Ева Львова - Английское дело адвоката

– Посмотри, Агат, что за ерунду я подписал? – попросил кудрявый друг.

– Скажите, вы тоже адвокат? – возбужденно спросила рыжая, протягивая мне стопку бумаг и не переставая тараторить. – Я представляю группу женщин-юристов Великобритании, – говорила она, – мы собираемся предъявить иск магазинам, которые продают эротические мужские журналы. Иск будет предъявлен от лица их собственных сотрудников и посетителей магазинов. Мы подготовили открытое письмо к супермаркетам и газетным киоскам, вот, прочтите и подпишитесь!

Я приняла из ее рук листы и, просмотрев их, узнала, что демонстрация и продажа журналов с соблазнительными и откровенными фотографиями женщин на обложках представляют собой не что иное, как сексуальную провокацию или дискриминацию женщин, согласно Акту о равенстве две тысячи десятого года. Также в письме содержались призывы к ретейлерам прекратить продажу подобных журналов, иначе им грозит перспектива вполне реально применимых правовых мер. Письмо было подписано многими известными юридическими конторами, включая Matrix Chambers, где работает адвокатом Чери Блэр, супруга бывшего премьер-министра Великобритании Тони Блэра. Последней красовалась подпись Бориса, выступавшего как представитель адвокатской фирмы «Устинович и сыновья». Заметив, что я закончила читать, рыжая снова принялась болтать.

– Что она говорит? – лениво поинтересовался Джуниор, допивая пиво.

– Ставит тебя в пример и призывает примкнуть к их адвокатско-феминистскому движению, которое организовало кампанию «Долой мужские журналы», – монотонно переводила я. – Предупреждает о возможных последствиях создания враждебной, унизительной, оскорбительной среды для работников и посетителей супермаркетов среди этих журналов. Ты как, Борь, чувствуешь себя униженным и оскорбленным среди витрин с «Плейбоями»?

– Я прекрасно себя чувствую среди «Плейбоев», – пробормотал Борис, попытавшись выхватить листы у меня из рук. – Дай-ка сюда, я порву эту глупость!

Но рыжая феминистка была начеку. Угадав по интонациям Устиновича-младшего его намерения, она опередила Бориса и первая забрала у меня письмо, почти бегом ретировавшись в одну из комнат.

– Совсем европейцы с ума посходили, – прокомментировал Джуниор ее поступок, проводив глазами скрывшуюся за дверью рыжую гривку волос. – Какие-то они здесь все испорченные цивилизацией. Но пиво у них хорошее, – немного подумав, добавил он, возвращая секретарше пустую кружку. – Ну что, госпожа адвокат, двинули в «Единорог»?

Легендарный бар находился в двух кварталах от адвокатской конторы. Борис шел к нему так уверенно, как будто проделывал это каждый день. По пути он показывал мне достопримечательности города.

– Вот магазин элитного пива. Там более сотни сортов со всего мира! А во-он, видишь, высоченная башня выглядывает из-за полицейского управления? Это англиканская церковь Святого Марка.

– Именно там и служит викарий Вессон, – оживилась я. – Давай-ка заглянем к преподобному. И с псаломщиком Смитом я бы поговорила.

– Да ну его, этого Смита, – недовольно наморщил нос кудрявый друг, продолжая целеустремленно двигаться к «Единорогу». – Другого времени, что ли, не будет?

– Между прочим, псаломщик может что-то знать об убийствах в Арбингтоне. Неужели не интересно с ним побеседовать?

Устинович-младший кинул исполненный муки взгляд на вывеску бара и нехотя свернул в сторону церкви. Мы шли по усыпанной гравием дорожке к неоготической базилике красного кирпича, построенной в викторианском стиле, и остроконечные шпили башни, увенчанной четырьмя небольшими башенками, серебрились в лучах заходящего солнца. Кованые ворота церковного двора были заперты на замок, но калитка оказалась слегка приоткрыта, и я вошла в нее первая. За мной протиснулся Устинович-младший и, пыхтя и отдуваясь, уселся на скамейку, предоставив мне самой общаться с псаломщиком.

– Может, задашь ему пару вопросов? – приставала я к приятелю, шлепая сумку рядом с ним.

– Зачем? – уныло хмыкнул он. – Все равно половину не пойму, ты мне будешь переводить его ответы. Вот иди и поболтай с ним сама. А мне потом расскажешь.

Направившись по дорожке к арочным дверям, я не могла не отметить, что церковь Святого Марка производит величественное впечатление. Поражали изъеденные временем потемневшие стены строения, высокие стрельчатые окна, украшенные затейливыми витражами, и пара терракотовых ангелов, расположившаяся над дверями, словно благословляя входящих в здание. До сего момента бывать в англиканской церкви мне не доводилось, и знаю о ней я исключительно по кинофильмам, поэтому с особым интересом осматривала просторный аскетичный зал, заполненный рядами стульев и больше всего походивший на актовый зал в каком-нибудь преуспевающем НИИ. На белых стенах были развешаны картины в современном стиле на библейские темы, икон практически не было, лишь в самом конце зала на небольшом возвышении располагалась кафедра с иконописным образом Спасителя. Справа от кафедры стоял прямоугольный стол под бело-зеленой скатертью, а дальше – украшенный живыми розами рояль. Проходя мимо уголка заметок, я остановилась как вкопанная. С газетного листа, прикрепленного к пробковой доске, на меня смотрел спутник Дженнифер Шерман, заступившийся за женщину во время стычки с моим клиентом на Сущевском Валу. На фото тот, кого я сначала приняла за Стива Шермана, улыбался белозубой мальчишеской улыбкой, и на подбородке его красовалась все та же шикарная ямочка, способная свести кого угодно с ума. Под снимком размещалась статья из местной газеты за авторством Питера Пэна, в которой говорилось о том, что Эбинейзер Смит недавно вернулся из волонтерской поездки по джунглям Бразилии, проделав большую миссионерскую работу и неся слово Божье в отсталые туземные племена. Погруженная в статью, я не заметила, как ко мне приблизился старичок в опрятном пиджаке и с тщательно зачесанными назад волосами, представившийся капельмейстером, и осведомился, что мне угодно. Услышав, что мне угодно повидаться с псаломщиком, он мягко улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Сожалею, но Эбинейзер в отъезде.

– И куда на этот раз подался Эбинейзер Смит?

– Честно говоря, затрудняюсь ответить, – растерялся старик. – Возможно, преподобный Вессон знает?

– Пожалуй, я не прочь переговорить с преподобным, – подхватила я.

– Приходите после девяти вечера, викарий как раз вернется после ежедневного обхода больных, – посоветовал руководитель церковного хора и, сославшись на неотложные дела, медленно направился в сторону кафедры, откуда, должно быть, и пришел.

Я приободрилась, почувствовав, что дело сдвинулось с мертвой точки, и, распрямив плечи, упругой походкой победительницы шагнула из церковных дверей на улицу. После полумрака молельного зала яркое вечернее солнце буквально ослепило меня, и я, щурясь и прикрываясь рукой, направилась к Борису.