Лайза Баллантайн - Виновный

— Это семья с подросшими детьми, в возрасте от восемнадцати до двадцати двух лет, они почти все разъехались. Всего детей у них четверо, и с ними живет только самый младший. Это значит, что у тебя будет семейная атмосфера и при этом — много внимания. Лучше, чем здесь, где вся компания — только я да куры. Что скажешь?

Дэниел дернул плечом и посмотрел в тарелку. Он изо всех сил старался проглотить недожеванное.

— Они живут в Карлайле, и у них большой дом. Готова поспорить, у тебя будет огромная комната…

— Плевать.

Минни вздохнула. Она потянулась к нему, но он отдернул руку так быстро, что уронил со стола ложку. По стене и столу разлетелись брызги крема.

— Они приглашают тебя осмотреться. На одни выходные, просто чтобы получше познакомиться.

Дэниел вскочил из-за стола и помчался наверх. Выбегая из комнаты, он слегка наступил на хвост спящему Блицу. Он не знал точно, что именно вызвало у него приступ ярости: визг собаки или призывы Минни вернуться. Гнев прорвался наружу, и стоило Дэниелу вбежать к себе в комнату, как он принялся крушить все вокруг: выдвигать ящики, переворачивать прикроватную тумбочку, разбивать очередную лампу. На этот раз, чтоб уж наверняка, он наступил на абажур, раз, другой, третий.

К тому моменту как в комнату вошла Минни, Дэниел забился, весь скрючившись, между шкафом и кроватью. Он приготовился дать отпор утешающим рукам, которые вот-вот должны были коснуться его спины и волос. Сжался еще сильнее. Это напомнило ему о побоях. Двое из дружков его матери избивали его до потери сознания. Он помнил, как сидел вот так же, прячась между мебелью, защищая живот и голову и подставляя под удары плечи и спину, пока его — визжащего — не вытаскивали за волосы.

И теперь он так же противился утешению; он напрягся всем телом, так что каждый мускул был готов отпрянуть, подойди она ближе. Вжавшись лицом в колени, он слышал собственное дыхание и чувствовал запах кислятины — то ли от услышанной новости, то ли от ревеня.

Но Минни не прикоснулась к нему. Он услышал, как запротестовали пружины матраса, когда она села на кровать. Вздох и молчание.

Он подождал несколько минут, наблюдая за круговыми разводами, которые начинали пульсировать у него перед глазами, когда он надавливал на них коленями. Давить на глаза было больно, но это его не останавливало. От скрюченной позы заныли мышцы спины. Дэниел медленно поднял голову. Минни сидела к нему спиной. Он видел, как она теребит обручальное кольцо, он успел полюбить ее ладони, их красноватую грубость. Ему нравилось чувствовать их прикосновение к щеке или волосам, словно только такие натруженные руки были в силах его успокоить.

Теперь он наблюдал за ней, упершись в колени подбородком. Минни сидела неподвижно, отвернувшись от него, и смотрела прямо перед собой. Он видел, как поднимается и опускается ее грудная клетка и как на седых волосах отсвечивает заходящее солнце, отчего они казались почти белыми, отражая каждый лучик.

— Я просто хочу остаться с тобой, — наконец выдавил он.

— Ох, Денни. — Она по-прежнему сидела к нему спиной. — Я рада, что ты здесь прижился, этого я и хотела. Но тебе дается настоящая возможность. Семья. Представь, как это здорово — жить с опытными, образованными родителями, которые все для тебя сделают. Уж точно лучше, чем эта старая грязная ферма, где, кроме меня, старухи, и поговорить не с кем. Поверь, я врать не стану.

— Мне нравится на ферме…

— Они очень много времени проводят на природе. Они умные, интеллигентные…

— Ну и что? Мне плевать.

Минни повернулась к нему и похлопала по кровати ладонью:

— Поди-ка сюда.

Дэниел выпрямился и сел рядом с ней. Она пихнула его плечом и спросила:

— Ты хочешь сказать, что боишься поехать на выходные к новым знакомым, очень хорошим людям? Никто тебя никуда не отправляет. Это просто возможность, о которой можно подумать.

— Значит, если они мне не понравятся, я смогу вернуться?

— Конечно, но кто сказал, что ты сам им понравишься? Противный маленький ворчун!

Дэниел улыбнулся, и Минни снова его пихнула. Он спрятался в ее широкое тело, засунув руки в складки между грудью и бедрами и зарывшись лицом в мягкое плечо.

В субботу утром Дэниел стоял, облокотившись на подоконник у себя в комнате, и высматривал подъезжающую машину. В окно ему был виден огород перед домом: грядки овощей и кусты малины. В дальнем углу росла сучковатая рябина, чьи отчаянно прущие из земли жилистые ветви были усыпаны кроваво-красными ягодами. Родителей, которые захотели с ним познакомиться, звали Джим и Вэл Торнтоны. Они еще не опаздывали, но Дэниел ждал уже целый час. Машины все не было, и он рассматривал рябиновое дерево, качавшее ветками на ветру. Он вспомнил, как залез на рябину и стал срывать ягоды, а Минни сказала, что они ядовитые и что дерево посажено для того, чтобы отпугивать ведьм. Так как же тогда она могла быть ведьмой? Воробьи и сороки склевывали ягоды с веток, а Дэниел наблюдал за ними. Интересно, думал он, как так получалось, что маленькие птички оставались живы, наевшись ягод, которые, по словам Минни, могут убить человека?

Пока Дэниел размышлял об этом, к ферме подъехала большая черная машина. Он спрятался за занавеской и стал наблюдать за вышедшими из пикапа высоким светловолосым мужчиной и женщиной с пучком на макушке и ярким разноцветным шарфом. Когда они исчезли из вида, он вышел из комнаты и сел на верхнюю ступеньку лестницы. Его сумка была уже собрана и стояла внизу, но Минни сказала, что сама хочет с ними поговорить.

Входная дверь была открыта — Минни уже вышла встречать гостей. Внутрь первыми опавшими листьями полетели любезности. Блиц застрял на пороге, и Дэниелу был виден только его виляющий хвост. От волнения сводило живот, и Дэниел согнулся пополам, пытаясь снять напряжение. Пока Минни провожала пару в гостиную, он ни разу не высунулся.

Он ждал, что его позовут, но сначала к нему прибежал Блиц и замер наверху лестницы, часто дыша ему в лицо. Дэниел потрепал собаку по спине и по белому загривку, и Блиц наклонил голову, не возражая против массажа. А потом снизу позвали:

— Денни? Дружок, спускайся!

Услышав голос Минни, Блиц бросился к ней по лестнице. Прежде чем последовать за ним, Дэниел на секунду помедлил и перевел дыхание. Он был в домашних носках с прорезиненной подошвой и старался ступать так, чтобы пол не скрипел. Минни стояла внизу лестницы со странной улыбкой на губах. Он никогда еще не видел, чтобы она так улыбалась — самодовольно или словно за ней наблюдал кто-то посторонний.

Дэниел нахмурился, сунул руки в карманы и пошел за ней в гостиную.

— Ну, здравствуй…

Мужчина напряженно распахнул объятия и уже собирался встать, но женщина удержала его за плечо.