафосом воскликнула госпожа Бирх. — После революции Бурбоны переживали не лучшие времена, а граф, вероятно, ссужал их деньгами. Он ненавидит революционеров!

Англичанка Бирх, придворная дама из свиты русской императрицы, никогда не болтала лишнего. Уж если она заговорила о Валицком, надо полагать, на то была причина. Не сам ли граф поручил ей «прощупать почву»?

В Париже, когда разразился скандал с ожерельем, Валицкий прислал к Жанне нарочного с предложением купить у нее камни. У нее хватило ума отвергнуть сие дерзкое предложение.

«Откуда у меня бриллианты? — в изумлении заявила она посыльному. — Я передала ожерелье приближенному королевы!»

Тогда она еще находилась на свободе и ждала известия от человека, который предал ее. Посулил большие деньги, а сам как в воду канул. Если бы не он, Жанна вовремя покинула бы Францию и не подверглась унизительному наказанию. Она вытащила для него каштаны из огня, а он не явился за ними.

— Жестоко же он обманул меня… — прошептала Гаше.

— Валицкий? — удивилась госпожа Бирх.

— Ах, нет, нет! — поспешила успокоить ее хозяйка.

— Граф Валицкий человек чести и приятнейший кавалер, — с придыханием вымолвила англичанка. — Никому неизвестно, где он провел несколько лет своей жизни. Одно неоспоримо: он был беден и не брезговал играть в самых мрачных притонах, а потом вдруг появился в обществе блестящим и купающимся в роскоши господином. Злые языки истратили много яду по сему поводу. Только предъявить им нечего! Сам Валицкий молчит, и это молчание дает пищу для всевозможных измышлений. Говорят, в его судьбе приняли участие некий венгерский князь, имеющий склонность к посещению злачных мест. Там он подружился с Валицким и представил его Марии-Антуанетте. Валицкому доводилось быть партнером королевы за карточным столом… разумеется, он галантно проигрывал Ее Величеству. А нынче любой петербургский сановник не прочь сыграть с ним партию. Весь высший свет навещает Валицкого! Его обеды славятся во всей Европе…

Госпожа Бирх щебетала и щебетала. Графиня де Гаше слушала ее, хмурясь и поджав губы. Неужели, ей снова придется бежать? Кто бы мог подумать, что в туманном Петербурге ее подстерегает встреча с призраком прошлого.

Михаил Валицкий! Парижские франты и прожигатели жизни привили ему страсть к бриллиантам, которая соперничала в нем со страстью к азартным играм. Он занялся приобретением и сбытом драгоценных камней. Валицкий водился с крупными ювелирами и собрал великолепную коллекцию редкостей. Торговля считалась в кругу аристократии презираемым промыслом, и граф вел ее подпольно, не афишируя своего увлечения.

После падения Бурбонов королевские драгоценности пошли по рукам. Граф открыто хвалился своими позолоченными табакерками, которые принадлежали поверженному Людовику, и не смущался кривотолками по сему поводу. Мог ли он упустить ожерелье, наделавшее столько шуму? Погоня за бриллиантами стала для него игрой. А проигрывать он не привык.

Жанна вспомнила, как в Лондоне, сидя в захудалой гостинице, она случайно приметила под окном странного господина. Он скрывал лицо под шляпой и неторопливо прохаживался по противоположной стороне улицы. Стук его трости по булыжникам мостовой вызвал у беглянки тихую истерику.

«Кончится это когда-нибудь или нет? — в отчаянии стенала она. — Смогу ли я хоть где-нибудь чувствовать себя свободной?»

Тогда-то у нее и зародилась идея «покончить жизнь самоубийством». Только смерть оставит всех ее преследователей с носом. Только переход в мир иной позволит ей обрести вожделенный покой. На том свете она сможет, наконец, перевести дух. Туда не дотянутся ни хитрые иезуиты, ни мстительные роялисты [12] Роялисты — здесь сторонники королевской власти во Франции, которые жаждали расправиться с Жанной де Ламотт, считая ее виновной в свержении монархии. , ни вездесущие агенты тайной полиции, ни прочие заинтересованные лица.

Жанна взяла грех на душу, заманила к себе в номер модистку из ближайшего шляпного магазина и вытолкнула ее в окно. До сих пор бессонными ночами ей мерещились полные ужаса глаза обреченной женщины и звучал в ушах ее крик. Модистка смахивала на Жанну волосами и фигурой, а накануне убийства она подарила бедняжке свое платье.

Никто не усомнился, что из окна гостиницы выпала доведенная до безумия безысходностью и безденежьем графиня де Ламотт. Нашлись и свидетели трагического происшествия.

Между тем Жанна покинула Лондон и скиталась из города в город, из деревни в деревню, нигде подолгу не задерживаясь. Она называлась разными именами и вела замкнутый образ жизни. Временами на нее накатывала черная меланхолия, и она искала спасения в молитвах, которые не могли утешить ее.

Время от времени Жанна задумывалась, кто тот неизвестный, протянувший ей руку помощи и устроивший побег из тюрьмы. Если бы не он, гнить бы ей до скончания века в темной каменной клетушке с осклизлыми стенами и ледяным полом, где по углам возятся крысы, а постелью служит вонючий тюфяк, набитый соломой.

«Кто же вытащил меня оттуда? — гадала она, перебирая в памяти бывших любовников и влиятельных знакомцев. — Кто снабдил деньгами на первый случай и обеспечил пересечение границы? Почему не открылся и ничего не потребовал взамен?»

Осенний Петербург чем-то напоминал ей Лондон: серая Нева казалась грязной Темзой, а густой туман делал улицы безликими и унылыми.

— …купил себе дом на Большой Морской, на углу Почтамтского переулка, — донесся до нее голос госпожи Бирх. — И обставил с подобающим великолепием. А обеды Валицкий дает такие, каких вы, милочка, и в Париже не пробовали. У графа приборы золотые, а в черенки ножей и вилок вставлены драгоценные каменья. Кстати, всему городу известен его знаменитый сапфир…

— Чем же он знаменит? — пролепетала Гаше.