Лайза Баллантайн - Виновный

Он слегка покраснел от собственной искренности.

— Я не могла отказаться. Меня взяло за душу…

— Знаю. Меня тоже.

Когда ближе к вечеру Дэниел приехал на станцию «Грин-парк», Ирен уже ждала его. Она выглядела бледной и уставшей, с волосами, примятыми на макушке и над висками, словно только что сняла парик. Увидев Дэниела, она просияла. Он расцеловал ее в обе щеки, а она сжала ему локоть и провела рукой вниз до запястья, подержавшись за него секунду, прежде чем отпустить.

— Денни, ты ли это? Хорошо выглядишь.

— Ты тоже.

Он действительно так считал. Несмотря на примятые париком белокурые волосы и усталые глаза, она сразу выделялась в толпе.

Ирен слегка наклонила голову набок, чтобы как следует его рассмотреть. В ее присутствии ему всегда хотелось вытянуться по струнке и расправить плечи.

Они пошли вниз по Пикадилли, мимо Рица, по направлению к Карлтон-хаус-террас, [23] Комплекс зданий с террасами, примыкающий к Сент-Джеймсскому парку, годы постройки 1827–1832. Входит в список архитектурного наследия. где у них была назначена встреча с патологоанатомом Министерства внутренних дел, Джилл Голт, кабинет которой выходил окнами на Сент-Джеймсский парк.

Несмотря на то что каждый проезжающий автобус разбавлял воздух порцией теплого смога, Дэниел чувствовал запах духов Ирен. Они шли нога в ногу, и Дэниел на секунду отвлекся, растворившись в непринужденном ритме их шагов.

День клонился к вечеру, но солнце палило нещадно, стоя высоко в небе всевидящим оком. Кабинет патологоанатома стал спасением: пусть и без кондиционера, но там было прохладно — зною оказалось не под силу пробить толстые каменные стены.

Доктор Джилл Голт сидела за дорогим письменным столом, в черепаховых очках, поднятых надо лбом в копну кудрявых рыжих волос.

— Чаю или кофе? — спросила она.

Оба отказались.

Хозяйка кабинета открыла коричневую папку и спустила очки на кончик носа, чтобы пробежать глазами отчет о вскрытии тела Бена Стокса.

— Доктор Голт, ваш отчет очень интересен, — начал Дэниел. — Вы совершенно уверены, что причиной смерти послужила острая субдуральная гематома, вызванная ударом в переднюю правую сторону черепа?

Джилл Голт положила на стол перед ними рентгеновский снимок и ручкой показала размеры кровоизлияния.

— Вы абсолютно уверены, что орудием убийства является кирпич, найденный на месте преступления? — поинтересовалась Ирен.

— Да, контуры точно совпадают.

— Ясно. Поправьте меня, если я не права, но вы установили время смерти в районе шести сорока пяти вечера, однако не смогли определить время самого преступления, — это из-за характера повреждений?

— Правильно.

Доктор Голт позволила ручке выскользнуть на стол и, сцепив пальцы в замок перед собой, пояснила:

— При повреждениях такого рода практически невозможно определить время их нанесения. Кровоизлияние оказывает давление на мозг, но до летального исхода может пройти от нескольких минут до десяти часов или даже больше.

— Это значит, что предположительно нападение могло произойти около шести часов вечера? — спросил Дэниел, подняв бровь.

— Совершенно верно, или на несколько часов раньше.

Дэниел и Ирен переглянулись. Он уже представил, как Ирен приводит этот аргумент в суде.

Когда они выбрались из приемной патологоанатома, было уже прохладнее, но лондонские улицы остались такими же грязными, шумными и раскаленными. Было начало шестого, час пик, — люди лавировали меж себе подобных, как рыбы в косяке, клаксоны гикали на велосипедистов, прохожие говорили по невидимым телефонам. Хлопали дверцы такси, пыхтели автобусы, вдыхая и выдыхая пассажиров, и над всем этим, высоко в синем небе, бесшумно пролетали самолеты.

— Что ж, узнали много нового, — сказала Ирен.

Она надела солнечные очки и сняла жакет. Плечи у нее были сильные и прямые, как у теннисистки, и Дэниел залюбовался ими. Он стянул галстук и сунул его в карман.

— Так госпожа королевский адвокат позволит мне себя угостить?

Было достаточно рано, и на улице у кафе стояли свободные столики. Ирен и Дэниел сели друг напротив друга, потягивая пиво, а тени тем временем становились все длиннее, и вокруг лениво плавали в воздухе уставшие летние осы.

— За тебя, — произнес Дэниел, поднимая бокал.

— Итак, — Ирен откинулась назад, оглядывая его, — ты думаешь, это сделал Себастьян?

Дэниел пожал плечами. Солнце светило ему в лоб.

— Он утверждает, что не делал этого, — сказал Дэниел. — Парнишка странный, но мне кажется, что он говорит правду. Он просто попал в переплет.

— Мне с ним было не по себе, но я… мы едва перекинулись парой слов.

— Он очень смышленый. Единственный ребенок в семье. Предполагаю, что… довольно одинокий. Рассказал мне о том, как отец нападает на мать. Они богаты, но вряд ли в семье у них мир и покой.

— Легко в это поверю, — согласилась Ирен. — Его папаша — настоящий женоненавистник, он не хотел, чтобы мы вели дело его сына только потому, что я женщина.

— Нет! Дело было во мне! Он посчитал меня слишком молодым и неопытным.

Ирен вздохнула и, пожав плечами, приняла серьезный вид.

— Если отталкиваться от того, что мы услышали от Голт, — сказала она, — на Бена легко мог напасть кто-то еще. У Себастьяна алиби с трех часов дня… а показания прохожего, который утверждает, что видел драку с участием Себастьяна намного позже, скорее всего, говорят о том, что его сбила с толку полиция или он просто напутал. В его описании Себастьяна нет никаких особых деталей, и, учитывая расстояние и плотность зарослей… Я хочу сказать, что была в парке, и я уверена, что мы сможем это опровергнуть. Вот бы еще найти что-то полезное в видеозаписях.

— Я сам их все пересмотрел, чтобы убедиться, что мы ничего не пропустили. Конечно, полиция, как обычно, запросила только данные с муниципальных камер…

— А ты нашел еще?

— У двух пабов в этом квартале есть камеры наблюдения. Мы еще не закончили отсматривать материал с них, ищем мальчиков, и это второе предположительное появление Себастьяна…

— Да, если бы нам наткнуться на что-нибудь, подтверждающее, что на игровой площадке в это время был не Себастьян, а кто-то другой…

Она посмотрела вдаль, через улицу, на проезжающие автобусы и велосипедистов. Дэниелу нравилось ее лицо, напоминавшее по форме дынное семечко. Он наблюдал, как она убирает пряди волос за уши.

— Я до сих пор не могу прийти в себя после прошлого раза, — наконец сказала она. — Ты о нем вспоминаешь?

Дэниел со вздохом кивнул. После суда над Тайрелом они избегали друг друга, оба уязвленные вердиктом «виновен», отправившим подростка на растерзание системе, которая его и вырастила. Его судили за то, что он застрелил товарища по банде. Они оба почувствовали симпатию к этому высокому мальчику с упругой коричневой, как каштановая кожура, кожей и веселой, всегда наготове ангельской улыбкой. Тайрел родился в тюрьме у матери-наркоманки и жил в приемных семьях. Ирен и Дэниел бились за него изо всех сил, но он был виновен и виновным был признан.