Дарья Калинина - На стрелку с ангелами

– Так ты знаешь, кто убил твою мать? – ахнули подруги.

– Догадался. Отец и дядя, да и Тильда, если честно, всегда держали меня за дурачка. Не знаю, может быть, так оно и есть, только я таковым себя не считаю. Но в том, что они считают меня дураком, почти что дауном, есть и своя положительная сторона. При мне они частенько говорили о своих делах. Так что кое-что я знаю.

И о том, что это отец убил маму, я тоже знаю.

Подруги смотрели на Родиона, широко раскрыв глаза. А ведь они тоже при первой их встрече сочли парня дурачком. Хотя у них тогда и промелькнула мысль, что Родион может быть не так прост, как кажется, но эта мысль потом спряталась за обилием новых впечатлений. Родион так и остался для сыщиц всего лишь недалеким братцем их Тильды, почти что неодушевленным предметом, неизменно существующим где-то на заднем фоне.

– И что же ты намерен теперь делать?

– Я очень любил маму. Отца я тоже люблю. Я понимаю, он не мог позволить маме сделать то, что она хотела. Не мог позволить ей разрушить орден. Отец и противного Вадима столько времени терпел, потому что тот пронюхал обо всем.

– Обо всем – это о чем? О чем знал Вадим?

– И о братстве, и о клинике отца, и о галерее тети Кло.

Последнее упоминание удивило подруг. При чем тут галерея этой взбалмошной особы? Торгует себе предметами искусства, какая от нее может быть польза братству?

– Ах, не о том вы думаете! – в отчаянии схватился за голову Родион. – Папа так страдает. Он убил маму! А он ее так любил.

– Ты с чего такие выводы сделал?

– Я слышал. Он сам сказал. Уверен, он убил также и Вадима.

– Вадим умер в следственном изоляторе. У него случился сердечный приступ.

– Это для отца и других братьев ерунда, – мрачно произнес Родион. – Вадима папа терпел только ради Тильды. Вадим ее и Энжи практически в заложницах держал. Только Тильда этого не понимала. Но как только она оказалась в руках папы, тот тут же расправился с Вадимом. Уверен, что это он!

Видя, что подруги ему не очень-то верят, Родион в отчаянии воскликнул:

– Вы еще всего не знаете! Ведь и эту магиню… получается, он тоже ее убил!

Кира покачала головой:

– Нет, не согласна. Магиня Василиса – жертва Вадима.

– Это вы не понимаете! – яростно возразил Родион. – Это отец заставил Вадима убить ее! Значит, папа все равно что убил и эту женщину тоже!

Девушки пребывали в сильнейшем замешательстве. До сих пор в своих предположениях они как-то обходили вниманием персону Иоанна Варфоломеевича. А теперь оказывается, что главный злодей – это он!

– Но зачем твой отец так поступил? Зачем было заставлять Вадима убивать Василису?

– Вадим провинился! Это из-за него мама узнала правду о том, чем занимается отец, из-за него поднялась вся эта кутерьма. Мама собралась бежать, пригрозила отцу и другим братьям разоблачением. И отец… отец ее убил. А потом он сказал, что Вадим должен окончательно устранить проблему. Мама перед смертью ходила советоваться к некоей магине Василисе, которую ей посоветовали родственники. Значит, мама могла рассказать этой магине про орден, про нашу ложу, и… и про все остальное тоже. Отец сказал, что Вадим должен убить магиню, чтобы не осталось посторонних свидетелей. Вадим это сделал.

Подруги переглянулись между собой. Происходящее стало напоминать им сцену абсурда.

– Но что это за тайна такая, за которую можно убить? – воскликнула Кира. – По-моему, существование того или иного ордена в наше время ни для кого не может быть тайной. Тамплиеры, розенкрейцеры и другие всегда были и есть.

– Да и их современные последователи тоже существуют. И их немало.

– Сейчас полно всевозможных организаций, партий и даже тех же тайных орденов.

– Ну, состояли твой отец и дядя в этом своем ордене, что с того? Каждый развлекается, как может. Это не противозаконно. Во всяком случае, не настолько противозаконно, чтобы убивать, желая сохранить эту тайну.

Увидев, как исказилось от неподдельного страдания лицо Родиона, Кира с тревогой добавила:

– Ведь они не делали ничего такого… опасного?

– Ох, я не должен вам этого говорить. Нет, не должен.

– Но почему? Ты ведь не можешь быть на стороне отца?

И так как Родион молчал, Кира встревожилась еще больше.

– Родька, не говори, что ты на стороне человека, который убил твою дорогую маму! Допустим, Василису ты не знал, Вадима не любил, но мама… мама у тебя была такая хорошая! И она так носилась с тобой все время.

Родион опустил голову. По его щекам текли слезы.

Наконец, он поднял к подругам голову и произнес:

– Но теперь-то мамы нет. Кто будет заботиться обо мне, если не мой папа?

Столько было в этой фразе откровенного эгоизма, трусости и низости, что все теплые чувства к Родиону, какие испытывали подруги, тут же выветрились. А уж когда в стекло машины постучали и знакомый голос Балтазара сухо произнес «Приехали!», чувства подруг к Родиону и вовсе изменились.

– Предатель! – прошипела ему в лицо Кира.

– Жалкий подлый трус! – добавила Леся. – Ничтожество!

Но Родион ни капельки не смутился. На подруг он даже и не смотрел. Его взгляд был прикован к лицу отца.

– Теперь ты доволен мной, папа?

– Да, сын.

– Теперь я достоин быть принятым в братство?

В глазах Родиона светилась самая искренняя надежда. Он был уверен, что отец оценит по достоинству то, как ловко он заманил девушек в западню и удерживал их в ней до подхода подкрепления.

– Меня примут теперь? Да?

Но Иоанн Варфоломеевич лишь коротко бросил в ответ:

– Посмотрим. Но твоя заслуга не останется незамеченной, это я тебе могу точно обещать.

Видимо, это было не совсем то, что ожидал услышать Родион. Потому что лицо его, до того светившееся надеждой и счастьем, моментально потускнело. Парень понял: той награды, которую он рассчитывал получить за свое предательство от отца, ему не дождаться.

И вот уже подруги вновь сидят в той же комнате, которую покинули не больше часа назад. На сей раз настроение у них было прескверное. Никакой надежды на спасение для них не было. Девушки чувствовали себя ужасно. Да и как могут чувствовать себя без вины виноватые, которым строгие судьи готовятся вынести смертный приговор.

– Какие мы с тобой все-таки дуры, – прошептала Леся на ухо Кире. – Ведь удрали из дома, могли же позвонить Васькину или ребятам. Нет, приспичило нам с этим папенькиным-маменькиным сынком связаться.

– Родион негодяй, – прошипела в ответ Кира. – Предатель!

– Нет, но ты слышала, что он сказал? Кто же о нем, маленьком, теперь заботиться будет? Надо быстренько забыть, что папочка убил мамочку, и под ножки ему подстелиться.

– Трус!

– Ничтожество!

– Жалкая личность.

Пользуясь тем, что Родион находился тут же в комнате, девушки громко сказали ему: