Марина Крамер - Жить на свете стоит

– Мы с Иржи расстались, – обыденно отозвалась Ирина, и на ее прекрасном лице не дрогнул ни единый мускул.

Ника же оторопело замерла посреди тротуара. Союз Ирины и преуспевающего пражского адвоката Иржи казался ей таким же прочным, как алмаз. Иржи был старше Иры на пять лет, имел собственную контору, хорошо зарабатывал, любил ее и часто заговаривал о детях. И вдруг…

– Ты мне не сказала, – только и смогла с упреком вымолвить Стахова. – Столько времени здесь – и даже словом не обмолвилась… Подруга называется…

Ирина мягко улыбнулась, взяла Нику под руку и потянула за собой:

– Никуша, я уже пережила эту историю, поверь мне. Просто не хотела возвращаться. Неприятные воспоминания, понимаешь? Иржи повел себя как свинья, и мне не хотелось заново ворошить этот навоз.

– Как хочешь…

– Не обижайся, Никуша… Я пока не готова, честное слово. Но непременно расскажу, мне ведь некому больше. Ты самый родной для меня человек с тех пор, как не стало мамы. – Ирина крепко прижалась к Нике и ткнулась лбом в ее плечо.

Ника устыдилась своей настойчивости. Ирина сказала правду – с тех пор, как умерла ее мать, а случилось это еще на первом курсе, они стали практически неразлучны, и Ника была единственным хранителем всех тайн и секретов Ирины. И если она умолчала о разрыве с Иржи, значит, просто не была готова к разговору, выбирала момент.

– Я не обижаюсь. Ты меня прости, я в последнее время сама не своя, не понимаю, что происходит и со мной, и вокруг меня.

Еще на площадке Ника учуяла запах жареного мяса, идущий из-за ее двери, и это ей совершенно не понравилось. Масленников, у которого были ключи, приехал к ней и теперь хозяйничал на кухне. Ника тяжело вздохнула – ссориться не хотелось, притворяться, что все нормально, не было сил. И придется делать вид, что рада сюрпризу…

Артем как ни в чем не бывало вышел ей навстречу, на ходу вытирая руки полотенцем:

– Ты где это так долго гуляешь? Поздно уже.

«Играет роль заботливого мужа», – с легким раздражением подумала Ника, игнорируя вопрос и сбрасывая туфли. От непривычно высоких каблуков ныли ноги, хотелось побыстрее очутиться в ванной и опустить их в тазик с теплой водой.

– Наполни для меня ванну, пожалуйста, – попросила она, решив, что так будет, пожалуй, даже лучше.

Пока наливалась вода, Ника успела снять макияж, вынуть из прически шпильки, убрать в чехол до следующего раза вечернее платье глубокого изумрудного цвета и сунуть в коробку туфли на высоченных шпильках. В мягких уггах и халате Ника почувствовала себя немного лучше и надеялась, что пенная ванна усилит расслабляющий эффект. Но едва она улеглась в теплую воду, как в дверях возник Артем и молча начал стаскивать футболку и спортивные брюки. Ника промолчала, не хотела обострять.

Лежать в узкой ванне вдвоем оказалось совершенно неудобно, и Артему пришлось переместиться так, чтобы оказаться лицом к Нике.

– Не скажешь, где была? – миролюбиво спросил он, чуть шевеля ладонью в воде и направляя на Нику волну.

– В театре.

– С кем?

– Допрос? Предъяви санкцию!

– Санкция нужна для обыска, а ты сейчас вся как на ладони, – улыбнулся Артем. – Такая великая тайна?

– С Иркой.

Этот ответ был вполне нейтральным, правдивым и гарантировал, что по поводу билетов вопросов уже не последует. Ирина была девушкой состоятельной и вполне могла позволить себе пригласить подругу на такое мероприятие.

– Понравилось?

Ника чуть пожала плечами. Рассказывать о концерте не хотелось, а других тем, как ни странно, не нашлось. Такого раньше не было…

«Еще один звоночек, – с грустью констатировала Ника. – Даже поговорить не о чем…»

– А я сидел-сидел дома, да и подумал – а чего, собственно я, как сыч, тут прозябаю? Поеду к тебе, вместе побудем… Приезжаю – тебя нет, телефон не отвечает… – Артем внимательно следил за тем, как изменится выражение ее лица, но оно осталось непроницаемым.

– А если бы я совсем ночевать не пришла?

– А был вариант?

– Думаешь, у меня не может быть поклонников?

– Могут. Но я ведь тебя знаю – ты у меня девушка строгих правил, тебе отношения подавай, разговоры, театры, а уж потом если ты соизволишь, то до постели дойдет.

Ника удивленно посмотрела на любовника – такой разговор он завел с ней впервые.

– Я не поняла…

– А что непонятного? Ты в последнее время ведешь себя так, словно стараешься вынудить меня сделать первый шаг к расставанию. Вроде как самой не то неудобно, не то просто жалко, – с горечью проговорил Артем. – А я не собираюсь с тобой расставаться, Ника. Ты мой человек, мой до мозга костей, мне с тобой уютно, надежно, и другой мне не надо.

Ника молчала. Она не была согласна с Артемом, но возразить тоже особо было нечего. Она уже не считала Артема такой уж большой частью своей жизни, потому что поняла, что и без него может жить. А если может, значит, разрыв не будет смертельным. Но и терять Масленникова тоже не хотела.

Кроме того, Ника эгоистично и малодушно признавалась, что остаться без поддержки в той ситуации, в какой сейчас оказалась она, просто невозможно. Пусть Артем и не относится к происходящему серьезно, но все же он есть, он рядом, а это какая-никакая, а все-таки защита.

– Тема, не начинай, – попросила она примирительно, – ну сейчас ведь все хорошо, зачем ты?

Артем встал и потянулся за полотенцем, обернул его вокруг бедер и уселся на край стиральной машинки:

– Скажи, когда ты в последний раз меня хотела? По-настоящему, без притворства?

– Что за… – начала Ника и тут же осеклась, поняв, что он прав. Она действительно не могла этого вспомнить. В последнее время все попытки заняться любовью заканчивались до комичного одинаково и печально – просмотром фильма или – что еще хуже – тем, что Ника просто засыпала.

– Вот видишь! – почти с торжеством подытожил Артем. – И я не могу этого вспомнить. Такое ощущение, что я в тягость тебе.

– Не говори глупости, – попросила она, поняв, что надо срочно спасать положение – второй ссоры за довольно короткий промежуток времени она не выдержит. – И подай мне полотенце, вода совсем остыла.

Ника прекрасно знала, что по современным меркам полновата, но это никогда не являлось причиной ее головной боли. Она умела принимать себя такой, как есть, и не задумываться над тем, какое впечатление производит на кого-то ее внешность. «Могу позволить себе роскошь чихать на общественное мнение», – часто говорила она, если ей вдруг намекали на лишний вес. Ее это не тяготило, единственное, в чем Ника ограничивала себя, было сладкое, да и то, если уж сильно хотелось, могла и наесться. Знала она и то, что Артему она нравится такая, как есть – ни на килограмм меньше, а потому переживать по поводу несоответствия каким-то там выдуманным стандартам псевдокрасоты не собиралась. Вот и сейчас, когда Ника, выйдя из ванны, потянулась за полотенцем, она тут же поймала взгляд Масленникова, недвусмысленно намекавший на то, чего бы ему хотелось немедленно. Увы – сама Ника такой потребности не ощущала, но интуитивно чувствовала, что отказать не может, не должна. Пришлось смириться…